Скиталец (ЛП) - Робертс Тиффани - Страница 12

Она наклонилась, сняла свой неповрежденный ботинок и бросила его рядом с другим. Не раздумывая, она повернулась спиной к боту и пересекла пространство к фонарю. Потребовалось несколько безуспешных попыток разжечь пламя зажигалкой, но мягкое, знакомое свечение принесло облегчение. Глубоко вдохнув, она убрала зажигалку и вернула свое внимание к боту.

— Черт! — вздрогнула она, прижимая руку к груди. Бот стоял прямо у нее за спиной. Она даже не слышала, как он двигался.

Оно молчало, не сводя с нее глаз. Интенсивность его немигающего взгляда снова напомнила ей, насколько они разные. Насколько это было опасно.

Взглянув вниз, она заметила, что он протягивает ей сверток с едой. В этот момент голод решил снова заявить о себе, скрутив ее желудок. Она выхватила еду из рук бота.

— Я не собираюсь говорить тебе спасибо, — сказала она с набитым мясом ртом.

От резкого вкуса у нее потекли слюнки. Она откусила еще кусочек, не доев первый.

— Тебе и не нужно. Просто послушай.

— Слуфаю.

Так. Чертовски. Хорошо.

Когда бот больше ничего не сказал, Лара подняла на него глаза. Оно по-прежнему не сводило с нее настороженного взгляда. Дождь барабанил по крыше, и этот звук соперничал с ее жеванием.

— Что? — спросила она, запихивая еду за щеку.

— Когда ты в последний раз ела?

— А что?

— Если давно, тебя стошнит.

— Да пошел ты. Я не указываю тебе, куда пихать твое масло или что-то там еще. Я буду есть, сколько захочу, — она откусила еще кусочек, жуя с открытым ртом, чтобы показать еду. Если бы бот сказал хоть слово о ее манерах, она бы выплюнула мясо прямо ему в лицо. Это стоило бы потраченной впустую еды.

Почти.

Бот смотрел еще немного и, наконец, отвернулся.

— Я подожду, пока ты закончишь.

Лара усмехнулась и перебралась на свой поддон. Как раз перед тем, как ее задница опустилась на него, она вспомнила, что промокла насквозь. Нахмурившись, она снова выпрямилась и продолжила есть, наслаждаясь вкусом, несмотря на свой зверский голод.

Она не ела два дня.

Поскольку смотреть было больше не на что, ее взгляд остановился на боте. Его внимание было приковано к ее коллекции сокровищ. Без его проницательного взгляда она могла свободно изучать его.

На нем была выцветшая оливковая куртка, заштопанная в большем количестве мест, чем она могла сосчитать, заплатками и аккуратными, тугими стежками. Единственными незаживающими повреждениями были три маленькие дырочки на груди. Его рюкзак был перекинут через одно плечо, и она предположила, что винтовка висела на другом, упакованная в защитную сумку. Ее бравада угасла бы намного быстрее, если бы она заметила это раньше, когда размахивала ножом.

Ботинки бота были изрядно поношены, но за ними тщательно ухаживали — в отличие от ее собственных. Она не могла заставить себя оглянуться на свою обувь, зная, что один ботинок лежит на боку, а подошва распахнута так, что слишком похоже на хмурый взгляд.

— Зачем ты хранишь эти вещи? — спросил бот.

— О чем ты говоришь?

— Они не служат никакой цели.

— Я подумала, что они красивые, — сказала она, защищаясь, оглядывая свою коллекцию.

Это напомнило ей о том, что она нашла ранее. Отправив в рот оставшийся кусочек мяса, она открыла сумку и достала рамку. К счастью, хотя сама сумка была влажной, фотография не промокла. Когда она несла рамку к полкам, она заметила, что бот держит фарфоровый осколок между пальцами, нахмурив брови, когда он рассматривал предмет. Бот казался… растерянным.

Лара поставила фотографию на верхнюю полку, прислонив рамку к стене. Отступив назад, она рассматривала ее как часть своей большой коллекции, красивую, несмотря на повреждения рамки.

— Этот мир потерян для всех нас, — сказал бот.

— Ни хрена себе, — ответила Лара, стиснув челюсти, чтобы не показать, насколько глубоко его слова затронули ее. Просто еще одно напоминание о том, какой опустошенной была ее жизнь. Здесь — в этой одинокой хижине — было так хорошо, как никогда не будет. — Говори, что ты хотел сказать, и ты можешь уходить отсюда.

