Петров, к доске! Книга вторая (СИ) - Ларин Павел - Страница 1

— Алексей, ты уже почти мужчина. Нет. Не почти. Ты, Алексей, мужчина. Старший в семье. Тебе надо понимать, мать у тебя одна. Ее нужно беречь. А ты такие кренделя исполняешь. То в милицию загремел, то в школе нелады, то теперь вот под машину прыгнул. Ну разве это по-мужски? Нет! Нет, Алексей. Это не по мужски! Спас девочку — хорошо. Но сам зачем под колеса? Мать чуть инфаркт не схлопотала.

Я покосился на сантехника, идущего рядом со мной. Вот уж кому нотации читать, так точно не Дяде Лёне. Его дурь всему району известна. Уж он что исполняет, мне до такого расти и расти. Но… Естественно, я промолчал.

Тем более Дядь Лёня натурально вошел в раж и почувствовал себя этаким педагогом-самоучкой. Он бубнил все эти поучительные речи с того момента, как мы с ним вышли из дома. Из моего, между прочим, дома.

Возникает логичный вопрос, с какого перепуга я среди белого дня иду по району в компании Дяди Лёни и тащу его рабочую сумку в руках. А я расскажу!

Дело в том, что теперь мое расписание выглядит следующим образом.

Я пришел из школы, пообедал, потом появился дядя Лёня и забрал меня с собой на работу. Зачем? Чтоб я не имел возможности заниматься всякой ерундой. Угадайте, кому пришла столь удивительная идея в голову? Конечно, матушке! Хотя я подозреваю, она подобным образом хотела убить двух зайцев. И сынок при деле, и кавалер к роли отца привыкает. Причем, есть подозрение, что второй убитый заяц будет пожирнее.

Но чисто официально, по версии родительницы, так выглядел очередной вариант трудотерапии, которая должна сделать из меня человека. Совершенно непоколебимая вера в целительную силу физического труда.

— Да и в милицию рановато… Вот я в твои годы…– Дядя Лёня, не договорив, смущенно замолчал. Видимо, пример был не самый лучший. Однако тут же сантехник выкрутился, перескочив немного на другую тему. — Загубишь себе жизнь, а потом уже ничего не исправить. В общем, нельзя в милицию, Алексей.

Нормально так вышло! Главное, то, что я в опорник при его прямом участии попал, это мы опускаем. Если бы не настойчивое желание сантехника спасти кота, который теперь еще и живет у меня под боком, ни черта бы не произошло. Что в школе нелады коллективные, а не я один — идиот, тоже не учитываем. А машина…

Вообще-то я поступил как нормальный человек. Варианта было два. Либо стою, ничего не делаю и смотрю, как Дееву долбанет «Волга» Ромовых. Либо что-то предпринимаю. Второй вариант показался мне более адекватным. Ну и плюс рефлексы. В первую очередь, конечно, сработали они, а уже потом включилась голова. Я кинулся к Наташке, именно в тот момент не до конца понимая, что делаю. Главное — уберечь девочку, а там разберемся.

И естественно, не под какие колёса прыгать не хотел. Так вышло! Я рассчитывал, что успею и Наташку оттолкнуть, и сам проскочу. Не успел. Тачка Ромова-старшего оказалась быстрее чем, мои реакции. Вернее, чем реакции моего подросткового тела. Тоже, кстати, непорядок. Этим вопросом надо заняться. А то, в голове все ладненько лежит: опыт, информация, навыки, но физически я теперь до этого багажа не дотягиваю.

Но…прошел лишь день и этот момент уже никто не учитывает. Имею в виду, никто не учитывает, что в мои планы не входил риск жизнью. Тем более, машина не на бешеной скорости неслась. Я лично вообще в своем поступке не вижу чего-то сверхъестественного.

Но в глазах окружающих я теперь выглядел героем. Без преувеличения. Меня вроде даже решили в школьной стенгазете сделать главным персонажем выпуска. Типа, спас Дееву ценой своего здоровья. Едва ли не пожертвовал собой. Бред какой-то…

По мне, так вся ситуация вышла совершенно нелепой. Это нужно было снимать на камеру. Самый настоящий «Ералаш».

Когда в мое бедро ударила машина, я, как в лучших кадрах боевика, подлетел вверх и шлёпнулся прямо на капот, словно заправский каскадёр. С той лишь разницей, что подлетел красиво, а шлепнулся плашмя, раскинув руки и ноги в стороны.

