Богатые наследуют. Книга 1 - Адлер Элизабет - Страница 58

• Предыдущая
• 58/81
• Следующая

– Взгляните сами, – ответил мистер Вёрс, вытягивая бесконечные ярды сапфирового шифона из огромного мотка ткани. – Есть такие, кто годами согласен ждать у дверей салона Вёрса. Если вы одеваетесь у мэтра, всякий это поймет. Мои туалеты делают неповторимой каждую молодую особу. Даже самую капризную.

Он искусно задрапировал шифон на фигуре Энджел, подкалывая и подворачивая, пробуя то так, то эдак, а затем велел одному из помощников снять мерки.

– Как заметила княгиня, – сказал он тетушке Мэлоди, – обе девушки – сами по себе очаровательны. Холодная красота блондинки и неистовое обаяние рыжеволосой. Но в моих туалетах они произведут фурор.

– М-м-м, – засопела она, неуверенная в том, что он имел в виду.

Однако она не могла не согласиться, что он прав в отношении Энджел. Голубой цвет творил чудеса; он так подходил к ее нежному розовато-белому цвету лица и больше подчеркивал глаза, делая их еще глубже. Хотя он только задрапировал ткань на Энджел, это был несомненно глаз мастера. И Поппи в шелковистом бархате была так прелестна – он струился по ее телу, как роскошная река, касаясь легко, как голубиное перо, ее высокой груди и обвивая тонкую талию, заставляя ее кремово-белую кожу мерцать, как алебастр. Поппи уже выглядела сенсационно.

– Что ж, хорошо, – призналась тетушка Мэлоди высокомерно. – По крайней мере, вы знаете свое дело. Вы будете довольны, девочки.

Когда Майк приехал в Нью-Йорк, он немедленно позвонил Пьерлуиджи Галли и предложил встретиться. Он прочел в «Уолл-стрит Джорнал», что империя Галли пошатнулась, а теперь об этом писали «Таймс» и другие влиятельные газеты. Они заявляли, что империя Галли не просто пошатнулась – она готова вот-вот рухнуть.

Поначалу секретарь деревянным голосом ответил, что это невозможно, – его босса нет ни для кого.

– Послушайте, – сказал Майк. – Скажите, что я звоню ему, чтобы поговорить о наследстве Поппи Мэллори. Также передайте, что Иоханнес Либер из Женевы попросил меня переговорить с ним. Мне нужно быть в Лондоне завтра утром, но я не могу уехать, пока не встречусь с вашим шефом.

– Я перезвоню вам, мистер Престон, – прощебетала она.

Чувствуя себя выжатым, он сходил в свой клуб, проплыл раз тридцать туда-сюда по бассейну, сходил на массаж, и, убедившись, что для него нет сообщений, отправился прогуляться по Пятой авеню в Ф. А. О. Шварц, где купил огромного игрушечного медвежонка для ребенка Лорен Хантер, велев, чтобы его завернули в красивую оберточную бумагу и отослали. В записке он написал:

«Я не знаю, кто из вас больше заслуживает или нуждается в этом, но без сомнения Мария даст вам в него поиграть.

С любовью, Майк».

Морозный воздух был словно насыщен предрождественскими восторгами и волнениями, когда он брел вниз по Пятой авеню. Роскошно украшенные витрины магазинов приковывали взгляд, повсюду стояли огромные новогодние елки, усыпанные мириадами сверкающих огней. Каток был полон народа. Нигде так ни хорошо в Рождество, как в Нью-Йорке, решил он, покупая пакетик жареных каштанов у торговца на углу. Он от всей души надеялся, то его медвежонок поможет скрасить одинокое Рождество Лорен.

На этот раз на автоответчике он обнаружил сообщение – Пьерлуиджи просил его позвонить ему, когда Майк вернется. Секретарша разговаривала более заинтересованно.

– Мистер Галли слишком занят, чтобы встретиться с вами сегодня в полдень – завтра он улетает в Париж, – сказала она. – Он спрашивает, не могли бы вы зайти в его офис сегодня вечером – где-то в половине восьмого.

Офис Пьерлуиджи был роскошным, как и ожидал Майк: темные стены, мягкие ковры и хорошие картины. Ничего лишнего – чувствовался вкус и богатство, сопутствующие настоящему успеху. Секретарша работала допоздна. Она выглядела даже еще больше утомленной, чем можно было судить по телефонному разговору.

– Я скажу мистеру Галли, что вы пришли, – проговорила она устало.

