Надежный тыл (СИ) - Костадинова Весела - Страница 18

— А вторая? — буркнула она, глядя куда-то в сторону, чтобы не встретиться со мной взглядом.

Я улыбнулась, сделав глоток чая, чтобы немного оттянуть момент.

— А вторая в том, что ты меня ненавидишь. Злишься на меня. Кони это будут чувствовать гораздо лучше людей, даже если внешне ты будешь делать вид, что все в порядке. Они будут нервничать. Что бывает, когда лошади нервные, ты знаешь не хуже меня. Зоя — инструктор от бога — тебе повезло с ней.

Даниил молчал, только чуть нахмурился, но, похоже, соглашался со мной. Кира сжала губы, и её плечи немного опустились, как будто она пыталась переварить мои слова.

— Однако, — я поймала ее взгляд, — ты всегда знаешь, где меня найти. Захочешь — придешь помогать. Телефон мой ты тоже знаешь, если нет — возьми у отца. Я не откажу тебе в разговоре. И отвечу на вопросы.

— На любой? — почти с вызовом бросила она.

— На любой, — я позволила себе ехидную улыбку. — Но не обещаю, что тебе понравится ответ.

Кира невольно улыбнулась мне в ответ, допивая чай и поднимаясь.

— Вам пора, — заметила я, кивая на опускающуюся темноту за окнами.

Даниил молча поднялся, давая понять Кире, что пора ехать. Но перед тем как выйти в темноту следом за дочерью, задержался.

Подошёл ближе и быстро поцеловал. Жадно и собственнически, словно давая понять, что в покое меня не оставит.

Я провела пальцами по губам, пытаясь собрать мысли. Всё, что происходило в последние дни, казалось странным, сложным и противоречивым. Но я уже не была уверена, что хочу, чтобы он меня оставил.

11. Анна

Я посмотрела на себя в зеркало и невольно улыбнулась. Улыбка вышла тяжелой, натужной, словно с усилием вытянутая из глубин души, но всё же это был прогресс. Уже хорошо, что вообще получилось улыбнуться.

На самом деле, Лика знала, как поднять меня на ноги. Она всегда знала. Стилист, которого она буквально притащила ко мне в выходные, сотворил настоящие чудеса с моими волосами. Волосы блестели, струились мягкими волнами, и я поймала себя на мысли, что чувствую себя немного легче. Чуть-чуть увереннее. Умеренный макияж, новые вещи…. Я была почти готова ко встрече с Даниилом и нашими адвокатами, которых нашла все та же Лика.

— Этот Коротков — он сволочь первостепенная, Ань, но сволочь, которая свою работу знает. У него за спиной сотни бракоразводных процессов, он твоего Даню с голой жопой оставит! — вещала Лика, пока я отчаянно старалась прийти в себя.

Оставить с голой жопой! — это она явно загнула. У Даниила в компании тоже не лохи в юридическом отделе сидят, уже наверняка целую линию защиты выстраивают.

Я горько усмехнулась, и эта усмешка оказалась горькой до тошноты. Пока я все эти годы старалась быть идеальной женой, прикрывала Дане тылы, воспитывала наших детей, он строил свою империю, и не только в бизнесе. Вокруг него собралась команда настолько преданных людей, что они, кажется, готовы простить ему абсолютно всё. Публичное избиение палками инвалида? Не беда — они найдут способ обелить его. Измена? Они скажут, что это было неизбежно и что я сама виновата. Ложь? Они завернут её в такую красивую упаковку, что любой поверит: это было сделано исключительно во имя добра.

Мне даже в здание, принадлежащее его компании, зайти было страшно. Я могла почти физически ощутить, как на меня будут смотреть сотрудники. Они ведь наверняка уже всё знают. Знают, что Даниил подал на развод. Знают, из-за кого. И обсуждают меня в своих кулуарах — ту, которую он оставил, ту, которая, вероятно, не оправдала его ожиданий.

Наверняка эта красотка ходит по компании с видом королевы и хозяйки. Наверняка уже получила какую-нибудь высокую должность, чтобы удобно обосноваться рядом с ним. Она ведь не я, она другая. Я хорошо помню её — эти пепельные локоны, свободно и дерзко падающие на плечи, и зелёные, кошачьи глаза, которые смотрели так, будто заранее знали обо мне всё. Эта точёная фигурка — не слишком высокая, но безупречно сложенная. Даже её духи остались в моей памяти, будто напоминание, будто насмешка. Лёгкий, почти незаметный аромат трав, сдержанный, как её манеры.