Пару минут, до того как заглохнуть и остановиться, «Волга» продолжала двигаться вперед.

На машине, раскорячившись, с вытаращенными глазами, морской звездой лежал я и орал. В машине с не менее вытаращенными глазами за рулем сидел Ромов-средний и тоже орал.

В его исполнении это было простое протяжное:«А-а-а-а-а! ». Парень понял, что вообще-то на его капоте сбитый пешеход распластался, и это повергло его в шок. Еще, наверное, ему было очень страшно. Стресс, все дела. Я же выскочил перед ним, как черт из табакерки, и подобного поворота событий Ромов-средний никак не ожидал.

В отличие от горе-водителя я орал не буквы, я орал слова и предложения:

— Тормози, придурок! Стой, млять! Тормози! Тормози, дебил! Жми педаль!

Просто, если честно, причиной моего крика был не страх. Ситуации и похуже случались. Однако имелось весомое опасение, что старший брат Никиты с перепугу или в панике сейчас еще до кучи в какое-нибудь дерево впечатается. А их вдоль дороги стояло немало. Старые, толстые тополя, которых тараном не снесешь. А уж «Волгу» они просто без передней части оставят да и все.

Где-то в стороне тоже кто-то орал. Судя по голосам, это была Деева, потом какая-то женщина, проходившая мимо, и физрук, который именно в этот момент благополучно топал на работу. Буквально следом подключились еще прохожие.

Когда машина остановилась, все эти люди бросились ко мне. А я, что удивительно, был совершенно цел. Бедро болело, да. Но, судя по ощущениям, похоже всего лишь на ушиб. Еще, правда, свербило горло. Но тут, наверное, из-за напряжения связок.

И все! Все! Больше ни царапины.

— Парень, ты как? — Первым подбежал какой-то левый мужик. — Материшься ты, конечно, знатно. Да и вообще… Тебе надо в каскадеры идти. Ловко ты…

Затем уже подскочили физрук, куча теток и Наташка.

Эта вообще рыдала в голос, размазывая слезы по лицу. Когда я ее откинул в сторону, спасая от столкновения с машиной, Деева упала на землю, поэтому платье старосты было в грязи, руки тоже. Каждый раз, когда Наташка проводила ладонью, стирая слёзы, на щеках оставались разводы. Соответственно, она напоминала теперь не отличницу и старосту 7″Б", а командос, который собрался идти на смертельный бой. На ее физиономии красовались четкие тёмные полосы. Если бы она сняла галстук и повязала его на лоб, сходство было бы один в один.

— Петров, ми-и-иленький, ты ка-а-ак⁈ — заикалась Наташка сквозь рыдания.

— Да все хорошо со мной. — Отвечал я всем сразу, и Деевой, и случайным свидетелям, и физруку, но меня никто не слушал.

До кучи из тачки появился брат Ромова и вся эта толпа сочувствующих и помогающих накинулась на него. Какая-то бабуля даже несколько раз долбанула бедолагу авоськой по спине, обзывая не самыми приличными словами.

Ромов-средний выглядел, кстати, гораздо хуже, чем я. Его лицо было абсолютно белым, губы тряслись, зубы стучали и возникало полное ощущение, что его сейчас стеганет падучая.

Не прошло пяти минут, как со стороны школы прибежала директриса. Окно ее кабинета выходило как раз на проезжую часть, поэтому, услышав визг тормозов, крики и коллективную истерику, Жаба, естественно, подошла посмотреть, что происходит. Посмотрела, оценила, а потом со всех ног кинулась на улицу.

Когда она появилась рядом со мной, видок у нее был почти такой же, как у брата Ромова.

— Ну, Петров… Ну… — Она схватила меня за плечи и начала поворачивать во все стороны, пытаясь обнаружить признаки предсмертной агонии, которая, по мнению директрисы вот-вот должна была приключится. — Когда ты сказал, что решишь мою проблему, я, конечно, от тебя ожидала, что угодно, но ты… У меня действительно больше нет той проблемы. Потому что теперь мне на нее плевать!

В общем, честно говоря, это был самый форменный дурдом.

Меня отвели сначала в школу. Там мне устроили детальный, подробный осмотр. Когда выяснилось, что на самом деле мои руки, ноги и все остальное на месте, директриса немного успокоилась.