Проект «Валькирия» - Трофимов Ерофей - Страница 48

– Я все думал, чем вы меня зацепить попытаетесь, – прошипел Миша, и генерал невольно отодвинулся от стола, готовясь к отражению возможного броска.

– Ошибаетесь, – быстро ответил Волков. – Я сам об этом узнал два часа назад. Но если вы примете наше предложение, его направят на лечение в госпиталь нашей службы. Подчеркиваю. Нашей. Как офицер СВР, вы будете иметь возможность лечиться в ведомственном госпитале, направлять на лечение членов своей семьи или людей, на которых укажете сами, по своему выбору. Это правило работает уже много лет, и никто его отменить не посмеет.

– Все-таки нашли рычаг, – мрачно усмехнулся Миша, немного успокоившись. – А кстати, чем вы можете подтвердить свои слова?

– Вот, – с готовностью доставая из папки документы, ответил Волков. – Смотрите сами. Это копия истории болезни. Сами понимаете, полностью я такой документ принести не могу. Все-таки он не простудой болен и не триппер подцепил.

– Понимаю, – коротко кивнул Миша, быстро пробегая взглядом строки текста. – Я могу оставить это себе?

– Зачем? – растерялся генерал.

– Ну, как вы сами недавно заметили, верить имперским чиновникам у меня нет ни одной причины. Деньги у меня есть, так что его лечение я легко могу оплатить и сам, – жестко усмехнулся Михаил, настороженно наблюдая за реакцией собеседника.

Не ожидавший такого финта Волков только удивленно покрутил головой. Этого он действительно не ожидал. Глядя на парня, генерал судорожно искал выход из положения. Между тем Миша не торопился нарушать затянувшееся молчание, ожидая ответа на свой вопрос.

– Если вы собираетесь оплачивать лечение, зачем вам копия? – спросил Волков, явно пытаясь потянуть время.

– Не в каждом медицинском учреждении умеют лечить серьезные ранения, – ответил Миша, чуть пожав плечами.

– Вы можете просто перевести ему деньги. Если я не ошибаюсь, шекель идет к кредиту один и два, к единице. А рубль так один к одному. Так что, какой валютой оперировать, вам решать. В любом случае в накладе не останетесь.

– Знаю. Благодаря имперским чинушам о курсах валют и порядке конвертации я знаю больше, чем о женщинах, – жестко отозвался Миша. – Так я могу оставить это себе?

– Да, – нехотя выдавил Волков.

– Благодарю, – кивнул парень, убирая бумаги в карман.

– Простите, Михаил, но я не понимаю, чего вы добиваетесь, – вздохнул генерал. – Вы не отказываетесь от моего предложения, но и не соглашаетесь на него. Как вас понимать?

– Все просто и сложно одновременно, – помолчав, вздохнул Миша.

– Объяснитесь, – потребовал генерал.

– Я сам никак не могу решить, что делать, – смущенно усмехнулся Миша. – А помня правила всяческих служб, ждал, когда вы попытаетесь взять меня за горло. Однако вот такого я не ожидал, – добавил он, кивая на папку, откуда генерал достал документы.

– Я не собирался брать вас за горло, – устало вздохнул Волков. – Признаюсь откровенно, нечем было. Эти документы я действительно получил всего пару часов назад. Да и рычаг этот, должен сказать, слабый. Точнее, вообще никакой. Но ваше решение оказалось необычным. И неожиданным. Признаться, вы меня порадовали.

– Чем это?

– Умением находить нестандартные решения. Полезное качество для бойца нашей службы. Но я не понимаю, что вас останавливает?

– Как я уже говорил, не хочется получить хомут на шею, от которого уже не избавиться. А уж как наши генералы подгонять умеют, я хорошо помню.

– Михаил, – вздохнул Волков, набираясь терпения для нового витка переговоров, – я уже говорил, и готов повторить еще не один раз. Никто вас подгонять не будет. Эта операция не планировалась, и поэтому говорить о сроках глупо. К тому же спешки никакой нет. Все это дело продлится не один стандартный год, так что подгонять и требовать результатов никто не станет. Смысла нет.

– И хотелось бы поверить, да не могу, – проворчал Миша, испуская тяжелый вздох.

– Так вы отказываетесь? – решительно уточнил генерал.

– Я этого не сказал.

– Тогда как вас понимать?

