Камни Флоренции - Маккарти Мэри - Страница 5

За всю историю своего существования Флоренция никогда такой не была. Она никогда не была храмом прошлого, она сопротивляется любым попыткам сделать ее святыней сегодня, точно так же, как она сопротивляется туристам. Туризм, в определенном смысле, представляет собой случайный побочный продукт города — одновременно прибыльный и обременительный, добавляющий шума и скученности, вызывающий рост цен для населения. Флоренция — это рабочий город, центр торговли, крупный железнодорожный узел: здесь производят мебель (включая мебель «под старину»), обувь, перчатки, сумки, ткани, дорогое белье, ночные сорочки и скатерти, рамы для картин, чемоданы, химикаты, оптическое оборудование, детали машин, ковкую мягкую сталь, различные изделия из соломки. Значительная часть этой работы выполняется в мелких мастерских в Ольтрарно, на левом берегу Арно, или на фермах в сельской местности; здесь мало крупных заводов, но много мелких фабрик и торговых предприятий. Каждую пятницу на площади Синьории разворачивается рынок, куда приезжают крестьяне из Вальдарно и Кьянти с образцами своего товара: зерна, масла, вина, семян. Маленькие гостинички и дешевые ресторанчики заполнены коммивояжерами, виноторговцами из Чертальдо или Сиены, представителями текстильных фабрик из Прато или мраморных разработок в горах Каррары, где Микеланджело искал материал для своих творений. Все находятся в постоянном движении, все покупают, продают, поставляют, а туристы только путаются под ногами у людей, занятых торговлей. В целом, флорентийцы были бы счастливы избавиться от гостей. Может быть, их отъезд и огорчил бы хозяев магазинов на Понте Веккьо или Лунгарно, владельцев гостиниц и ресторанов, воров и вдов, сдающих комнаты в pensione, но туристам редко позволяют это заподозрить. В Италии не найдется другого такого города, где к туристам относились бы столь же безразлично, где бы так мало заботились об их удобствах.

Здесь нет веселых баров или уютных уличных кафе; здесь очень бедная ночная жизнь, а злачных мест и вовсе не сыскать. Еда в ресторанах чаще всего плохая, однообразная и довольно дорогая. Многие из местных деликатесов — рубец, требуха, кролик или смесь петушиных гребешков, печени, сердец и семенников — не услаждают вкус иностранцев. Вино порой бывает неплохим, но далеко не всегда. Официанты неряшливы и суетливы; подобно многим флорентийцам, они производят впечатление, будто заняты каким-то иным, более важным делом — решением сложной задачи, своими мыслями. В одном из «типичных» ресторанов, куда рекомендуют сходить постояльцам крупных отелей, официанты, все другу другу родственники, обращаются с клиентами, как с незваными гостями, делают вид, что не замечают их присутствия, саркастическим тоном выкрикивают заказы в сторону кухни, стучат тарелками, сплевывают на пол. «Берите что дают, или убирайтесь», — именно так, в лучшем случае, ведет себя хозяйка pensione, показывая комнаты; в pensione классом пониже туристов сплошь и рядом обманывают. Агенты этих заведений подкарауливают на дороге за городом автомобили с иностранными номерами, останавливают их, бесцеремонно забираются внутрь и приказывают водителю ехать по определенному адресу. Как ни странно, туристы часто соглашаются, а в полицию обращаются гораздо позже, когда их уже обворуют в pensione. Эти тени дантовских разбойников с большой дороги — не единственная опасность, подстерегающая туристов. Несколько лет назад полиция закрыла один из лучших ресторанов Флоренции — за обсчет иностранца. Ежедневно в квестуру поступает множество жалоб от иностранцев, а утренние газеты подводят итог: грабежи и нападения происходят повсеместно; машины, припаркованные на площади Синьории или вдоль берегов Арно, средь бела дня обчищают или утоняют. Самой желанной добычей, судя по всему, становятся представители северных народов — немцы и шведы, а самая распространенная жалоба — это кража фотоаппарата. Другие иностранцы становятся жертвами несчастных случаев; старая американка, теща одного писателя, гуляя по Виа Гвиччардини, удостоилась чести попасть под колеса сразу двух велосипедистов: один врезался в нее спереди, другой — сзади. Она подлетела в воздух и, упав, сломала руку. Несколько лет назад серьезно пострадали английские туристы: на них рухнул обломок камня с дворца Бартолини-Салимбени (1517–1520) на площади Санта Тринита. В конце концов тротуар перед этим обветшалым зданием огородили и установили красный фонарь: осторожно, осыпается лепнина![19] Недавно, в разгар летнего сезона, отвалился кусок карниза Национальной Библиотеки весом 132 фунта; на сей раз, однако, чудесным образом избежал гибели не турист или иностранный студент, а водитель автобуса, чью фотографию напечатали в газете.

