Вендетта по-русски - Гайдуков Сергей - Страница 22
- Предыдущая
- 22/100
- Следующая
— Нет, — гордо сказал я. — У меня их до фига. Всегда с собой таскаю.
Раздаю разным людям. Это же моя реклама, мать ее…
— Вот и раздай мне, — предложил Леонов. — Штук десять дай. Я себе возьму, знакомым раздам… Вот и реклама тебе будет.
— Запросто, — согласился я и протянул оставшиеся визитки. Леонов попытался схватить их, но промахнулся.
Тогда я шагнул поближе и лично вложил свои визитные карточки в карман его светло-серого пальто. И еще хлопнул по карману, чтобы карточки провалились поглубже. — Готово, — отрапортовал я Леонову.
— Спасибо, Костик! — горячо проговорил Леонов. — Вот так настоящие друзья — ничего не жалко!
— Ничего, — кивнул я. — Будут проблемы — звони!
— У меня проблем этих — по горло, — вздохнул Леонов. — Я потому у тебя карточки и беру. Потом тебе позвоню, Костик. А может, кто из моих знакомых тоже позвонит. Я с ними поговорю…
— Только не все сразу! — предупредил я. — У меня же не шесть рук. Я десять дел сразу вести не могу!
— Да там одно дело, — постарался успокоить меня Леонов. — Если я уговорю… А она, может, и не согласится…
Но надо уговорить. — В этот момент он перешел на едва различимый шепот, и до моих ушей доносилось бормотание типа: "Договориться бы надо, чтоб всем… Частный детектив — это не хрен собачий… Ментам веры нету…
Сегодня поговорю, а потом… Не хрен собачий… Только чтобы все сразу, а не я…"
У меня вновь возникло сильное желание оставить Павла наедине со своими путаными мыслями, а самому направиться домой. И вновь Леонов пришел в себя за пару секунд перед тем, как я готов был повернуться к нему спиной.
— Горе тут у меня, Костик, было, — неожиданно признался Леонов. — Может, поможешь разобраться с горем?
— Запросто, — сказал я. — У меня работа такая.
— А у меня нет работы, — с еще более неожиданной грустью заявил Леонов.
— Меня выгнали с работы. Пинком под зад. Сволочи.
— Понимаю, — кивнул я. — Сокращение производства… Заводы стоят, кони дохнут. Экономический кризис и как с ним жить.
— Ты что за чушь несешь? — строго спросил Леонов. — Какое производство?
Какие заводы?! Меня же не с завода выгнали… У меня такая работа была… — Его лицо стало спокойным и безмятежным, словно Господь Бог только что выполнил все его заветные желания. — Какая была работа, какая была жизнь! И вот куда все прикатилось! Тьфу! — Безмятежность исчезла с его лица, и секунду спустя я уже не мог поверить, что видел что-то еще, кроме той презрительна гримасы, что вновь оккупировала лицо Павла Леонова.
Внезапно он повернулся ко мне спиной и быстро зашагал прочь. Я смотрел на удаляющееся светло-серое пальто и думал о том, что каждый человек — это загадка, разгадать которую не по силам никому, и в первую очередь это не под силу пьяному частному детективу, которого мучает боль в разбитом лице, сухость во рту и странный зуд внутри головы. Хотелось отвинтить крышку черепа и хорошенько почесать.
Метров через пятнадцать Леонов обернулся и крикнул:
— Я тебе позвоню. Костя! Скоро позвоню!
Я молча помахал рукой в ответ, наблюдая, как Леонов, решительно засунув кулаки в карманы пальто, идет по тротуару. Двигаться по прямой Павел после выпитого не мог и потому выписывал замысловатые зигзаги, то приближаясь к проезжей части, то, напротив, топча ботинками прямоугольные площадки мертвенно-серого цвета, бывшие еще полтора месяца назад зелеными газонами.
Он уходил, уходил… Пока не ушел совсем, оставив после себя множество вопросов и ни одного ответа.
