Кровавая Мачеха (СИ) - Ружникова Ольга - Страница 30

И заодно минус еще один кардинал — любитель не цесарок в меду, но распутных замужних красоток в алькове. Патриархом тебе уже не быть. Всё меньше реальных соперников для верного союзника Иннокентия. Марианна навредила своим адюльтером еще и любовнику. С такими детьми старому интригану-герцогу и врагов не нужно, правда?

— Этого — к Патриарху, на церковный суд, — небрежно махнула рукой Юлиана в сторону уничтоженного кардинала. — Свидетелей — сколько угодно. Одевать преступника не нужно. Ведите, как есть.

Этот опередит герцогского сыночка в удаленной обители. Ему ведь тоже полезно попоститься и похудеть. А то ведь так можно и сердце посадить, и подагру заработать.

Любвеобильную Марианну ждут жаркие объятия легко соблазняемого мускулистого охранника, а императрицу-Регента Юлиану — одинокая ночь. А потом — много одиноких дней. Вся оставшаяся жизнь, если Евгений так и не вернется.

Но сегодня она опять всё сделала правильно. Убавила зубов врагам, повыбивала из зарвавшихся ручонок лишнее оружие. Обезопасила трон для Вики… или для сына.

Всё верно, Эжен? Где ты сегодня, в день своего рождения? Встретил ли его еще в нашем подлунном мире?

2

— Ты уверен? — Юлиана сейчас предпочла бы отдохнуть. И решить, что делать с кошмарами Вики. На свежую голову.

А в последние недели или месяцы голова свежей не бывает вовсе. Как и отдохнувшей. Тяжела ты, мидантийская корона.

Можно решить, что Вики просто смутно помнит свое похищение. И вовсе не смутно — черных ядовитых змей. Сама Юлиана когда-то надолго онемела при виде маминой смерти. И научилась вновь говорить лишь потому, что очень хотела когда-нибудь вновь вслух назвать по имени Евгения.

А маленькая Виктория прямо из собственной спальни попала в руки врагов, чуть не погибла. А потом лишилась и отца, и матери. За такой короткий срок. Да, они оба вроде как живы, просто неизвестно где… Только Вики ведь малышка, но не дура.

А еще маленькие дети инстинктивно чувствуют ложь. Особенно мидантийские. Особенно выросшие во дворце.

Лучше бы сейчас быть с ней рядом. А заодно лечь спать и самой. Но Октавиан Мидантийский Барс по пустякам беспокоить не станет. А значит, императрица Юлиана Кантизин пока спать не отправится. Даже если потом опять доползет до спальни с огромным трудом.

Ничего, Октавиана проводить попросит. Большего, чем уже о них говорят, всё равно не придумают.

— Да, моя императрица, — безупречно склонил голову воин, полководец, царедворец, интриган, союзник… а может, еще и близкий родич. Один из самых близких, что только возможны у любого живущего.

Юлиана так и не перестала об этом думать, несмотря на его же советы. Просто прекратила задавать Октавиану неудобные вопросы.

Сейчас хватает и других.

Где эта девица на самом деле сумела с ним связаться? Кто ее к нему провел? Как невесть кому сразу (или почти сразу) поверили? Да, конечно, юная авантюристка Изабелла Мэндская… Но чтобы упомянуть имя Изабеллы, тоже нужно было кому-то его сначала назвать. Кто стал первым звеном в длинной, тайной цепи? Через кого так легко проникнуть во дворец? Ведь не только мэндские девицы с Проклятых Галер способны повторить этот путь. Раз он, оказывается, не так уж и труден.

Неважно. Сейчас — неважно. Разговор с хитроумной гостьей будет при Октавиане. Потому что Юлиана не может позволить себе рисковать ни собой, ни ребенком. На случай, если опасная девица — смертница, готовая разменять себя в качестве фигуры в игре. А Юлиана сейчас для такого слишком медлительна и уязвима.

Рыжая, одновременно пышногрудая и поджарая. Чем-то внезапно похожа на саму Юлиану, но черты лица более резкие — будто обточены клинком. А волосы — ярче.

А еще она — сильнее и подвижнее. Сейчас. Юлиана всё больше прикована к будущему ребенку. И уже утратила прежнюю стройность.

Гостья, будто почуяла тревогу хозяев, села на предложенный стул в двух шагах от Юлианы, мирно сложила руки на коленях. Пустые.

— Меня зовут Лаура, — ровно произнесла она.

— Это настоящее имя?