– Я предлагаю следующий вариант. После встречи с представителем олигарха я дам свое согласие на работу в его компании. А вот с вами мы никаких документов подписывать не будем. После того, как я устроюсь на работу, дам сигнал, что все прошло успешно, и вы сможете присылать связного с конкретным заданием, исходя из моего положения в их иерархии.

– И что это вам даст? – не понял Волков.

– Кое-что. Первое. Во время проверки на полиграфе, или что они там используют, я с самыми честными глазами смогу сказать, что не работаю на вас. Второе. Не имея документов с моей подписью, вы не сможете давить на меня или еще каким-либо образом приказывать. Третье. Если вдруг там у вас крот все-таки есть, чего я совсем не исключаю, раскрыть меня у него не получится. Как говорится, нет тела, нет дела. Но сначала я улажу все проблемы с лечением моего командира. Долги надо отдавать, а ему я многое задолжал.

– Это приведет к потере времени, и ваш наниматель может передумать, – помолчав, ответил Волков.

– Уже не готовы оказать ему помощь сами? – зло усмехнулся Миша.

– Я этого не говорил, – покачал головой Волков. – Но как я проведу и его, и вас по документам? Ведь я обещал восстановить вас в звании и поставить на полное довольствие.

– Вы что-нибудь придумаете, – ответил Миша.

– И каковы гарантии вашего честного отношения к делу? – жестко поинтересовался генерал.

– Мое честное слово, раз уж звание офицера у меня отняли, – не менее жестко отрезал Михаил.

– Вы требуете доверия не доверяя.

– У меня есть на это и причины, и право.

– В таком ракурсе я не могу решить этот вопрос самостоятельно, – помолчав, признался генерал.

– У вас есть время до завтра. Потом я буду заниматься своими делами, не оглядываясь на ваши желания.

– Собираетесь уехать?

– Вы сами дали мне повод для беспокойства.

– Хорошо. Завтра, сразу после разговора с руководством, я свяжусь с вами, – вздохнув, кивнул Волков.

– Договорились, – ответил Михаил, поднимаясь со стула.

После разговора с русским Расти долго пытался понять, почему его мудрый и предусмотрительный босс так настаивает на его найме. Да, с первого взгляда было понятно, что это не простой солдат, которых называют медная башка. Это был сильный, умелый, а главное, умный, человек. Именно про таких говорят, что имея такого врага, проще застрелиться самому. Мучений меньше. Но все это никак не объясняло желания шефа видеть этого парня в рядах своих охранников.

Эти мысли не давали Расти покоя уже много дней подряд. Да и сам объект вызывал у гиганта двойственные чувства. Он и сам не понимал, что его так настораживает, но привык доверять собственной интуиции. И именно это ощущение не покидало Расти уже который день. Наконец, не выдержав, гигант связался с боссом по личному коммуникатору. Этот прибор, выпущенный одной из фирм корпорации специально для внутреннего пользования, несмотря на компактные размеры, обладал массой достоинств.

Здесь были и закрытые каналы, перехватить и расшифровать которые можно было только при наличии у желающих это сделать специальной аппаратуры, которую частным охранным фирмам просто не продавали. Подобная аппаратура была только у армий и разведслужб, да и то не у всех. Мощности данного аппарата хватало, чтобы легко дотянуться до орбитального ретранслятора, что давало устойчивый кодированный сигнал, даже в условиях глушения связи.

Единственным недостатком этого прибора было большое потребление энергии, что приводило к частой подзарядке аккумуляторов. Но в обычных условиях это не сильно беспокоило владельцев. Вступать в боевые действия им не было необходимости, а для нужд помощников босса их вполне хватало. Поэтому Расти, недолго думая, вывел на экран номер своего шефа и нажал на кнопку вызова. Экран коммуникатора ожил после третьего гудка вызова.

Увидев знакомое лицо, искаженное мукой боли, гигант невольно вздрогнул. Его шеф был необычным человеком. Блестящий ум, заключенный в уродливую оболочку. И исправить эту ошибку природы современная медицина не могла. Как не могла и избавить его от частых и неожиданных приступов боли. Вот и теперь Расти застал своего шефа во время очередного приступа. Но зная железную волю Спектера, гигант не решился отменить вызов. С этой болью Спектер прожил всю сознательную жизнь. С самого детства он шел с ней бок о бок и давно уже привык держать ее под контролем.