Ответный удар (СИ) - Тыналин Алим - Страница 35

— Запущены донельзя, — Котов поправил пенсне. — На Коломенском половина мартенов требует капитального ремонта. В Подольске износ оборудования под восемьдесят процентов. Я уже вам докладывал, сколько потребуется на модернизацию. В Наркомтяжпроме смету уже согласовали. Быстро они, однако…

— Серпуховский арматурный и Тульский металлообрабатывающий в чуть лучшем состоянии, — продолжил я, переводя взгляд севернее. — А вот ленинградский куст…

— О-о, это особая история, — Котов достал новую папку. — Путиловский завод, «Большевик», «Русский Дизель» — серьезные мощности. Но тоже требуют серьезной модернизации.

В кабинет вошел Сорокин с кипой чертежей:

— Леонид Иванович, мы с Величковским набросали предварительный план автоматизации путиловских цехов. Чтобы внедрить нашу систему управления, потребуется месяц.

— Погоди, Александр, — я поднял руку. — Давай по порядку. Василий Андреевич, что у нас на Урале?

Котов развернул огромную ведомость:

— Нижнетагильский куст: металлургический, механический №183, Высокогорский завод плюс рудники. В Златоусте — металлургический комплекс, оружейная фабрика, инструментальный. Ижевский оружейный… — он перевернул страницу. — Мотовилихинские заводы в Перми, Верх-Исетский металлургический…

— А сырьевая база?

— Высокогорское месторождение железной руды, Бакальские рудники, хромовые месторождения, — Котов сверился с бумагами. — В Кузбассе — угольные шахты, в Подмосковье тоже свой уголь.

Я указал на зеленые метки, где отмечены научные центры:

— Так, что у нас с исследовательской базой? Центральная московская лаборатория, Уральское конструкторское бюро, Златоустовский центр… — я провел пальцем по карте. — Ленинградский физтех, ЦАГИ…

В дверь постучали. Вошел Головачев:

— Леонид Иванович, звонили из Нижнего Новгорода. Сормовский завод просит уточнить план поставок.

— Да, Сормово, конечно, — я вернулся к карте. — И еще Коломенский машиностроительный, Балашихинский литейно-механический, Брянский…

Я отошел на несколько шагов, охватывая взглядом всю карту. Огромная промышленная империя, раскинувшаяся от Балтики до Урала. Тысячи рабочих, десятки заводов, шахты, рудники, научные центры…

— Ну что ж, — я повернулся к своим помощникам, — задача ясна. Нужно все это хозяйство привести в порядок и наладить работу как единого механизма. Сорокин, где там ваши планы автоматизации?

— Вот, — он разложил чертежи. — Начнем с Путиловского…

За окном окончательно стемнело. В цехах головного завода загорелись огни, начиналась ночная смена. Где-то там, за сотни километров, также работали другие предприятия объединения. Теперь все это нужно было заставить работать как один отлаженный организм.

Я снова посмотрел на карту. На столе лежал приказ о крупнейшем военном заказе. Впереди предстояла грандиозная работа.

— Все готово к техническому совету на завтра? — спросил я. — Туда прибудут представители всех компаний.

Назавтра в большом конференц-зале заводоуправления было непривычно многолюдно. Вдоль длинного стола красного дерева расположились главные инженеры всех предприятий объединения. В воздухе висел привычный запах чертежной бумаги, папиросного дыма и крепкого чая из начищенного до блеска самовара в углу.

Я стоял у доски, испещренной схемами и формулами, когда дверь открылась. Вошел Пирогов, высокий седой инженер в отлично сшитом костюме. А следом за ним…

У меня перехватило дыхание. Анна. В строгом сером костюме, с собранными в тугой узел волосами. Она замерла на пороге, увидев меня, и краска схлынула с ее лица.

— Прошу прощения за опоздание, — Пирогов, не замечая возникшего напряжения, прошел к столу. — Позвольте представить моего технического консультанта, Анну Сергеевну Волжанскую. Она помогала нам с немецкой документацией в Сталь-тресте. А это Леонид Иванович Краснов, директор всего объединения. Ну, ты слышала о нем наверняка, Анна.

Девушка прожгла меня взглядом.

