Поворот не туда (ЛП) - Уайлд Энни - Страница 7

Это было бы лучшим сценарием на данный момент, но давайте начистоту, я просто пытаюсь себя успокоить. Вероятно, меня ждет ужасная, мучительная смерть от рук этого парня. Мысли крутятся в голове, пока я делаю еще один неровный глоток. Я жутко хочу пить, но боюсь снова отключиться.

Он даже не разрешает мне воспользоваться телефоном.

Пытаюсь разговорить его, чтобы справиться с растущей паникой.

— Почему я не могу воспользоваться твоим телефоном, чтобы позвонить?

Он пожимает плечами, массивные плечи едва шевелятся.

— У меня его нет.

Морщу лоб, ни на секунду не веря ему.

— У тебя нет телефона? Даже стационарного?

Он просто смотрит на меня.

— Понятно, — бормочу я больше себе. — Ты знаешь, как долго продлится снегопад?

— Пару недель.

— Это срок, на который мы будем заперты? Или сам снегопад столько продлится? — он усмехается, и сердце пропускает несколько ударов. — Я из Оклахомы, — уточняю я. — У нас такого снега не бывает.

— Знаю.

Сжимаю кулаки.

— Хорошо, тогда как долго обещают снегопад?

— Три-четыре дня.

Вздыхаю с облегчением.

— И после этого я смогу уйти?

— Нет.

Грудь мгновенно сжимается.

— Почему?

— К тому времени, как они доберутся сюда, чтобы расчистить дороги, начнется второй шторм, — говорит он, и в голосе сквозит раздражение.

Борюсь с подступающими слезами. Сорваться сейчас, в лесу, с ним, было бы достаточно унизительно.

— Когда я смогу уйти?

— Прекрати задавать чертовы вопросы, — рычит он. Я напрягаюсь, когда он встает, его высокая, мускулистая фигура возвышается надо мной. Я съеживаюсь, готовясь к нападению, но он просто качает головой. — Замолчи и пей воду.

Его ботинки гулко стучат по полу, и я провожаю его взглядом, пока он не исчезает в темном коридоре за основной комнатой, оставляя меня одну. Сижу, ожидая его возвращения, кажется, целую вечность, хотя проходит всего пара минут… Но он не возвращается.

Где пес? Осматриваю комнату, затем осторожно встаю. Ставлю бутылку на столик и тихо иду через гостиную, мои шаги бесшумны. Хозяин, судя по всему, агрессивный мудак, и можно с уверенностью предположить, что он опасен.

И злится, что я здесь.

Захожу на кухню, над плитой горит тусклый свет. У него всё еще есть электричество, несмотря на бурю, и это плюс. Холод пробирается сквозь воздух, и я снова вздрагиваю, мечтая о пледе или куртке. Я оглядываюсь по сторонам, и взгляд останавливается на холодильнике, от чего желудок начинает урчать. Кто знает, сколько времени прошло с тех пор, как я ела в последний раз. Я не знаю какой сегодня день. Не знаю сколько сейчас времени.

И это отрезвляет.

Но кто-то же меня ищет, да? Адам? Моя семья, друзья? Они не смогут до меня добраться? Да и Адам, несмотря на наши отношения, разве не расскажет всем, что происходит?

От этой мысли у меня подкашиваются ноги. Глубоко вдыхаю и продолжаю двигаться, сосредоточившись на риске, который беру на себя, а не на панике, которую, вероятно, испытывают все из-за моего исчезновения в метель.

Подхожу к холодильнику, оглядываясь. Паранойя и страх наваливаются на меня грузом, перед глазами возникает образ мужчины, когда он шел за мной с винтовкой на плече, готовый выстрелить. Дрожь пробегает по телу, пока я открываю дверь.

Холодильник забит консервами и продуктами длительного срока хранения.

Но несмотря на голод, я не решаюсь взять что-то. Не стоит трогать чужое. Он может убить меня только за это. С этой мыслью закрываю холодильник и замечаю блок с ножами. Было бы глупо взять нож и спрятать? Или это вызовет недоверие с его стороны? С трудом сглатываю, обдумывая ситуацию. Ничто в жизни не готовило меня к этому моменту, и я знаю, что, если ситуация опасна, выживание потребует правильной оценки его намерений.

Оставляю ножи на месте.

