Выбери любимый жанр

Мифология русских войн. Том I - Кураев Андрей (протодиакон) - Страница 20


Изменить размер шрифта:

20

А еще была Русско-Индейская война 1802–1805 гг. Была экспедиция Григория Шелихова, который убил от 500 до 2500 эскимосов. Иван Кусков (1808–1809 гг.) перед основанием Форт-Росса убил немало индейцев, а потом заключил с ними перемирие.

За первые 30 лет контактов с русскими коренное население Алеутских островов сократилось, по самым скромным подсчетам, в три раза

[141]

.

Как Австралия в немалой степени заселялась английскими каторжниками, так и Россия в 18 веке «прирастала» на Дальнем Востоке и Тихом океане «подвигами» всяческого отребья. Их бесчеловечные мерзости говорят о качестве христианизации основного населения Российской империи

[142]

.

Но учебники не расскажут ни об этом, ни о том, как промышленник Ларион Беляев «зачистил» остров Атту от всех алеутов, которые там жили. У нас принято считать, что русских всюду встречали и встречают с восторгом и, едва увидев, отчего-то «добровольно воссоединялись…»

Правда, в 1867 году св. Иннокентий Московский честно говорил о «продаже наших колоний (!) в Северной Америке американцам»

[143]

.

Учебники с гордостью говорят о роли казаков в освоении Сибири. А как они это делали? Просто пели и плясали?

В 1651 году произошел первый русско-китайский конфликт на очень дальнем от Москвы востоке.

Отряд Хабарова совершая сплав по Амуру, одержал многочисленные победы над местными даурскими и дючерскими князьями, захватив много пленных и скота Результатом этого похода является принятие коренным приамурским населением русского подданств. В августе 1651 года казаки Хабарова подошли к устью реки Зеи, покоряя новые племена. Во время зимовки в Ачанском острожке, 24 марта на русский отряд напал большой маньчжурский отряд численностью до 2000 конных с 6 пушками. Русские разбили маньчжуров в сражении у Ачанского острога.

Позже в честь Хабарова будет назван город. Он будет построен на земле, присоединенной к территории Российской Империи лишь в середине 19 века и не то чтобы по настойчивому желанию местных жителей. В китайской историографии Айгунский договор рассматривается как неравный, так как Китай, ослабленный Опиумными войнами и восстанием тайпинов, был вынужден пойти на уступки под угрозой Муравьева открыть второй фронт (на Пекин шли армии англичан и французов). Так как русского населения в этой местности просто не было, для основания поселений по Амуру Муравьев отправил 13-й Сибирский линейный батальон под командованием капитана Якова Дьяченко.

В 1900 году имела место интервенция наших войск в Китай для подавления боксерского восстания в 1900-м

[144]

.

Главный начальник и командующий войсками Квантунской области и морскими силами Тихого океана адмирал Алексеев по итогам подавлении Ихэтуаньского восстания был награждён золотой, украшенной бриллиантами, саблей с надписью «Таку, Тяньцзин, Пекин 1900 г.», а также французским орденом Почётного легиона большого офицерского креста, прусским орденом Красного орла 1-й степени с мечами, бельгийским орденом Леопольда большого креста. Вряд ли иностранные правители наградили его за защиту священных рубежей России. Просто у них были общие империалистические антикитайские интересы.

Летом 1900 года имел место китайский погром в Благовещенске.

Обстрел с китайского берега и слухи об убийствах христиан в Пекине вызвали панику среди мирных жителей Благовещенска.

В ответ на это губернатор К. Н. Грибский, реализуя директиву военного министра А. Н Куропаткина о решительных действиях против китайцев, приказал казакам выселить их из города. Силами полиции и добровольцев из числа горожан и казаков были устроены облавы, в ходе которых несколько тысяч человек было интернировано. Облавы сопровождались массовыми грабежами, избиениями и убийствами. Никаких попыток оказать сопротивление не было.

4 (17) июля первая партия численностью до 3,5–4 тысяч человек была отправлена в посёлок Верхне-Благовещенский. Из-за жары часть людей стала отставать, тогда пристав отдал приказ всех отставших «зарубить топорами». Приказ выполнялся, во время пути было убито несколько десятков человек. Следствие, произведенное несколькими месяцами позднее, выяснило, что все это сопровождалось мародерством — грабили и мертвых, и живых.

