Светлейший князь 4 (СИ) - Шерр Михаил - Страница 3

Окончательное решение было таким. В бывшем Уланголе и на Тэсе, где река круто разворачивается на север ставим две крупных гвардейских станицы. В двух местах, где через хребет Хан-Хухэй есть достаточно проезжие дороги поставить для начала наши постоянные караулы.

К началу осени все наши планы были воплощены в жизнь, кроме конечно строительства новых заводов, но они были заложены и работа кипела.

Когда я последний раз был в Туве, мне даже не верилось, что три месяца здесь была самая настоящая война.

Никаких проблем с китайцами не было. Все таки они очень трудолюбивы и потрясающе послушны и покорны. Это как же надо их дошкурять, чтобы эти люди поднимались на бунт и устраивали восстания и гражданские войны которые длятся десятилетиями.

Русский язык они надо сказать усваивают на лету, жизнь просто заставляет это делать, на пальцах особо много на стройке не объяснишь.

Среди наших «старых» китайцев было достаточно уже образованных и по-европейски, поэтому у Тимофея было были помощники. А трок самых продвинутых предложили ему создать новую китайскую письменность на основе кириллицы, взяв за основу принцип — каждому звуку своя буква.

Я в это дело раньше времени вникать не собирался, сделают — тогда и будем смотреть.

Михаил Максимович Морозов приподнес нам большой сюрприз. Когда стал вопрос кого назначать главным на новой пограничной линии он неожиданно вызвался возглавить это дело.

Такая кандидатура нас устроила во всех отношениях, тем более что с ним должны были пойти двое младших сыновей: один в Улангол или Улангом, не знаю как правильнее говорить, другой на Тэс. За лето к нам пришло еще полтора десятка семей староверцев и они все пошли за Морозовыми.

Сначала у меня были сомнения, как без проверки посылать людей на такое ответственное дело. Но оказалось, что все они пришли к нам по приглашению Морозовых.

Среди нашего старого населения тоже оказались желающие и в новых, только что заложенных, станицах к началу осени оказалось ровно по двадцать пять семей. Мужики несли сторожевую службу, в свободное время занимаясь общественными и личными делами. До положенной численности эти сотни комплектовались командированными из долины.

Новые станицы напоминали осажденный военный лагерь, строгий пропускной режим, комендантский час и внутренние патрули.

Михаил Максимович распорядился военному делу обучить всех женщин, а молодежь обучать с четырнадцати, так чтобы к шестнадцати это уже были воины.

С Оюн Дажы они сразу же нашли общий язык и занялись хорошими совместными делами.

Все колодцы и родники были расчищены и облагорожены. Где есть возможность они начали строить пруды и рукотворные озера, а в Тэсе свой кирпичный завод.

Из Монголии и Китая никаких известий не было. Такое впечатление, что ничего не произошло. Даже более того, Лонгин забросил удочку на продолжение торговли и тут же пришел караван с чаем и тканями. Торговцы были монголы.

Они за свои товары попросили серебро, а получив его, тут же купили у нас заказанную заранее бумагу и металлические перья и наши шерстяные ткани.

Лонгин зарядил по всем своим каналам задачу: как избежать новой войны и наладить отношения с огромным Китаем. Ни о каких уступках с нашей стороны речи пока нет.

Никаких плохих предчувствий и мыслей у меня не было. И даже более того мне хочется петь.

Вчера вечером в Мирскую станицу, где я решил провести ночь перед встречей с окружным начальником, примчался заместитель Лонгина по разведке Адар-оол. Теперь правда это Семен Тимофеевич Адаров.

Два года назад он принял святое крещение и мы называем его исключительно по православному. У него такое потрясающее и совершенно секретное известие, что он не решился доверить его нашим средствам связи и решил привезти его лично, вдобавок взяв еще и конвой.

Надо сказать, что это того стоило.

Сразу же после разгрома Чжан Цзинбао источник из спальни великого цзяньцзюня, а по нашему генерал-губернатора с резиденцией в Улясутае, убыл в Пекин. И вот из Поднебесной пришла первая весточка от неё. То, что это женщина, единственное моё знание об этом источнике.

