Любовные артефакты и прочие (не)приятности (СИ) - Платунова Анна - Страница 5

— И сколько же он стоит?

— Триста сотенников, — сообщил владелец станции. И быстро добавил. — Разумеется, вместе со сбруей и седлом. И подковы у него новые, недавно меняли.

— Триста сотенников, — повторил я. Нет, это была не запредельная для меня сумма, и я даже мог себе позволить ее потратить, но… Но за коня, который мне нужен всего на одну ночь? Потратить деньги, которых хватило бы на полное обустройство новой лаборатории, с горелками и перегонными кубами из лучших материалов, с лучшими ингредиентами? Не-е-ет, на такую глупость я все же не способен. Точно нет, вот что подумал я.

Но вслух почему-то сказал:

— Да. По рукам.

И через десять минут, которые ушли на выписывание чека и подгонку стремян и седла под мой рост, я уже трусил по улице, сжимая вожжи онемевшими от ужаса пальцами и насмешливо повторяя про себя: “Тоже мне, принц на белом коне”.

Кэсседи

— Пальчики, пальчики, пальчики мои, — напевала я, прикладывая к стеклянным бокам флаконов липкую пленку. — Пальчики-зайчики, как вы хороши!

Настроение поднялось: спешить не нужно, времени хватит, не только чтобы подобрать ключ, но и чтобы вдумчиво выбрать артефакт.

— Пальчики, пальчики, будет вам улов! Ловко водите вы за нос простаков!

Перед внутренним взором на мгновение появилось лицо Варта. Следует признать, что этот красавчик-ботаник оказался на удивление славным парнем: поспешил в ночь, чтобы спасти девицу от гнева начальника. Да-да, все можно свалить на действие артефакта, но всем известно, что наведенное любовное чувство будит в душе лишь те качества, какие в ней изначально скрывались. Вот о бандитскую рожу Реджинхарда сколько артефактов ни сломай — толку не будет. Максимум назовет киской и приглашающе похлопает по кровати.

Неловко получится с кражей. Но что поделать, Варт сам виноват! Нечего было приглашать домой кого попало, вот!

Пока я размышляла над превратностями судьбы, которая обычно оказывается не на стороне хороших парней, дело делалось. Я собрала достаточно отпечатков, чтобы попробовать открыть витрину. Обычно мастера-артефакторы зачаровывали защиту на отпечаток указательного пальца, хоть один да найдется.

— Так-так, — деловито пробурчала я себе под нос и снова оглядела витрину взглядом профессионала. — Попробуем!

В ответ на первый лоскуток липкой пленки с едва заметным узором папиллярных линий витрина отозвалась «змеиной кожей». На второй — отреагировала сильнее: потемнела и зашипела, как настоящая змея. Третий лоскуток, на который я делала больше всего ставок, я прикладывала с опаской. Зажмурила один глаз и вытянула руку так далеко от туловища, как только могла. Глупые меры предосторожности: если уж меня парализует, то парализует вне зависимости от того, как далеко моя рука находилась от тела. Витрина зафыркала, как кипящий чайник, плюясь паром и черными сгустками. Терпение у нее явно было на исходе: четвертая попытка станет последней.

— Все, все, не злись! Я поняла: ты зачарована не на отпечатки пальцев. Дело усложняется, но ненамного!

Нормально ли это — разговаривать с витриной? Я как мошенница со стажем отвечу так: совершенно нормально. Я давно заметила, если разговариваешь с сейфами, которые хочешь обнести, или вещами, которые собираешься свистнуть, дело идет быстрее! Моя бабуля, научившая меня ремеслу, любила повторять: «Мы не воришки, Кэсседи, мы просто берем то, что фортуна из-за своей близорукости распределила не в те руки. Разве ты не достойна лучшей жизни, ягодка моя? Конечно, достойна. Но главное, держись подальше от красавчиков и не теряй головы».

Заветы бабули я чтила до сегодняшнего дня со всей строгостью, но какая может быть угроза от господина Ойтнера? Его вообще здесь нет.

Его нет, но мне необходим его запах! У каждого человека он неповторим и тоже часто используется вместо ключа.