В посёлке было выбрано место для переправы (ширина реки составляла 200 м, глубина — до 4 м), людям было приказано плыть. В поселке к конвою присоединились вооруженные жители-казаки во главе со своим атаманом. Они выбрали место для переправы. Ширина Амура составляла здесь более 200 метров, глубина — более четырех при мощном течении. Подогнали китайцев к урезу воды и приказали им плыть. Когда первые вошедшие в воду почти сразу утонули, остальные идти отказались. Тогда их стали гнать — сначала нагайками, потом стрельбой в упор. Стреляли все у кого были ружья: казаки, крестьяне, старики и дети. После получаса стрельбы, когда на берегу создался большой вал из трупов, начальник отряда приказал перейти на холодное оружие. Казаки рубили шашками, новобранцы — топорами. Спасаясь от них, китайцы бросались в Амур, но преодолеть его быстрое течение не смог почти никто. Переплыло на другой берег не более ста человек.

Никто из участников расправы не протестовал. Нескольким новобранцам, у которых не хватало решимости рубить людей топорами, казаки пригрозили «снести головы, как изменникам». Один новобранец спас раненого мальчика, мать которого была убита, но то был единственный случай человеколюбия, зафиксированный следствием.

В последующие дни, вплоть до 8 июля, такая же участь постигла еще три партии китайцев, общей численностью в несколько сотен человек.

По оценкам историков, в ходе бойни погибло от 3000 до 7000 китайцев. Убийства китайцев имели место и в других населённых пунктах губернии, хотя и не приняли столь массового размаха

[145]

.

Будущий генерал-лейтенант Александр Васильевич Верещагин писал в своих мемуарах, как несколько дней спустя встретился с трупами ниже по реке:

«Амур красив и величествен. Солнце золотит его спокойную синеву, отражается и играет лучами. Я сижу на скамейке у лоцманской рубки и любуюсь окрестностями. Но что это впереди? чернеют в воде какие-то предметы. Ближе, ближе. Число их все увеличивается, да и сами они становятся заметнее.

— Китаец! — говорит мне в полголоса старик-лоцман, таким невозмутимым тоном, точно речь шла о какой-либо коряге или колдобине. Лоцман не ошибся. Пароход быстро обгоняет утопленника. Голый, красновато-бронзового цвета, свесив руки, как плети, растопырив ноги, плыл он, уткнувшись лицом вниз, точно о чем задумался. Труп страшно разбух. Оконечности побелели и казались известковыми. Вот он попал в волнение от парохода. То высовывается из воды, то ныряет. За этим китайцем показываются другой, третий, и вот, во всю ширь Амура, поплыли утопленники, точно за нами погоня какая. Пассажиры все повылезли из кают — смотреть на такое невиданное зрелище. Оно до смерти не изгладится из моей памяти. Очевидно, это были те самые несчастные, которые потонули у Благовещенска. Пролежав известное время на дне, они набухли и теперь всплыли.

— Господа! господа! смотрите-ка, сколько их там на берегу! Ведь это тоже все китайцы! — кричит весельчак, рыженький поручик, в чечунчовом кителе, прикрывшись ладонями от солнца. В этом месте левый берег Амура вдавался к середине русла широкой, плоской отмелью. И вот тут-то и нанесло утопленников.

— Федор Васильевич дайте-ка мне бинокль! — говорю я приятелю моему, подполковнику Р., которому незадолго перед этим передал бинокль генерала. Бинокль этот был превосходный. Приятель мой точно не слышит. Стоит, как вкопанный, и пристально смотрит.

— Дайте, пожалуйста! мне хочется самому посмотреть, — повторяю ему.

— Не могу! Я считаю, сколько их тут, — отрывисто говорит он, видимо недовольный, что я прервал его занятие.

— Сто тридцать! сто тридцать один, сто тридцать два! — считает он в полголоса. А песчаная отмель все еще далеко белела, и темная, рыжеватая полоса трупов, точно бордюром облепила ее у самой воды. Воздух кругом был сильно заражен, и мы все невольно зажимаем носы платками…

— Пожалуйте завтракать! — возглашает буфетный слуга, приподнявшись по лесенке, в засаленном фраке и с салфеткой под мышкой, как символом своей власти. Публика спускается. Мне же не до завтрака. Ужасная картина эта, да и сам зараженный воздух отбили всякий аппетит. Остаюсь на палубе и продолжаю наблюдать. Вот нос парохода упирается в один труп и далеко отбрасывает его по волне. Голова закутана каким-то полотном, должно быть фартуком. «Не огородник ли это был? — думаю. — Ведь в Благовещенске все огородники были китайцы». Длинная черная коса виднеется из-под полотна, прилипнув к мокрым плечам. Живот выеден рыбами и представлял громадную зияющую рану. Трудно даже в приблизительно сказать, сколько трупов обогнали мы в этот день. Но, судя по тому, что на одной только косе мы насчитали полтораста трупов, должно предположить, что их было не мало»

[146]

.

20
Перейти на страницу:
Мир литературы