Императорские курьеры, не щадя лошадей, принесли теперь новости из другой спальни. Сейчас это самая важная спальня империи Цин — спальня Нюхуру Хэшэня.

Сейчас это почти всесильный фаворит стареющего императора Хунли, правящего под девизом «Цяньлун» — «непоколебимое, славное».

Императору скоро семьдесят пять и уже несколько лет реальная власть в стране всё больше переходит в руки его нового могущественного фаворита Хэшэня. Молодой манчжур за несколько лет сделал головокружительную карьеру от сюцая, персонального специалиста императора по китайской нумерологии и императорского телохранителя до фактического правителя государства. Сейчас он занимает уже несколько важнейщих постов в империи и готовится стать канцлером.

В дальнейшем он станет зятем императора и почти десятилетие будет фактическим правителем государства, войдя в его историю как величайший коррупционер.

Его век закончится сразу же после смерти Хунли. Арест и вынужденное самоубийство — таков будет конец главного негодяя китайской истории. Конфискованное имущество было оценено в сумму, сопоставимую с доходами государства за восемь лет. Крайне мерзким на мой взгляд было наличие у него шестьсот шести рабов и гарема, где держалось шестьсот наложниц.

Есть интересный лозунг или девиз: «Быть, а не казаться!» Так вот лозунг и богдыхана и всей империи Цин другой: «Казаться, а не быть».

Информатор Лонгина скорее всего была европейской женщиной и она дала совет, прислать посольство и попросить причислить нас к данникам Цинской империи. А то, что мы разбили их войско, так это не беда, это в истории Срединной империи уже было, в Бирме и во Вьетнаме. Но формальное признание первенства Поднебесной и выплата дани решили исход этих войн.

Я нечто подобное предполагал, но Хэшэнь назвал еще и четкую сумму дани и того, то должен получить лично он.

Поразительно, но главным требованием была выплата пресловутого пушного налога. И сверх этого десять тысяч лянов серебра одномоментно, а затем раз в десять лет. Лично Хэшэню тоже десять тысяч и ежегодно по тысячи.

Кроме этого мы должны будем принять участие в военном походе против среднеазиатских ханств если они нападут на Цинскую империю. Но выполнение этого обязательства с нас потребуют не раньше чем через пять лет.

Все наши завоевания остаются у нас, и территории и люди. Нам было обещано право торговать с Китаем. Для этого хоть каждый день мы можем присылать караваны в Улясутай.

Военный поход в Среднюю Азию это что-то завиральное, но через пять лет. Поэтому я решил пока себе голову этим не забивать. Тем более, что всё остальное просто пять баллов.

Горно-таежная тропа, по которой мы когда-то пришли в Усинскую долину, за эти годы превратилась в достаточно хорошую дорогу. Мы следили за ней и по ней можно проехать и зимой и детом. Зимой естественно могут быть проблемы со снегом. А вот сезонная распутица нашей дороге не страшна. На всех опасных участках лежат гати или отсыпаны камни.

Начинается она в нашем селе Порожном у Большого Енисейского порога. Семьдесят верст с небольшим до Усинска наши егеря верхом преодолевают легко можно сказать на одном дыхании. Повозка или телега при удачном раскладе от Мирского перевала до Порожного тоже может успеть за длинный летний световой день.

Но это задача непростая и в середине пути на переправе через Большой Тепсель сооружена большая остановочная площадка. Там всегда есть запасы сухих дров, одно из наших достижений — спички, запасы солонины в специальном холодильнике-леднике и готовые к использованию сигнальные костры для подачи дымов бедствия. Их при отсутствии низкой облачности видно с Мирского перевала.

Путей прибытия в долину со стороны России всего три: по Енисею в Усть-Ус, по Мирской тропе и по пограничной тропе через Хаин Дабан. На всех трех дорогах люди направляющиеся к нам оказывались в наших монастырях-крепостях: северном Хаиндабанском, западном Мирском на перевале и Усть-уском на берегу Енисея южнее Джимовой горы. Безвестный ручей, первый ниже Уса поэтому стал называться Монастырский.