— Настоящее. Но даже будь оно поддельным — неважно. Я была в Мэнде в плену — вместе с вашей пленницей Изабеллой Мэндской. Мы вместе плыли на Проклятой Галере.

— Знаю, — коротко кивнула Юлиана. — Графиня Изабелла уже подтвердила всё.

Сейчас ее императрица-Регент назовет мэндской принцессой, ждите. Юная интриганка Изабелла не была ею ни одного дня. Она и графиня-то весьма условная.

— Отпустите ее. Она и так уже настрадалась.

— Это и есть твоя цена?

— У меня нет цены, — отрезала та. — Я отдам всё, чтобы уничтожить черных жрецов. Они убили самого дорогого мне человека. Я сама перешла грань, из-за которой не вернуться, но затем остановилась. На Пороге. И теперь могу то, чего не сумеет больше никто. Я способна видеть любого, кто захвачен черными чарами — добровольно или нет.

— Тогда ты опоздала, — чуть усмехнулась Юлиана. — Того, кто нуждается в проверке больше всех, в Мидантии уже нет.

— Если я смогу, то затем вернусь в Эвитан, — даже тенью не улыбнулась девушка. — И взгляну на короля Виктора Вальданэ. Я видела его в Мэнде, во дворе герцога Мигеля… но тогда не смогла точно понять. Теперь — смогу. Но есть те, кто принадлежит змеям уже здесь и сейчас. Кто уже точно под их полной властью.

— Кто же?

— Моя императрица, — запротестовал Октавиан, — я бы просил вас сохранять хладнокровие.

— КТО? ГОВОРИ!..

— Моя императрица… — повысил он голос.

— Ты сам привел ее сюда, — чуть повернулась Юлиана к нему. — Я не сказала, что поверю на слово той, кого вижу впервые. И я не знаю, за кого ты боишься сейчас, Барс Мидантии, но почему-то чувствую, что не за себя. Так кто в Мидантии захвачен черными дохлыми змеями, Лаура? — развернулась она к гостье.

В черных глазах рыжей девушки с Проклятых Галер — темная ночь, серая пустота и застарелая усталость. Как у маршала Анри Тенмара, как теперь у самой Юлианы.

И ни тени страха — ни в голосе, ни в мыслях. Уж насколько Юлиана способна это понять.

Только голос гостьи из Мэнда четко и ровно произносит имя:

— Императрица Виктория Кантизин.

3

— Октавиан, я, может, и Пурпурная Узурпаторша, но не безумна. Я — не злая мачеха из сказки.

— Вы поверили ей?

— Да, — вздохнула Юлиана. — Потому что Вики была у них в плену. Потому что каждую ночь видит кошмары и ни одного из них не может вспомнить. Потому что несколько ночей назад она пыталась встать во сне и куда-то пойти или что-то сделать, и только я ее удержала. Потому что черные змеи не упустили бы такой возможности. Потому что маленькому, беззащитному ребенку не хватит сил им по-настоящему сопротивляться. Потому что черные жрецы с отравленными серпами и ядовитыми сердцами не держат слово — никому и никогда. И… потому что в глубине души я давно что-то такое чувствовала, Октавиан.

— Если хотите, моя императрица, девушка по имени Лаура замолчит навсегда. Никто никогда не узнает.

— Никто не узнает и так. Все будут молчать — из своих же интересов. Паника не нужна никому из нас. А вот девушка по имени Лаура нам нужна, и ты сам это знаешь. И она знала, когда пришла сюда. Вики я собираюсь спасти. Но не ее эвитанского тезку — Виктора Вальданэ. Это от него уже пора спасать других — как когда-то от моего кузена Романа.

— Вы уверены, что сможете спасти Викторию?

— Октавиан, нет. Это ответ не на вопрос, а на твой невысказанный намек. Никакого «меньшего зла». Евгений спас бы всех. Как делал это не раз и даже не два.

— И чем это в итоге кончилось?

— Пока — тем, что мы живы. Октавиан, это, может быть, безумие, но я тоже что-то порой видела… и сейчас — тоже. Мне нужно поспать. И тогда я постараюсь понять, чем можно помочь Вики.

— Постарайтесь, моя императрица. Но со своей стороны могу вам обещать: если с вами что-то случится, мидантийский трон не займет ставленница черных жрецов, а Мидантия не канет в Бездну. Этого не будет, что бы вы или я ни пообещали императору Евгению. Прошу вас учитывать это, Ваше Величество, когда вздумаете рисковать собой и будущим ребенком.