Гиви и Шендерович - Галина Мария Семеновна - Страница 49

• Предыдущая
• 49/89
• Следующая

— Да шевелись же ты, — прошипел сквозь зубы Шендерович.

Гиви вздохнул, прикрыл рот и последовал за новоявленным царем.

За стенами дворца звуки куда-то пропали. Зал с узкими стрельчатыми окнами дышал прохладой. Ковры заглушали шаги. Слышно было, как где-то поблизости, журча, изливается фонтан.

Вдоль стен круглились склоненные спины придворных, обернувших в сторону новоприбывших причудливо витые наподобие морских раковин чалмы, а от входной двери тянулись, образовывая проход, два ряда вооруженных мамелюков — при виде Шендеровича, они слаженно, как один человек, подняли и опустили копья, глухо ударив ими об пол.

Шендерович продолжал благосклонно озираться по сторонам.

В дальнем конце огромного зала высился пустой престол, такой высокий, что напоминал, скорее памятник самому себе — воплощенную в слоновой кости и серебре идею престола, настолько величественную, что водрузить зад на блестящую отполированную плоскость сиденья казалось немыслимым кощунством. В пламени светильников вспыхивали и переливались зеленые, белые, красные самоцветы, масляным блеском отливало золото, черными лепестками распускалась резьба эбенового дерева.

К престолу вели шесть ступеней. По бокам ступеней как стражи, высились золотые изваяния животных.

Ой— ей-ей, -подумал Гиви, с трепетом озирая чудовищную конструкцию — и Миша должен будет сесть на это!

— Очень мило, — вежливо сказал Шендерович.

— Мы его сохранили в том же виде, в коем ты оставил его, — заметил эмир, — и с тех пор никто, никогда не пытался взойти на него. Разумеется.

Еще бы! — подумал Гиви.

— Да и кто бы рискнул? После Навуходоносора и фараона египетского, потерпевших на сем поприще поражение столь сокрушительное…

— Я бы не рискнул, — пробормотал себе под нос Гиви.

— Вот и Дарий, царь Персидский тоже предпочел не рисковать — у обладателя тихого каркающего голоса был отличный слух.

Гиви заморгал глазами.

У подножия престола справа и слева застыли две неподвижные фигуры, которые поначалу Гиви принял за изваяния. Голос исходил оттуда.

Шендерович, в свою очередь, замедлил шаг, обратив взор к источнику звука.

Справа от престола на узорчатой скамье восседал пухленький человечек в огромной чалме, обладатель доброго лица весельчака, любящего хорошую шутку и маленьких жестких глазок. Встретив рассеянно-любопытный взгляд Шендеровича, он вскочил и поклонился, приложив ладони ко лбу.

— Везирь Джамаль перед тобою, о, Великий, — произнес он медоточивым голосом, — тот ничтожный, что в твое отсутствие вел ладью Ирама меж отмелей рока.

Ага, подумал Гиви. Вот кого прибытие царя, похоже, не привело в восторг. Джамаль явно обладал жестокостью, хитростью, коварством и прочими изначально положенными везирям достоинствами, позволяющими удержаться на плаву в бурном море восточных интриг.

— Надеюсь, — вежливо произнес Шендерович, — сия навигация была не слишком обременительна?

— Э… — Джамаль на миг задумался, поджав губы и меряя Шендеровича цепким внимательным взглядом, — ты не хуже меня знаешь, о, повелитель, в сколь решающий час прибыл ты, ибо всегда прибываешь, когда настает в том нужда.

— Или! — значительно произнес Шендерович.

— Бремя забот моих росло с каждым мигом, и я счастлив переложить его на более сильные плечи. Не раз и не два мечтал я уйти на покой — и вот, о, источник силы, я вручаю Ирам тебе и со спокойным сердцем займусь своими розами…

Шендерович тоже на миг задумался.

— Тяжко верному без верного, — сказал он наконец, — своим желанием удалиться от дел ты, о, Джамаль, стеснил мне грудь и обеспокоил сердце. Ибо без мудрого совета даже самый могущий правитель — ничто. А потому я покорно и милостиво прошу тебя послужить мне с тем рвением и бескорыстием, с каким ты служил Ираму.

Везирь сокрушенно покачал головой, отобразив печальную покорность, однако тут же упер взгляд острых, как булавки глаз в насторожившегося Гиви.