На протяжении всего лета, или всего туристического сезона, «Кронака ди Фиренце», городская хроника замечательной утренней газеты «Нацьоне», превращается в ежедневный перечень несчастий, приключившихся с иностранцами, вперемешку с немногочисленными сообщениями о кражах у местных жителей, мошенничествах, автомобильных авариях, супружеских скандалах, а также призывами к сохранению памятников. Газета сокрушается по поводу воровства во Флоренции, которое, нарядус любителями пошуметь (i selvaggi^{5}), создает городу дурную славу. «Нацьоне» пытается убедить своих читателей в том, что следует лучше понимать иностранцев, более доброжелатеыю относиться к их пристрастиям в еде, к их манере одеваться, и так далее. Однако в подтексте этих официальных увещеваний чувствуется чисто флорентийская ирония; создается впечатление, будто на самом деле «дикари» — это иностранцы, с их камерами и пачками денег, а поведение воров — дело совершенно естественное. Серию «симпатизирующих» статей о туризме сопровождали фотографии, не вызывающие абсолютно никакой симпатии: группы туристов, жующих спагетти, обнаженные по пояс туристы, входящие в галерею Уффици.

Флорентийцы не любят показывать чужакам дорогу; если вы заблудились, лучше обратитесь к полицейскому. В отличие от венецианцев, флорентийцы никогда не станут указывать прохожему иностранцу, где можно полюбоваться прекрасным видом. Они совершенно не стремятся демонстрировать красоты своего города: все памятники на своих местах — пусть туристы сами их ищут. Это вовсе не безразличие, а особая гордость и достоинство. Вы никогда не увидите, чтобы флорентийские ризничие зажигали свет, дабы люди могли лучше рассмотреть фрески или роспись алтаря; к чаевым они, судя по всему, совершенно безразличны. Небольшие группки туристов, вздыхая, стоят в ожидании вокруг фресок Мазолино — Мазаччо — Филиппино Липпи в капелле Бранкаччи церкви Санта Мария дель Кармине; они пытаются самостоятельно найти выключатель; они пытаются найти кого-нибудь в ризнице. Наконец, проходящий мимо священник зажигает свет и поспешно убегает, взмахнув полами рясы. То же самое происходит с фресками Гирландайо в церкви Санта Тринита. Нормальный ризничий притаился бы в укромном уголке, поджидая тех, кому можно показать росписи; флорентийский ризничий возникает только перед самым закрытием храма, в середине дня; вот тугто он проявляет наибольшую активность, выгоняя людей из церкви резкими свистками и угрожающими взмахами метелки. Если в помещении церкви и выставлены на продажу открытки, продавца рядом обычно нет.

Со временем, особенно если вы никуда не торопитесь, вы начинаете понимать, что это отсутствие духа сотрудничества, эта отстраненность, эта сосредоточенность на собственных заботах — поистине благословение для Флоренции, осеняющее ее ореолом святости. Это один из немногих городов, где в храмах можно подолгу и беспрепятственно бродить и рассматривать произведения искусства. После уличного грохота в церкви вас окружает невероятный покой, так что вы невольно начинаете ходить на цыпочках, опасаясь нарушить тишину, отвлечь от молитвы нескольких старушек, едва различимых в полумраке. Вы можете провести час, два часа в великих церквях Брунеллески — Санто Спирито и Сан Лоренцо, — и никто с вами не заговорит и не обратит на вас внимания. Туда не заходят туристические группы с гидами; они идут в капеллу Медичи со скульптурами Микеланджело. Церкви размером поменьше — Санта Тринита, Санта Феличита, Оньиссанти, Сантиссима Аннунциата, Санта Мария Маддалена деи Пацци, Сан Джованнино деи Кавальери — туристы посещают редко; то же можно сказать и о капелле Пацци во дворе Санта Кроче, и о капелле Барди в той же церкви с потрясающими, недавно отреставрированными фресками Джотто; в капелле еще не сняты леса, и посмотреть на фрески удается только искусствоведам, их друзьям и родственникам. Стоящий на холме храм Сан Миньято большинству путешественников кажется слишком отдаленным; обычно они говорят, что не заметили его. А большие храмы ордена доминиканцев Санта Мария Новелла и Санта Кроче, и огромный Дуомо, где Савонарола выступал с проповедями перед десятитысячными толпами, легко поглощают туристические группы, так, что и следа не остается. Тогда туристы начинают жаловаться, что эта архитектура их «подавляет». Они находят ее «холодной», «неприветливой».