Проект «Валькирия» - Трофимов Ерофей - Страница 45

Вспоминая разговор с генералом, Миша то и дело вспоминал годы, проведенные в армии, и удивлялся тем переменам, которые произошли с ним самим. Вбитые за годы службы рефлексы чинопочитания и соблюдения субординации отошли куда-то на периферию сознания. Если десять лет назад при слове генерал ему хотелось рефлекторно встать и принять строевую стойку, то после всего, что с ним произошло, слово это не вызывало ничего, кроме злости.

То, как с ним обошлись господа с широкими лампасами на штанах, он не мог забыть. Угрозы, унижения, прямые оскорбления, которым его подвергали, преследуя даже на территории собственной части, словно были выжжены в памяти каленым железом. Никогда в его тогда еще не долгой жизни с ним не разговаривали так. Презрительно, свысока, словно он не офицер имперского десанта, а какой-нибудь бродяга, выпрашивающий милостыню на очередную дозу дури.

Эти снобы даже не потрудились прочесть его досье. Для них, чиновников из генштаба, получить его не составило бы труда. Они с ходу начали с того, что принялись угрожать его семье, и только когда сам Миша, собрав всю волю в кулак, презрительно бросил им в лицо:

– Я сирота, – заткнулись, лихорадочно подыскивая очередные рычаги давления на него.

Это было тяжелое, трудное время. Те несколько месяцев, пока его командир пытался прикрыть своего подчиненного, переводя его из части в часть и регулярно пряча сопроводительные документы, казались чередой цветных картинок, сменявших друг друга, словно в калейдоскопе. Командование десантной дивизии, где служил Миша, старательно держало оборону, но их все-таки продавили.

Сначала его разжаловали в рядовые. Это позволило командиру дивизии в срочном порядке перебросить парня на окраину обитаемой галактики, на время выведя из-под пристального внимания чиновников от армии. А главное, этот шаг обеспечил ему безопасность. Получить нож под ребро в увольнении в сложившейся ситуации было проще простого. Как и обвинение в вымышленном преступлении. Как ни крути, а возможностей у чиновников с большими звездами хватало с избытком.

Даже его увольнение из армии было больше похоже на детективную историю, чем на обычный уход со службы. Батя, как уважительно называли бойцы командира полка, вызвав его в свой кабинет, коротко, но очень точно обрисовал Мише сложившуюся ситуацию. Оставаться в армии ему было слишком опасно. Рано или поздно эти уроды найдут способ дотянуться до него, и тогда все может кончиться очень плачевно. На гражданке, покинув пределы империи, он вполне мог затеряться.

Понимая, что Батя прав, Миша с тяжелым сердцем принял решение. Все документы оформлялись в условиях строгой секретности, а деньги на первое время бойцы собирали по всему полку. Наличкой, чтобы не привлекать внимания странными переводами с карты на карту. Представление об увольнении было отправлено в штаб с задержкой в неделю, чтобы у самого Миши было время покинуть границы империи. И вот теперь, после всех этих перипетий, ему снова предлагали вернуться в империю. Больше того, его звали в строй.

Выйдя из ресторана, генерал Волков вернулся в свой номер и, несколько минут покрутившись по комнате, достал личный коммуникатор. Связавшись с представителем в посольстве, он приказал обеспечить ему связь с начальником СВР и, услышав, что сеанс состоится через шесть часов, в голос выругался. То, что рассказал ему объект, требовало самого пристального рассмотрения. История с ЧП на узле перехода отходила на второй план. Предложение о работе от самого закрытого олигарха в обитаемой галактике повышало ценность парня как агента на несколько порядков.

Хотя и историю на переходе тоже забывать не стоило. Отлично зная, что интуиции бывшего вояки доверять стоило, Волков внимательно выслушал его рассказ о драке у шлюза и о том, как вели себя его противницы. То, что это были женщины, с самого начала удивило и насторожило генерала. Слухи о препаратах, которые воздействуют на людей по-разному, в зависимости от гендерной принадлежности, давно уже бродят в определенных кругах, но по сию пору это были только слухи. К счастью. Представив, как молодых девчонок, обработав этой гадостью, отправляют на смерть, Волков передернул плечами и, не удержавшись, выругался.