Возвращаюсь к дивану, с тошнотой и болью в сердце. В голове вновь прокручивается напряженный разговор с Адамом до того, как связь прервалась. Я ранила его. Он ранил меня. Снова. Сказал то, что сказал своему брату, но ведь он был прав — наши отношения висели на волоске. Мы не могли ужиться, по какой-то причине, и, может, потому что я чувствую себя чертовски застрявшей в жизни сейчас — как будто никуда не двигаюсь в свои тридцать один.

И я ненавижу это.

Моя работа — автор контента, — нормальная. Счета оплачиваются, но просто потому, что они оплачены, это не значит, что я счастлива. Я застряла на одном месте с двадцати семи, и последние четыре года пролетели незаметно. Я думала, Адам станет следующим шагом…

Но он оказался таким же застрявшим как и я, и когда начались ссоры, уважение друг к другу вылетело в окно.

Или он всегда таким был? А я только сейчас это увидела?

Вздыхаю, проводя пальцами по волосам. Подтягиваю колени к груди, глядя на темный коридор, в котором исчез хозяин. Даю себе минуту, а потом позволяю своим слезам пролиться. Не думаю, что он скоро вернется, и это, пожалуй, единственное утешение, которое у меня есть на данный момент.

Так что, вот тебе, жизнь — заперта с пугающим мудаком и молюсь, чтобы мой недавно ставший бывшим парень додумался, как меня спасти, прежде чем я умру в этой хижине.

Глава 5

Сколько же, блядь, слез.

Она думает, что плачет тихо, уткнувшись головой в колени, но для меня это как скрежет ногтей по доске. Ненавижу это.

Ненавижу ее.

Точнее, ненавижу, как ее всхлипы дергают за те жалкие остатки человечности, что у меня остались, мучая меня напоминаниями о том, что когда-то, до того, как я стал этим существом, я был человеком. Двадцать лет назад я бы сел рядом с ней и предложил хоть какое-то утешение — может, руку на плечо? Объятие? Не знаю.

Как бы то ни было, тогда уж точно я не стоял бы в тени коридора, наблюдая, как псих. Я не знаю, как разговаривать с ней по-человечески. Не помню, когда в последний раз общался с кем-то и это было не более чем «спасибо» в чертовом магазине. Стискиваю зубы, сжимаю и разжимаю кулаки.

Может, мне стоило дать ей старый, дохлый телефон.

Но, честно говоря, не уверен, что он вообще работает, и мне не нужны посетители ни в каком виде. Тихо вздыхаю, снова бросая взгляд на нее, сидящую на диване.

Мелькают мысли о том, как заставить ее замолчать, и ни одна из них не предполагает приближения к ней ближе, чем на пару шагов. Зажмуриваюсь, погружаясь в темноту, и в голове снова раздаются стуки и крики. От легкого толчка Ганнера, я распахиваю глаза и смотрю вниз, он сидит рядом со мной. Он должен знать, когда мои демоны приходят за мной, и знает…

Но остановить их уже не может.

Никто не может.

Ей небезопасно здесь со мной.

Когда меня накрывает жажда убивать, — я убиваю. Меня не остановить. Ее всхлипы уже подталкивают меня к этому, и если я сдамся, ей некуда будет деться. Она не переживет моего приступа. Мой взгляд скользит по стенам коридора, где когда-то висели фотографии с хорошими воспоминаниями, прежде чем я содрал искореженные рамки. Очередной всхлип разрывает мой разум.

БЛЯДЬ. Нужно прекратить ее рыдания, пока все стены в этом доме не будут забрызганы ее ебанными мозгами.

Я похрустываю костяшками и выхожу из тени. Сейчас полдень, суббота, 14 декабря, но с этой метелью за окном может показаться, что наступила полночь.

Она тут же замолкает, когда пол скрипит под моими ногами. При виде меня она поднимает голову с колен, и зеленые глаза широко раскрываются от страха, напоминая мне о том, кто я есть. Кошмар. Мой дом — последнее место, куда стоило бы попасть, находясь в затруднительном положении.

И иногда я ненавижу себя за это. Иногда.

— Ты голодна? — ворчу я, стараясь звучать доброжелательно, но безуспешно. Может, если накормлю ее, она, блядь, заткнется.

— Хм, — всхлипывает она, глаза покрасневшие и опухшие. — Да. Я могу сама что-нибудь приготовить. Не хочу быть обузой.

— Это невозможно предотвратить.