— Однако ж ты, надежда миров, прибыл со своим собственным везирем, — ласково заметил он.

— Мой советник и друг известен в подлунном мире как чистый сердцем, верный, надежный, знаток чисел, приходов и расходов, — пояснил Шендерович, кидая на Гиви снисходительный взор, — однако ж, тонкости управления Ирамом ему неведомы.

— Ну, коли так, — покорился Джамаль, — я отложу на время заботы о своем розарии и немного послужу подножием трона великого.

— Вот и ладненько, — Шендерович выжидательно обернулся к мрачной фигуре слева, более всего напоминавшей старого ворона, присевшего на неудобный насест.

Черный, расшитый звездами и лунами балахон и торчащая из чалмы верхушка колпака не оставляли никакого сомнения. Звездочет, высокий и худой, с костистым темным лицом, окинул новоприбывших столь пронзительным взглядом, что Гиви поежился.

— А, — сориентировался Шендерович, — научный консультант!

— Звездозаконник Дубан перед тобою, — с достоинством поклонился тот.

Гиви подметил, что титула «повелитель» он не прибавил. Шендерович это заметил тоже, поскольку помрачнел ликом.

— Не тот ли ты Дубан, что предсказал мое появление? — ласково осведомился он.

— Я предсказал появление истинного царя, — неохотно подтвердил Дубан, продолжая мерить Шендеровича холодным взглядом.

— Ну, так он перед тобою, — по прежнему ласково произнес Шендерович.

Дубан помялся.

— Ежели исходить из звездных знаков, — сказал он, — то они определенно обещали твой приход. Я ждал твою звезду в созвездии Льва, и она пришла. С тех пор каждую ночь наблюдаю я ее восход в небе Ирама. Однако ж звезда твоя неустойчива, о, пришелец — одну луну назад она породила близнеца. Из чего понятно, что ее влияние на ход небесных сфер столь запутано…

— Короче, — сухо сказал Шендерович.

— Торопливый караванщик может потерять тропу, — не менее сухо сказал звездочет, — ты и верно, пришел, когда тебя ожидали, однако ж, я в растерянности.

Он прижал руки к впалой груди.

— Прости меня, о, пришелец! Я всего лишь делаю свою работу!

— Все могут ошибаться, — милостиво кивнул Шендерович

Дубан стоял, склонив голову, однако ж, Гиви подметил мрачный взор, сверкавший из-под насупленных бровей.

Этому мы тоже не нравимся, — подумал он.

Дубан склонился еще ниже, однако голос его прозвучал твердо;

— Да, но не у всех, благодарение Всевышнему, есть верное средство отличить подлинное от ложного. Престол еще не сказал своего слова.

— Ах да, — кивнул несколько ошарашенный Шендерович, — престол… эта вот конструкция…

Гиви поежился. Престол внушал ему ужас. Возвышавшиеся по бокам ступеней фигуры животных, выполненные с явным пренебрежением к их истинным масштабам, — лев и вол, волк и ягненок, леопард и козленок, медведь и олень, орел и голубь, ястреб и воробей, мрачно таращились на новоприбывших… Более всего престол походил на произведение безумного скульптора-анималиста, чему служила косвенным подтверждением украшавшая спинку фигурка горлицы, держащей в крохотных коготках распялившего крылья ястреба.

— Ну, так пусть скажет, — нетерпеливо произнес Шендерович, с подозрением осматривая престол.

— Он скажет, — многозначительно произнес Дубан.

Пол под ногами вдруг покачнулся. Где-то над головой тоненько звякнули серебряным голосом подвески светильников. Гиви застыл, испуганно озираясь.

Землетрясений он не любил. Честно говоря, их никто не любит. Только корреспонденты, работающие в горячих точках.

Если все сейчас в ужасе кинутся к дверям, то, пожалуй, и я выйду, подумал Гиви, стараясь сохранить достоинство.

Он осторожно взглянул на Шендеровича.

Шендерович смотрел на престол.

По пестрым рядам придворных прокатился шепот, однако ж, довольно сдержанный. Никто не двинулся с места. Гиви заметил, что все почему-то тоже смотрят на Шендеровича.

— И как теперь э… узнать его мнение? — спросил Шендерович.

• Предыдущая
• 49/89
• Следующая