Навязанная Королю, или отбор на выживание (СИ) - Сафир Юлианна - Страница 9

Мы оказались зажатыми, и каждый момент мог стать для нас последним. Враг наступал, каждая секунда ценилась на вес золота. Можно было попытаться забрать Ричарда с собой, но это поставило бы под угрозу весь отряд, обрекая нас на неизбежное поражение.

Ричард это понимал не хуже меня. Он схватил меня за руку и сказал: «Иди, Даниэль. Спаси их. Это моя война закончилась. Не твоя.»

— Мои последние мысли были о том, как мы вместе сражаемся плечом к плечу. Но ты выбрал не меня, а их. Это предательство горит во мне ярче, чем любая стрела людей, которая пронзила мое тело.

Я оставил его там, на кроваво окрашенной земле, с сердцем, израненным на части от вины и отчаяния.

Мы отступили, избежали полного уничтожения, но цена такого спасения оказалась непомерно высокой для меня. Решающий выбор, который мне пришлось сделать, продолжает преследовать, напоминая, что война складывается не только из сражений и стратегий, но и невыносимых потерь, с которыми приходится жить после.

Ричард пожертвовал собой ради нас всех, и я знал, что, если бы я попытался спасти его, рискнув жизнью всего отряда, его жертва оказалась бы напрасной.

— Неужели ты не чувствуешь усталости, Дани? Здесь, рядом со мной, ты сможешь отдохнуть от своих битв. Не позволяй миру, который тебя не ценит, истощить тебя до конца, — размытое лицо подернулось, а голос зазвучал мягче.

Вина за кончину лучшего друга навсегда стала моим постоянным спутником, напоминанием о том, что победителей на войне не бывает: есть только выжившие и павшие.

Ричард превзошел меня во многом, и я пообещал себе, что его уход не будет напрасным. Я продолжу борьбу, пока не отыщу способ построить мир на своих землях, чтобы никто не сталкивался с таким жутким выбором, который пришлось сделать мне.

— Даниэль, мой брат, здесь нет боли, нет войны. Останься со мной, и мы будем вместе, как в старые добрые времена. Ты уже сделал достаточно для нашего народа. Пора найти свой покой, — призрак шагнул ближе, и его образ становился яснее.

Теперь в его глазах я увидел не только укор, но и призыв.

Чувство отчаяния манило меня принять предложение — скрыться от всех забот и бремени вины, что тяготило мою душу. Однако я четко осознавал, что не сдамся. Я не мог отвернуться от своего народа, от моей семьи, от верных друзей. Оставив их, я оставил бы и самого себя, потеряв то немногое, что делало меня человеком.

— Помнишь, как мы мечтали оставить войну позади и найти спокойствие? Этот мир — наш шанс, Дани. Ты не должен его упускать. Останься со мной, и больше никаких сражений.

В голове вихрем закружились мысли, каждая из которых была тяжелее предыдущей. Как мог Ричард, мой лучший друг, который всегда поддерживал меня, теперь говорить со мной подобным образом?

— Ты всегда был рядом, когда я нуждался в помощи, Даниэль. Теперь пришло время, когда я могу помочь тебе. Останься здесь, и мы сможем найти вечный мир вместе, — он протянул мне руку, приглашая следовать за собой в неизвестность.

История моего прошлого — напоминание о цене войны и о том, что истинная сила заключается не в способности уничтожать, а в мужестве принимать самые трудные решения ради блага других.

— Прости меня, друг. Твоя смерть — моя вина, и я никогда не прощу себя за нее. Но мой путь — здесь, среди живых. Я должен бороться до конца, на мне большая ответственность не только за твою жизнь, — сказал я, отступая назад и отрывая взгляд от его видения.

* * *

Туман рассеялся, и зловещий шепот болота стих. Я оставался на тех же болотистых землях, однако атмосфера вокруг заметно изменилась: ощущение нависшей опасности исчезло, а дыхание стало свободным и легким.

К своему удивлению, я обнаружил, что полукровка Зария уже была здесь.

— Как ты выбралась так быстро? — спросил у нее.

— Я люблю жизнь и ценю ее превыше всего, Ваше Высочество, — ее ответ прозвучал неожиданно просто, но в каждом слове чувствовалась двусмысленность.