Бот молчал, глядя на фотографию, казалось, годами. Его тело было слишком близко к ней, слишком неподвижно; грудь не поднималась и не опускалась, ноги не переступали. Это было неестественно.

— Тебе нужно поесть. Чистая вода. Надежное укрытие, — наконец произнес он. Она собиралась ответить очередным «ни хрена», но следующие слова бота перехватили дыхание. — Я могу дать тебе все это.

— Просто дать? — спросила она, когда к ней вернулось самообладание. — Просто так? Ничто не дается бесплатно.

— Ты права. Прости мне мой выбор слов. Это была бы договоренность.

— Послушай, я не знаю, как твой процессор превратился в Пыль, но я уже говорила тебе, я не…

Бот поднял руку, выставив один палец. Лара захлопнула рот, свирепо глядя на него.

— Наша нынешняя договоренность заключается в том, что ты будешь слушать, — сказал он, встретившись с ней взглядом. Его глаза были невероятно зелеными. — Я обеспечу тебя едой, водой, кровом, одеждой — всем, что требуется твоему организму для функционирования. Ты будешь жить в моей резиденции, — он указал на нее пальцем, заглушая протест, который она собиралась высказать, — на время действия этого соглашения. Цена простая, и ты можешь легко ее заплатить.

— Нет, — ее не волновал их уговор, она не хотела соглашения. Она ни за что не стала бы игрушкой бота. От одной этой мысли у нее по спине пробежала дрожь, угрожая пробудить воспоминания о жестоких, нечеловеческих руках на ее теле.

Бот молчал, глядя на нее ничего не выражающими глазами, в то время как ее сердце бешено колотилось.

— Станцуй для меня, — наконец произнес он. — Это единственная плата, которую я прошу.

— Черт возьми, я сказала, что больше не буду этого делать! Иди в «У Китти».

— Я так и сделал. Это было… неудовлетворительно.

Брови Лары нахмурились. Неудовлетворительно? Там были боты и человеческие танцовщицы, все красивые. Они были соблазнительными, чувственными и — в отличие от Лары — предлагали секс за определенную плату. Как такое место могло не удовлетворить все пристрастия этой твари?

Она сделала паузу, снова обдумывая его слова. Чем больше она думала о них, тем более человечными они казались.

— Что ты имеешь в виду?

— Я пошел и посмотрел. Никто из них не танцевал так, как ты.

— Итак, ты просто решил — после того, как несколько секунд понаблюдал за моим танцем, — что хочешь, чтобы я была твоей собственной маленькой танцовщицей в твоем доме?

— Да.

Она ждала, что он скажет что-то еще, расскажет подробнее, но бот, казалось, решил, что одного слова будет достаточно.

Лара подняла ногу, чтобы почесать засохшую грязь на икре. Несмотря на мясо, которое она проглотила, голод терзал ее желудок. Этот бот предлагал все, что ей могло когда-либо понадобиться, первое утешение за всю ее жизнь, и она снова испытала искушение отказаться.

Табита работала в две смены после того, как Лара ушла из «У Китти», просто чтобы прокормить их двоих. Даже зная, что случилось с Ларой, Табита все равно поддалась аналогичному предложению от другого бота. Тепло и сытый живот, когда извращенцы каждую ночь лапают твои сиськи и задницу.

— Как тебя зовут? — спросил бот.

Она отогнала чувство вины, которое всегда сопровождало мысли о Табите.

— Лара.

— И это все?

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря «это все»?

— У людей обычно есть два или три имени. У тебя просто Лара?

— Ох. Брукс. Лара Брукс, — она потянула за мокрую ткань вокруг шеи, ослабляя ее. — А какое… твое?

— Я говорил тебе вчера, — был ли в его тоне намек на обиду? Это было невозможно; боты так не работают.

— Я была немного напугана, понимаешь? На самом деле я не обращала внимания на имена и все такое.

— Большинство людей угрожают насилием, когда им немного страшно?

— Вообще-то, да, — ответила она, скрестив руки на груди. Особенно те, у кого был неудачный опыт общения с ботами. — Так ты скажешь мне свое имя еще раз или нет?