Ему, потомственному военному и офицеру до мозга костей, подобные приемы казались подлыми. Да, война грязное дело. Но она была, есть и будет, что бы ни проповедовали различные либералы, пацифисты и тому подобные правозащитники. И не важно, тайная это война или открытая, противостояние различных государств всегда будет сопровождаться человеческой кровью. Но когда это кровь мужчин, это если и не совсем приемлемо, то хотя бы понятно. Для любого нормального мужика драться за свою родину так же естественно, как пить, есть или дышать. Но когда в эту бойню загоняют женщин, это подло.

Генерал-майор Волков всю сознательную жизнь придерживался этого мнения и менять его не собирался. Да, он легко воспринимал на службе женщин. В узлах связи, в штабах, в тыловых службах, но не в строевых частях, которые в любой момент могли быть отправленными на передовую. Поэтому история, рассказанная объектом, заставила его крепко задуматься.

Мечась из угла в угол по своему номеру, генерал пытался найти хоть одну достойную причину, которая заставила бы бывшего офицера империи снова встать в строй. Самая его большая надежда на его сложное финансовое положение рухнула в тот момент, когда парень открыто назвал сумму, полученную за свои художества на борту грузовоза. На данном этапе он оказался богаче самого генерала.

Интересы империи, после всего случившегося, были для парня пустым звуком. Проговорив эту фразу вслух, Волков громко обложил всех чиновников по матушке. Свора подонков сломала парню жизнь, заставив его озлобиться на все, что было связано со службой и большими чинами. Это он понял в тот момент, когда рискнул откровенно назваться. После слова «генерал-майор» глаза парня сверкнули так, что Волкову, привыкшему смотреть в срез ствола, стало не по себе.

За размышлениями пролетело несколько часов. Бросив взгляд на коммуникатор и убедившись, что время к обеду, Волков запер дверь номера и спустился в гостиничный ресторан. Отдав должное прекрасно приготовленным котлетам из баранины с зеленью и креветочному салату, он запил все это большой чашкой кофе и, расплатившись, вышел на улицу. Остановив флайер, он назвал адрес посольства и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыл глаза.

Плотный обед отодвинул мрачные размышления на второй план, заставив его немного расслабиться. Двадцать минут спустя, войдя в здание посольства, генерал решительным шагом прошел в нужный ему кабинет и, кивком головы поздоровавшись с агентом, присел в кресло. До сеанса связи было еще полчаса. Так что, с удовольствием попивая кофе и перекидываясь с работником посольства малозначительными фразами, Волков то и дело поглядывал на часы.

Заметив его взгляды, агент только сокрушенно развел руками. Разница во времени, усиленная расстоянием, не позволяла ему связать генерала с начальством немедленно. Даже само общение, несмотря на ретрансляторы, было затруднено скоростью прохождения сигнала. Поэтому, задавая вопрос, приходилось некоторое время ждать ответа. Время ожидания при разговоре могло длиться от пяти секунд до нескольких минут. Так что, когда настало время сеанса, Волков только вздыхал, дожидаясь, когда агент введет все нужные коды и обеспечит разговор с начальником СВР.

Наконец, на экране комплекса связи появилось знакомое лицо, и Волков, надев на голову гарнитуру, жестом выгнал агента из кабинета. Убедившись, что над дверью загорелся зеленый огонек, говоривший о включении системы звукоизоляции, генерал присел к столу и, откашлявшись, поздоровался:

– Доброго времени суток, граф.

– Благодарю, генерал. Ну, чем порадуете? Есть что-нибудь интересное?

– Есть. И много, – вздохнул Волков.

– Что-то не так? – чутко отреагировал на его вздох начальник СВР.

– Даже не знаю, как все это назвать, – откровенно признался Волков.