Подменная невеста клана Волковых (СИ) - Мерзлякова Галина - Страница 12

—Ну, во-первых, я не настолько стар, чтобы употреблять в речи такие обороты, как “амурные похождения” и “инсинуации”, а во-вторых, что-то мне подсказывает, что столь независимая девушка, как вы, будет несколько недовольна таким положением вещей. Или я не прав?

Он еще и улыбается, лис такой!

— Буду, — призналась честно, — Но отнесусь с пониманием. Рога мужчину не украшают, если, конечно, он не олень. Итак, когда там прибудет ваша Алиса?

—Я пришлю вам досье позже, и не волнуйтесь, Алиса не слишком осложнит вам жизнь.

—Надеюсь, — фыркнула я, а потом, немного подумав, уточнила.— А не проще ли было приставить ко мне тайную охрану, а потом поймать на адюльтере? — И откуда я архаизмов нахваталась? Книжек, что ли, перечитала?

Ярослав неожиданно рассмеялся:

—Мира, а вы не думали, что мне не нужно ловить вас на этом самом адюльтере? Может, мне просто нужна жена.

—Я даже спорить не буду насчет того, что вам нужна жена. У меня другой вопрос. Это должна быть именно я?

Я взмахнула ресницами, активируя дар - этот вопрос не давал мне покоя, и ответ на него очень хотелось знать.

—Это должны быть именно вы, — спокойно подтвердил Волков. Надо же, не врет. Да и агрессии ко мне больше никакой нет, даже легкая симпатия имеется, ближе всего будет оценить ее как дружелюбие или хорошее отношение к коллеге. Значит, не влюбился. Тогда закономерный вопрос:

—Почему именно я?

Волков улыбнулся и честно ответил:

— Секрет.

Отравлю, ей-богу, отравлю!

Остаться на чай Волков не пожелал и, доставив меня домой в целости и сохранности, отправился по делам. Первое, что я сделала, оставшись одна, набрала Яну.

—Какого черта?!

— Ууу… — деланно расплакалась Яна. — Твой жених такой жуткий! Такой страшный! У него в глазах читалось: если ты издашь хотя бы один звук, я тебя съем!

— Врешь,— усмехнулась я.

—Привираю, — уточнила Яна. — Но взгляд у него все равно был крайне выразительный. Я бы даже сказала — парализующий. В общем, Мира, прости. Я хотела сказать хоть что-то, но не могла. Сильно досталось?

— Было бы за что,— отмахнулась я. — Просто это было неожиданно.

— Еще бы, — хмыкнула Яна. — Сама была в шоке.

Поболтав еще минут двадцать на отвлеченные темы, мы расстались, довольные друг другом. И собственно, уже только после того, как я переоделась, приняла ванну и собиралась идти ужинать, я обратила внимание на весьма объемную посылку, стоящую на столе. Странно. Я точно помню, что ничего не заказывала и ничего не ждала. Однако раз коробка здесь, то она явно предназначена мне. Сюрприз? Если честно, сюрпризы я не люблю, сюрпризы — это всегда что-то выбивающее из колеи, что-то, приносящее в жизнь сумбур и нарушающее хрупкое равновесие. Во мне сильно превалировало желание контроля и стабильности. Например, я сильно заранее озвучивала подарки, которые хотела получить на праздники. Причем не просто озвучивала, я хотела точно знать, кто подарит мне ту или иную вещь. Становилось ли чувство радости от полученного подарка меньше оттого, что я знала, что получу? Не знаю. Само ожидание и его финал наполняли момент дарения радостью и счастьем. При этом я прекрасно понимала, что это не совсем норма, точнее, возможно, это не норма. Сразу после пробуждения и появления у меня постоянного психиатра, к которому я, как представитель школы “прорицания”, обязана ходить, я затронула эту тему, на что получила неожиданный для меня ответ: не любишь — и ладно. Никто не обязан любить сюрпризы. Возможно, это твой защитный механизм психики, довольно хрупкой, чтобы ты ни думала о себе.

Насчет хрупкости моей психики я была с психиатром не согласна и до сих пор уверена: ей, психикой — гвозди можно забивать, настолько крепкая. Но спорить с мозгоправом — гиблое дело, и я улыбалась и соглашалась с его тезисами, что порой его сильно раздражало. Впрочем, это не особо важно.

