Огненная лилия - Айнгорн Алекс А. - Страница 17
- Предыдущая
- 17/68
- Следующая
Онор честно продолжала свои занятия. В тот день она достигла невероятного для нее успеха — впервые поняла несколько фраз Волка без перевода. Она лениво валялась на траве, вдыхая терпкий запах распаренной на солнце земли, привядшей на солнце зелени, полевых цветов. Волк восседал на камне, спокойный, как Будда, и не давал ей как следует расслабиться.
Стоило ей блаженно зажмуриться, пригревшись на солнце, как сквозь пелену ее грез прорывался его голос, и она, как покорная ученица, повторяла запутанные фразы.
— Хорошо хоть, что не надо учиться писать, — повторяла она. — Этого мне бы точно не пережить.
Такую вот, вполне мирную картину и увидел отец Мерсо, раздвинув ветки и внезапно объявившись на научном семинаре. Онор заметила, что он неодобрительно поморщился, по-видимому решив, что у нее достаточно безмятежный вид для несчастной жертвы. Но что оставалось ей делать?
Непрерывно лить слезы? Наложить на себя руки? Читать индейцам нудные проповеди? Она всего только хотела выжить в жестоком мире, обступившим ее со всех сторон.
Отец Мерсо слегка поклонился.
— Я покидаю эти места. Льщу себе надеждой, что мои слова заронили хоть в ком-то семена истинной веры. Прощайте, дочь моя. Господь с вами.
Прощайте и вы, — он слегка кивнул Волку. Волк надменно попрощался с ним, не касаясь его веры и его проповедей, словно не слышал ничего подобного.
Выслушав сухие слова индейца священник опустил голову и мрачно зашагал по тропинке, раздвигая руками колючий кустарник. С его уходом Онор теряла последнюю связь с привычным ей миром. Она вскочила на ноги. Суровый взгляд Волка не остановил ее.
— Я вернусь, я сейчас!
Она побежала за священником, который шел медленно, и ей не составило труда нагнать его.
— Отец Мерсо, отец Мерсо! Постойте!
— Что стряслось, дочь моя? — кроткое лицо выражало искреннюю озабоченность. Он положил ей руку на плечо. — Расскажите мне.
— Вы…вы так уходите… Что же со мной будет? Отец мой, я не надеюсь на помощь, но скажите хоть что-то, что меня утешит.
— Что сказать вам, дочь моя? Правду? Что французы не развяжут войну из-за одной единственной подданой Франции? Что я сам не одобрил бы кровопролития? Что мне горько видеть участь соотечественницы, но я не знаю, как поступить, чтобы сохранить мир на этой земле и помочь вам?
Он бессильно махнул рукой и пошел прочь. Онор прикусила губу от отчаяния. Священник медленно удалялся.
— Вы не хотите вмешиваться в политику? — крикнула она ему вслед. — Пусть. Но хоть не молчите. Вы будете в форте, скажите им. Расскажите им!
Может кто-нибудь найдет в себе мужество помочь попавшей в беду женщине!
Он обернулся и посмотрел на нее с грустью, словно прощаясь навек.
Черная сутана делала его похожим на саму смерть.
— Я обещаю, баронесса. Я скажу им.
— Я буду приходить сюда каждое утро и каждый вечер!
— Так бегите же!
— Бежать! Как бы быстро я не шла, они в два счета догонят меня. Каждая задетая мной травинка для них все равно что сигнальные фонари. Это кажется, что меня плохо стерегут.
— Понимаю. Что ж, прощайте. Я попробую помочь. Возможно кто-нибудь сможет помочь вам бежать.
Он скрылся за завесой зелени. Онор вернулась на поляну, где оставила Волка. Он ждал ее.
— Вижу, ты не считаешь, что я могу сбежать, — раздраженно бросила она, увидев, что он и не собирался гоняться за ней по лесу.
— С Черным Платьем? Лилия не глупа. Гуроны найдут ее, и она будет наказана. Зачем ей это?
— А вдруг я успела бы раньше добраться до своих, чем вы до меня?
— Невозможно, — он холодно глядел ей в глаза. — Скоро тебя не будут беспокоить такие мысли, Лилия. Гуроны возвращаются в свою деревню, где остались их братья и сестры. Это глубоко в лесах. Тигровой Лилии не выбраться оттуда одной.
Она почувствовала, как холодный обруч сжимает ее сердце. Еще дальше в лес! Куда уж дальше!
— И как скоро? — жалобно спросила она.