«Нужно найти рубашку, а лучше — две или три!» — подумала я и отправилась разыскивать спальню Варта. Она обнаружилась в конце длинного коридора. Я помедлила у порога. Да что со мной такое? Когда чужие двери меня останавливали? Разозлилась сама на себя и решительно вломилась в комнату господина Ойтнера.

Широкая кровать застелена мягким коричневым пледом, на тумбочке раскрытая книга и очки для чтения. Бежевый ковер на полу, на стене в рамах гравюры; я подошла ближе, чтобы посмотреть. Гравюры иллюстрировали знаменитый средневековый роман о воине света, сражавшемся с чудовищами. Да Варт у нас романтик!

Не сдержав любопытства, я заглянула в книгу, ожидая увидеть тот самый роман. Прочитала на обложке название: «Алхимия: искусство преобразования материи». Ясно-понятно. Романтик-ботаник!

Тут я увидела брошенную на стул домашнюю рубашку Варта и подпрыгнула от радости. Поднесла ее к носу и принюхалась. «Эти мужланы, хоть красавчики, хоть нет, пахнут одинаково, — ворчала бабуля. — Нестираными носками!»

Удивительно, но от рубашки хозяина дома вовсе не пахло носками. А пахло восточными пряностями, немного мускусом и чем-то неуловимым, пьянящим, отчего захотелось зарыться лицом в мягкую ткань и вдыхать, вдыхать…

Я потерла лоб, стряхивая наваждение. Главное, что рубашка — ношеная. Сейчас накину ее на витрину, и дело в шляпе!

Варт

Подъезжая к пригородной станции экипажей, я не то чтобы принцем себя не чувствовал — мне просто хотелось умереть. И закрадывалась мысль о том, что люди, утверждающие, будто верховая езда — это благородно, интересно и полезно, лгут. Нагло лгут. Наинаглейше.

Вместо того, чтобы спешиться одним прыжком, небрежно швырнуть поводья конюху и отправиться на поиски Фармела, я несколько минут неуклюже пытался спуститься на землю. У меня сводило все: ноги, спину, руки, а еще немилосердно болел копчик. Благо, Сахарок оказался понятливым животным и стоял смирно, иначе я бы не справился. Потом еще минут десять я уныло таскался с ним туда-сюда, пытаясь отыскать хоть кого-то, кто может напоить и накормить коня — МОЕГО КОНЯ, провались вся эта затея в проклятое подземелье! — и истово надеясь, что за всеми этими хлопотами не упущу алхимика.

Однако небеса были ко мне благосклонны, и когда я наконец зашел в станционный трактир, то сразу же увидел Корвина, который сидел за дальним столом, устало привалившись к стене.

— Доброго вам вечера, — пробормотал я, опускаясь рядом. Запоздало подумал, что следовало продумать формулировку просьбы заранее, однако… не до того мне было. Особенно когда на выезде из города Сахарок испугался бросившегося ему наперерез дворового пса и понес. Тогда я еще подумал, что легче все выходные работать со взрывчатыми веществами в защитной маске, не снимая ее, чем успокоить одну взбрыкнувшую лошадь. Которая, вот незадача, как назло находится прямо под тобой. — Надеюсь, вы помните меня. Я Варт…

— Ойтнер, конечно, — улыбнулся Фармел. — Тоже путешествуете? Если можно так назвать эту тряску по проселочным дорогам.

Я молча кивнул в ответ. Тряска по проселочным дорогам! Отлично сформулировано.

— Не знаете случайно, надолго ль здесь останавливается эта колымага? — Фармел поморщился. — Я не привык путешествовать по земле, да еще и тормозить у каждого столба.

— Кажется, час или около того. Здесь впрягают дополнительную пару лошадей и забирают почту из Восточного удела. Иногда она задерживается, так что… — я развел руками. Так что мне повезло, раз почта еще не прибыла, и Фармел здесь застрял.

— Что ж. По крайней мере, рад встрече с вами. Приятно поболтать с коллегой.

— Тоже очень рад, — дипломатические формулировки упорно не желали придумываться, так что пришлось взять пробирку, как говорится, за горлышко. — У меня к вам, кстати. вопрос научно-практического свойства.

— Ну-ка, ну-ка… — кажется, Фармел обрадовался. — Что за вопрос?

Я выложил на стол обломки артефакта, развернул их и продемонстрировал Фармелу.