– Наверно, это были трудные дни, – сказал Майк сочувственно.

Она кивнула, когда нажимала кнопку переговорного устройства.

– Больше для него, чем для меня. Бедняжка… Даже не представляю себе, как он держится… Все эти тупые репортеры из газет… О, мистер Галли, мистер Престон уже здесь.

Она повернулась к Майку и сказала:

– Можете войти, сэр.

Пьерлуиджи стоял у окна и смотрел на толкотню машин на Манхэттене – тридцатью этажами ниже. Он был одет в превосходно сшитый двубортный костюм в едва заметную полоску, с мрачным галстуком. Его лицо было таким же цветущим, как зола в печи, когда он обернулся к Майку. Майк подумал, что и в его глазах такое же мертвенно-блеклое выражение.

– Мистер Престон, – сказал он, протягивая руку, – чем могу помочь?

– Извините, что отрываю вас от дел в такое трудное время, – проговорил Майк. – Но Иоханнес Либер попросил меня встретиться с вами.

– Садитесь, пожалуйста, – Пьерлуиджи сел около старинного письменного стола из тюльпанового дерева, который выглядел так, словно был привезен сюда из салона какого-нибудь итальянского аристократа. – Иоханнес Либер? Так вы работаете у него? Или это нужно понимать так, что скоро мы увидим вашу новую книгу?

– Не могу это отрицать, – согласился Майк. – Все зависит от того, как успешно будет продвигаться моя история.

– Понимаю. А насколько она продвинулась к данному моменту?

– Как и сама Поппи, это – загадка. Я кое-что узнал о родителях Поппи и ее раннем детстве и отрочестве, но ничто не привело меня к удовлетворительным выводам.

– Таким как – кто наследник или наследница?

– Именно, сэр. Либер рассказал мне, на каких основаниях вы и ваша сестра считаете себя претендентами на наследство. Мне хотелось бы знать, можете ли вы что-нибудь добавить к тому, что нам уже известно.

Пьерлуиджи задумчиво и грустно смотрел на свой письменный стол, и Майк подумал, что он выглядит как человек, который с трудом сдерживает себя. Чувствовалось, что он слишком давно подавлял свои эмоции, и долго сдерживать их он уже не сможет…

– Мне нечего добавить к тому, что вы уже читали, – проговорил наконец Пьерлуиджи. – Я все рассказал Либеру. И я верю, что это – правда. Сами можете убедиться, что это логично. Поппи Мэллори была моей бабкой.

Он красноречиво встал, и Майк понял, что аудиенция окончена. Если Пьерлуиджи и знал что-нибудь еще, он не собирался это говорить.

Пьерлуиджи не довел его до дверей, и, когда Майк обернулся, он снова стоял у окна, смотря на улицу. Он выглядел как человек, брошенный на тонущем корабле.

Воспоминания об изможденном лице Пьерлуиджи и раненых темных глазах тревожили Майкла, когда он смотрел фильм – он пошел в кинотеатр, чтобы развеяться, и в закусочной в Карнеги Дели, хотя он пытался пустить свои мысли в другом направлении, наблюдая за молодой кассиршей, которая болтала по телефону со своим приятелем, в то время как Майк не мог заплатить по счету.

– Что ты суешь мне эту дрянь, парень, – шипела она, швыряя Майку назад его сдачу. – Я уже взяла то, что нужно. Мне не нужно лишнего.

Сдача упала на пол, трубка скрипнула под ее подбородком. – Знаю, знаю, что ты женат… – процедила она, когда Майк вышел.

Он вытянул руку и машина с визгом остановилась.

– Куда едем? – пролаял водитель, разухабистый молодой латиноамериканец, с подсохшим порезом на щеке.

– Парк и шестьдесят первая, – сказал ему Майк.

– Хорошенькое местечко! – воскликнул водитель, нажимая ногой на газ и начиная гонки с другой машиной, которая периодически оказывалась впереди. Устроившись поудобнее на расползавшемся по швам, обшитом синтетической кожей сиденье, Майк пытался не слушать, как они перебрасывались крепкими выражениями – они орали друг другу из окон, стекла были совсем опущены, словно стояла жара.

– Куда прешь?……ая телега! – вопил его водитель.

– Пошел ты на… паршивый ковбой, – вмазал ему в ответ соперник.

– Уж простите мой язык, – хохотнул по-компанейски водитель. – Но по-моему, у него шило в заднице.

• Предыдущая
• 58/81
• Следующая