— Очень скоро.
Она с досадой сжала кулаки, но сделать ничего не могла, и молча прошествовала мимо него Теперь у нее остались считанные дни. Она два раза в день наведывалась в условное место, чтобы хоть как-то занять себя. Она была уверена, что Мерсо не выполнил обещания и лишь для очистки совести приходила на поляну. Возможно, ее уверенность в безнадежности ее затеи сыграла ей на руку. Судьба вспомнила о ней, и однажды Онор застала там незнакомца. Прошло четыре дня с отъезда отца Мерсо. Вечером, воспользовавшись тем, что Омими готовила ужин, Онор ускользнула из-под ее надзора. Ее ждал сюрприз.
— Это вы баронесса Дезина, пленница гуронов? — спросил шепотом незнакомый мужчина, одетый как простой колонист. Она дернулась всем телом от неожиданности, он вышел из тени и приветливо улыбнулся. Она радостно вскрикнула.
— Вы поможете мне бежать?
— Тише, тише, тише. У вас все в порядке?
— Да, но они хотят перебраться куда-то за семь морей, откуда не возвращаются! Мне срочно надо бежать, — взволнованно объявила она.
— Да? Жаль. Мы не можем забрать вас сейчас. Губернатор запретил идти на конфликт с гуронами, пока не вернулся наш отряд. Это огромный риск. Вы должны остаться на пару дней.
— Но они уйдут!
— Пару дней, а потом вернется наш отряд, который обеспечит безопасность форта. Поймите, здесь замешаны государственные интересы.
Ей были безразличны интересы всего мира в целом, и всех государств в частности. Она всего лишь хотела домой.
— Я знаю, как можно поступить. Я слышала, на днях намечается большая охота. Это означает, что все лучшие охотники на день-два оставят место стоянки без присмотра. Я смогу сбежать, если вы поможете мне выбраться из леса.
— Все уйдут? — он искренне заинтересовался ее словами. — И что же, не останется никого, кроме женщин?
— Ну, не совсем все, но почти.
— Вот как? Это интересно. Мы могли бы появиться здесь с нашим отрядом и навести на них страху. В суматохе вы могли бы скрыться.
— Отличная мысль, — согласилась Онор — Когда же это будет?
— Я не знаю. Но узнаю и сообщу вам.
Он указал на дупло чуть выше ее роста.
— Оставьте мне записку вон там. Мне опасно вертеться здесь слишком часто. Как бы мне не попасться, а то чем я тогда вам помогу? Хорошо?
— Конечно. Я завтра же оставлю вам записку, но только на чем? У вас есть бумага?
Он порылся в карманах и достал смятый конверт.
— Вот все, что есть.
— Хватит. Господи, как вас хоть зовут?
— Лейтенант де Ривароль, к вашим услугам.
— Спасибо за участие, лейтенант, — с чувством произнесла она.
— Не за что, — и он скрылся в лесу. Вдалеке раздался тихий цокот копыт. Вернувшись в лагерь, Онор застала Омими в легком беспокойстве. Она успокоила ее, заявив, что была под присмотром Волка. Омими сразу потеряла к ней интерес, не став даже проверять ее слов, на что Онор очень рассчитывала.
— Когда охота? — между прочим спросила она у индианки.
— Три луны, потом гуроны уйдут.
Итак, у нее в запасе три дня. Онор не торопясь взвесила все за и против. Наутро в дупле появилась тщательно сложенная записка, написанная угольком на обороте конверта. Записка содержала всего пару слов: «Через трое суток после нашего разговора. О.Д.»
Через три дня пробил час Онор-Мари. Охотники отправились в лес, оставив своих товарищей если не беззащитными, то по крайней мере ослабленными. Ушли и Волк, и Паук, и Грозный Гризли. Онор, нервничая, не находила себе места, ходила кругами вокруг костра, до хруста разминая кисти. Вполне можно было бы бежать. Но безопаснее было бы, чтобы ее увели солдаты. После полудня до Онор донесся звук, который она ни с чем не могла спутать: звук выстрела из мушкета, то, чего она так напряженно ждала. Это солдаты расправились с индейцами, охранявшими поселок. Раздался чей-то предупреждающий крик, который тут же захлебнулся и смолк. Солдаты наступали. Индианки в волнении сбились в кучу, беспомощно оглядываясь.
Выстрел прогремел совсем близко, и одна из женщин, раненная, упала на землю.
- Предыдущая
- 17/68
- Следующая