— Да, было дело, — процедила она и медленно прошла к дальнему концу стола, старательно избегая моего ответного взора. Ее пальцы, державшие папку с бумагами, слегка дрожали.

— Итак, коллеги, — я вернулся на место и заставил себя сосредоточиться на деле, — переходим к обсуждению модернизации уральских предприятий. Николай Александрович, вам слово.

Пирогов развернул чертежи:

— Начнем с Нижнетагильского комбината. Мартеновский цех требует полной реконструкции. Предлагаю внедрить новую систему автоматизации,которая так хорошо показала себя на ваших предприятиях.

Я слушал его доклад, но краем глаза невольно наблюдал за Анной. Она делала пометки в блокноте, иногда тихо переговариваясь с сидевшим рядом Величковским. Один раз наши взгляды случайно встретились, и она тут же отвернулась к окну.

— А что с прокатным производством? — спросил я, когда Пирогов закончил первую часть доклада.

— Здесь у нас есть интересное предложение, — он кивнул Анне. — Анна Сергеевна, покажите, пожалуйста, схемы немецких станов.

Она поднялась, все так же не глядя на меня, и подошла к доске. Ее голос, чуть охрипший от волнения, был предельно деловым:

— В документации Круппа мы обнаружили принципиально новую систему калибровки валков…

Я смотрел, как она уверенно чертит схемы, дает пояснения, отвечает на вопросы. Такая знакомая и одновременно чужая. Где та восторженная девушка, мечтавшая о полетах?

— Леонид Иванович! — голос Сорокина вернул меня к реальности. — Как вы считаете, сможем внедрить такую систему на всех прокатных станах?

— Да, конечно, — я кивнул, возвращаясь к чертежам. — Более того, предлагаю объединить ее с нашей системой автоматического контроля.

Совещание продолжалось еще несколько часов. Обсуждали модернизацию Златоуста, реконструкцию Ижевска, новые технологии для Мотовилихи. Анна больше не выступала, только изредка что-то записывала в блокнот.

Когда все начали расходиться, она быстро собрала свои бумаги и направилась к выходу. Я попытался перехватить ее у дверей:

— Анна Сергеевна…

— Не стоит, — она остановилась, все еще не глядя на меня. — Я все поняла. Блестящая операция, Леонид Иванович. Использовать мои чувства для получения информации… — ее голос дрогнул. — Что ж, поздравляю с победой.

— Анна, позвольте объяснить…

— Не нужно, — она наконец подняла глаза, и я увидел в них боль пополам с гневом. — Завтра я подаю на увольнение. Я надеюсь больше никогда не видеть вас. Никогда в этой жизни.

Она быстро вышла, оставив после себя легкий аромат духов и тяжесть в груди.

— Простите, Леонид Иванович, — Пирогов появился в дверях. — Я не знаю, что с ней стряслось. Она у нас лучший специалист по технической документации.

— Ничего, Николай Александрович, — я через силу улыбнулся. — Вы же слышали — она уезжает. Так что давайте вернемся к делам. Что там у вас по мартеновскому цеху?

За окнами темнело. В цехах зажигались огни. Где-то гудел паровоз, увозивший первую партию военного заказа. Когда я закончил совещание и остался один, то долго стоял у доски, глядя на схемы, начертанные знакомым изящным почерком.

Через два дня вечерняя Ходынка встретила меня тишиной и запахом свежескошенной травы. Закатное солнце золотило крылья учебных «Авро» на дальней стоянке.

Все это время я безуспешно пытался увидеться с Анной. Она не отвечала на звонки, не приходила на технические совещания, передавая документы через помощников.

И вот сегодня Мышкин доложил. Она будет в аэроклубе, последний тренировочный полет перед увольнением.

Я увидел ее силуэт возле ангара. Анна стояла спиной ко мне, в кожаной летной куртке, рассматривая что-то в планшете с полетными картами.

— Анна Сергеевна…

Она вздрогнула, но не обернулась:

— Я просила больше не искать встреч.

— Выслушайте меня. Всего пять минут.

— Зачем? — она наконец повернулась, и я увидел, как окаменело ее лицо. — Чтобы объяснить, как ловко вы использовали мое увлечение авиацией? Как через меня получали информацию о «Сталь-тресте»? Ловко, очень ловко. Какая же я дура, что поверила вам.