Лишь усмехнулся про себя, инкогнито продержалось не долго.

— Как догадалась? — был удивлен ее проницательностью.

— Может быть, я вижу вещие сны? Или просто внимательно наблюдаю за окружающим миром, — голос звучал задорно и в глазах мелькнула искра озорства.

— Думаю, нам нужно дождаться остальных здесь, — проговорил я, пытаясь сосредоточиться на дальнейших действиях.

Нельзя было забывать о цели — нам нужно было не только всем вместе выбраться отсюда, но и найти осколок Кристалла. Последнее было моим приоритетом. И я точно понимал для чего организован этот проклятый отбор.

Мы с полукровкой провели в ожидании несколько часов, в течение которых я размышлял о многом, о своем прошлом, о друзьях и об испытаниях, которые еще предстояло пройти.

И вот, когда казалось, туман сгущается еще больше, из его глубины начал вырисовываться силуэт…

Лилиан Линвэ

Болото, через которое предстояло пройти, было не просто угрюмым и мрачным.

Местами туман сгущался до такой степени, что создавалось ощущение, будто он материализуется в фигурах, мерцающих на границе, только для того, чтобы в следующий момент раствориться в воздухе.

Ветер нес с собой шепот, который то и дело заставлял оглядываться назад. Растительность вокруг была искалечена и извращена, как сама природа отзывалась на страданиях душ, застрявших между мирами.

Деревья выгибались в странных, мучительных позах, а их корни, обнажённые и извилистые, напоминали хваткие пальцы, стремясь утащить невнимательного путника в пределы темных вод.

Несмотря на теплый сезон, прохлада не была обычной, она проникала прямо в кости, создавая ощущение влажного холода, от которого не спасали ни одежду, ни движение.

Повсюду встречались мерцающие огоньки, которые могли показаться заблудившимся путникам маяками или зовом к спасению. Но что-то подсказывало, эти светлячки не несут в себе тепла и уюта, а скорее заманивают в ловушку, проводят в глубину болота, откуда возврата нет.

Звуки этого места созданы иллюзией живости: шелест листвы, далёкий плач птиц, которых тут не могло быть, шепот и вздохи, доносившиеся из тумана. Понимание, что болото дышит, разговаривает с тобой, обвиняет или просит о помощи, сливаясь в единый хор.

Под ногами часто встречалась не просто вода, а густая, почти живая ила, которая как бы обволакивала обувь, стремясь затянуть вглубь. Передвигаться по такому грунту было исключительно тяжело, на каждом шагу требовалось усилие и внимание, чтобы не попасть под поглощённые болотные глубины.

Но самым тревожным было ощущение взглядов в спину, когда ты чувствуешь пристальное наблюдение, но, оборачиваешься и видишь лишь мерцающий туман и искривленные силуэты деревьев.

В этом царстве призраков и теней каждый шаг мог стать последним, каждый шорох знаменовал опасность, а каждый порыв ветра напоминал о тех, кто уже никогда не выйдет из этих мрачными вод.

Каждый мой шаг отдавался болью в ноге, и когда я уже планировала сделать привал, передо мной встали три фигуры. Две из них я узнала сразу, и на глазах набежали слезы.

Это были мои родители, которых я потеряла так давно. Они стояли передо мной, их образы казались такими реальными, что у меня едва хватило ума не кинуться к ним в объятия.

Третья фигура была окутана туманом, ее контуры мерцали и изменялись, не давая возможности разглядеть, кто это. От нее исходило чувство повышенного напряжения и ожидания, но я не могла понять, кем могла быть тень.

Мои родители начали говорить, их голоса сливались с шепотом болота.

— Лилиан, доченька моя, ты так долго несла эту тяжесть, — голос моей мамы был полон скорби, — Ты пытаешься спасти всех, но не можешь простить себя за тех, кого не смогла.

Отец подхватил слова матери, не давая мне возможности перевести дыхание:

— Ты израсходовала столько сил, стараясь быть независимой, и в этом стремлении забыла, что самая сильная связь — это связь с семьей. Ты думаешь взвалить на свои плечи вес мира, забыв, что мы могли разделить его вместе.