Решив оставить разбор посылки на потом, после ужина спустилась вниз, мило поболтала с дедом, открестилась от обсуждения свадебного платья, в которое было необходимо внести какие-то правки, при том, что мы его вроде уже утвердили, и вернулась к себе. Признаюсь, о коробке я забыла. Вспомнила уже сильно под вечер, когда дом спал и я тоже собиралась ложиться спать. Отложила почти прочитанную книгу и покосилась на стол, где коробка стояла укоризненным памятником самой себе. Встала. Нехотя подошла к столу и осмотрела коробку. Ничем не примечательная упаковочная картонная коробка. В такие конторы, занимающиеся доставкой, упаковывают товар или посылки. Зелено-белый логотип, фирменный упаковочный скотч, который я подцепила ногтем, потянула и недовольно фыркнула, когда скотч оборвался. Некоторое время сомневалась — не отложить ли ее открытие на завтра, а потом пошла за канцелярским ножом. Любопытство — бич божий. Наконец, распотрошив коробку, достала что-то, заботливо упакованное к огромное количество пупырки. Будет чем снимать стресс, хотя что тетушка, что дед находят этот способ варварским и недостойным. Однако с залипательностью процесса лопания пузырей на упаковочной пленке они соглашаются: уже хлеб. Неожиданно навалилась тоска оттого, что мне скоро придется покинуть клан Огневых и свою с таким трудом обретенную семью. Не дав себе окончательно раскиснуть, продолжила распаковывать посылку, параллельно судорожно пытаясь припомнить: может быть, я действительно заказала что-то и просто забыла. В итоге моей добычей оказалась еще одна коробка. Явно подарочная, приятного светло-розового оттенка, довольно большая и вместительная, вдобавок перевязанная бежевой лентой. Снаружи карточки отправителя не было. Возможно ли, что я вытряхнула ее вместе с пленкой? Или она внутри коробки? На всякий случай осмотрела весь упаковочный материал. Значит, внутри. Задрожавшие руки и участившее сердцебиение заставили раздраженно покачать головой. Надо было распаковать коробку ещё днем. Сейчас, поздней ночью, мне буквально в каждом, даже самом мелком действии виделось что-то таинственное, мрачное и ужасающее. Посмеявшись над собой, развязала бант и сняла верхнюю крышку. Заглянула внутрь. Отшатнулась, зажимая рот руками, и, запутавшись в упаковочной пленке, упала на пол. Мерзко. Как же это мерзко!

Я буквально отползла к двери, оглушенная биением сердца. Вывалилась в холл. Метнулась к лестнице. Потом — вниз. Пару раз чуть не навернулась, одним чудом удержавшись за перила. На почти негнущихся ногах дошла до кабинета деда. Не с первого раза открыла дверь, проклятая ручка все никак не нажималась. А затем подошла к бару. В голове было пусто. Горлышко бутылки дорогого ирландского виски неприятно дребезжало о край стакана, как мне кажется, совершенно неподходящего под этот напиток. Налив по самый край, я истерично фыркнула: раз начинаю беспокоиться о том, подходит ли стакан под напиток, значит — отхожу. Виски я ожидаемо пролила. Потом залпом выпила его, словно дешевый привокзальный самогон. Был в моей жизни такой неприятный опыт, именно после него я зареклась когда-либо притрагиваться к спиртному. Горло обожгло, в голове зашумело и вроде немного прояснилось. Впрочем, совсем немного. Зато сильнее задрожали ноги. Я села на пол, побоявшись в таком состоянии промахнуться мимо кресла, откинулась спиной на дверцу бара и несколько раз глубоко вздохнула. Все было неправильно. Я изначально действовала неправильно. Первое, что мне надо было сделать: уточнить, откуда и кто принес коробку. Максим Леонидович буквально каждому обитателю дома проел плешь: если ты ждешь курьера — предупреждай. Я не ждала. Значит, посылку не должны были принять, а тем более доставить в комнату. Допустим, посылку пропустил кто-то из безопасников-новичков, тогда завтра, после того как я пожалуюсь на совершенно отвратительную систему безопасности дома, его ждет строгий выговор, в лучшем случае объяснительные и много чего неприятного, но это ожидаемо и логично. Этот самый простой вариант имеет одно серьезное “но”. В главном доме новичков не держали, да и не набирали новых сотрудников в безопаску. Впрочем, я могла о новеньких не знать. Надо уточнить. Еще один вариант, который приходит в голову, гораздо менее приятный: посылку принес кто-то из своих. И здесь возникает закономерный вопрос: какого лешего? Вроде уже все. Перебесились, переругались и смирились. Первый год, может, полтора, после моего возвращения царил форменный бедлам. Кто-то рвал волосы и стенал: ты выжила бедную Миленочку! Кто-то был готов целовать землю, по которой я ходила: ах, наша новая надежда, куда мы без тебя, солнышко наше ясное. Оставайся, девочка, с нами, будешь нашим королем, тьфу, главой клана, в смысле. Утрирую, разумеется. С моим поколением мы ссорились, заключали хрупкое перемирие и снова ссорились, разумеется, вдали от чужих глаз. Посторонние, рискнувшие влезть между Сциллой и Харибдой, огребали от обеих сторон. Больше всего все происходящее тогда напоминало перевод в новый приют. Воспринимая все происходящее подобным образом, интегрироваться в жизнь клана было проще. Окончательно все утихомирилось после того, как сын одного из старейшин клана отравился вокзальной шаурмой, и да, я была здесь абсолютно не при чем, и даже отговаривала его от этой затеи, ссылаясь на антисанитарию выбранной им шаурмячной. А то, что я его буквально дня за три до события Икс обещала отравить — ничего не значит. Я часто обещаю, но еще никого не отравила. Нежный желудок аристократа такого издевательства над собой не выдержал, и парень на месяц загремел в инфекционку. После этого ссоры и дрязги резко сошли на нет, а я в клане получила устойчивую репутацию новой Медичи. Что возмущает - буквально на пустом месте. Да, мы с ним поспорили. На целых десять копеек, за что мне отдельно попало от деда. Но я же не заставляла его есть это сомнительное блюдо!