И да, после меня — чуть расплывшейся домохозяйки, которая больше заботилась о детях и доме, чем о себе, — она наверняка показалась Даниилу чем-то новым и очень притягательным. Живая, свежая, не обременённая бытом.

Я закрыла глаза, стараясь сдержать слезы — они могли сейчас только испортить все дело, не говоря уж о том, что потек бы столь тщательно нанесенный с утра макияж. Досчитала до десяти и вышла из туалета, направляясь к столику, где ждала Лика, которая решила пойти на встречу со мной.

— Ну что, полегче стало? — спросила подруга, поправляя свои светлые волосы, собранные, как всегда в безупречную прическу. Мне иногда казалось, что даже армагеддон не сможет вывести Лику из равновесия.

— Не очень, — призналась честно, садясь и заказывая чай с мятой.

— Мой мальчик не понравился? — приподняла она бровь, — вроде хорошо и с прической, и с макияжем угадал….

— Да нет, — слабо улыбнулась я, — он-то на высоте. Я сама…. Страшно мне, Лика, идти к Даниилу. Не видела больше недели, а кажется… вечность. Боюсь….встретиться с ним… боюсь….

— О, только не начинай все с начала, — фыркнула Лика. — Твой Даня…. Что б его! Козел он и есть. Одним хером думает! Ты только сама-то подумай: нужен он этой девчонке? Ему — почти 50, а ей — 26–27? Сколько времени она его терпеть будет? Годик? Три? Пять? А потом нового папика себе найдет! А Данечка твой останется с ветвистыми рогами! Вот тогда и приползет к тебе, куда на хрен денется. Ты пойми, Аня, ты — мудрая, сильная женщина, мать семьи, хранительница домашнего очага, а она — обычная тупая шлюшка, у которой из достоинств — только молодое тело!

— Она перспективный дизайнер… — прошептала я.

— Ой, да ладно тебе! Боря мне рассказал, какой она дизайнер! Ее и взяли-то только потому что вакантная должность была! А в Милан ее взял уже Данечка твой. Чесалось видать сильно, много ль надо такой шалашовке пыль в глаза пустить! Ничего, закон бумеранга еще никто не отменял! Отольются кошке драной мышкины слезы, вот уж поверь мне. А тебе нужно сейчас заняться тем, что компанию у Даньки забрать и для детей сохранить от лап этой шалавы. Ты лучше скажи, Кирка с тобой говорила? Домой вернуться не собирается?

От имени Киры у меня сердце сжалось еще больнее.

— Нет… — выдохнула я. — Она с Даниилом, и уезжать от него не собирается. Из школы звонили — она три дня там не показывается. А Даня ей…. Все с рук спускает.

— Конечно! — фыркнула Лика, размахивая руками. — Он её теперь холить и лелеять будет, чтобы она с ним осталась! Ему же надо всем доказать, какая ты «поганая мать». Вот тварь всё-таки, этот твой Даня!

Я опустила глаза. Голова гудела, а внутри всё скручивалось узлом. Кира, моя девочка, мой подросток с её характером и резкостью. Она всегда была ближе к отцу. Я видела, как Даниил манипулирует её обидой на меня, как даёт ей свободу, которую я не могла позволить себе предоставить. Теперь он использует её, чтобы ещё больнее ударить меня, а Кира… она просто ребёнок, который не понимает, как сильно её выбор разрывает меня изнутри.

— Ты должна её вернуть, Аня, — Лика посмотрела на меня с неожиданной мягкостью, хотя в голосе всё ещё звенела твёрдость. — Должна. Она твоя дочь, и ей место с тобой, а не с этим… с этим типом!

— Я же ее на цепи обратно не приведу, — устало ответила я, чувствуя, как начинает гудеть голова. — Она вчера мне звонила…. И знаешь, что сказала? Что с этой…. Алиной говорила!

— Серьёзно? — Лика буквально вскипела от возмущения, едва не подпрыгнув на месте. — Ну конечно, та уже и до неё добралась! Боже, какая мерзкая манипуляция, Ань! Они её просто настраивают против тебя!

— Да, — я подавила подступающий ком в горле. Слова давались с трудом. — Но… знаешь, что Кира сказала? Что Алина с ними не живёт. Что они… они просто на ипподроме виделись.

Лика замерла, словно не до конца веря в услышанное.