— Примерно так это и было, — сказал я Юре и откинулся на спинку кресла.
Переживать заново весьма насыщенный событиями кусок своей жизни — это вам не шутка. Я чувствовал себя выжатым как лимон.
При всем том я вовсе не был уверен в точном соответствии моего рассказа действительным событиям. Туману в моей голове поубавилось, связь между различными эпизодами стала более очевидной. Однако вряд ли я сумел вспомнить все, сказанное Леоновым-старшим в ту ночь. Тем более что говорил он не слишком понятно, рассуждал вслух о каких-то вещах, очевидных ему, но абсолютно не ясных мне. Я вспомнил его слова: «Частный детектив это не хрен собачий». Но вот зачем ему понадобился частный детектив? Темный лес.
Впрочем, Юру мой рассказ воодушевил. Каждый сомнительный момент в моем повествовании он трактовал в пользу своей версии о преднамеренном убийстве отца.
— Вот! — едва не завопил он — Вот видите!
— Ничего не вижу, ничего не слышу, — отозвался я, скептически наблюдая за очередным приступом юношеского энтузиазма.
— Он вам сказал: «Помоги мне разобраться с горем», пояснил Юра.
— Вот если бы «Горе» было кличкой, тогда бы я поверил, что речь может идти об угрозах твоему отцу… Я, конечно, был нетрезв, но у меня сложилось впечатление, что горе — это именно горе, а никакой не головорез. А уж что именно за горе… — я развел руками. — Он еще что-то говорил о своих знакомых, которым собирался раздать мои визитки. Может быть, это у них были проблемы? В любом случае, мы уже не узнаем, кого и что твой отец имел в виду…
— Я узнаю, — решительно произнес Юра, морща лоб, — обязательно узнаю.
Это же моего отца убили. Не вашего.
— Юра, за что твоего отца уволили из ФСБ? — попытался я сменить тему разговора. К тому же мне и самому было интересно.
— Какая разница? — Юноша мгновенно переменился в лице, сосредоточился, нахмурился, замолчал.
— Ты не знаешь? — забросил я удочку. — Отец, наверное, не говорил тебе…
— Он говорил, — тут же отозвался Юра. — Он мне говорил. И не за пьянство, как думают те кретины из милиции. И как думаете вы. У него просто вышли разногласия… — на пару секунд Юра замялся, но потом снова вспомнил заученную конструкцию и выдал ее мне. — Из-за разногласий с руководством по вопросам организации оперативной работы.
— Это отец тебе такое сказал? — уточнил я.
— Да, он мне сказал! — Юра по моему примеру уставился на фотопортрет Пугачевой в розовом балахоне.
Я подумал, что если бы я занимался расследованием смерти Павла Леонова, то в первую очередь запросил бы ФСБ о службе Леонова-старшего в этой славной организации.
К счастью, я не занимаюсь таким расследованием.
— Все теперь думают про отца, что он был обычным алкашом, — тихо проговорил Юра некоторое время спустя. — Но это не так! Он начал пить уже после увольнения, когда ушел со службы и не мог найти новую работу. Он переживал!
— Послушай, если ты хочешь убедить всех, что твой отец был хорошим человеком, — то для этого не обязательно доказывать, что он был убит. И хорошие люди попадают под машину. И хорошие люди бывают слегка «под мухой».
И главное — если ты любил своего отца и уважал, его, то продолжай это делать и после его смерти. Безо всякой сыщицкой самодеятельности. И перестань постоянно морщить лоб, иначе к двадцати годам он у тебя весь будет в морщинах.
— Пусть будет, — ответил Юра. — Я слишком молодо выгляжу. Меня и так Василисой Прекрасной дразнят. Заколебали уже.
— Хочешь выглядеть взрослым? — усмехнулся я. — Могу сказать тебе по секрету — это не решает ни одной проблемы. Важно не только выглядеть взрослым, но и поступать соответственно. Взрослый мужчина в твоей ситуации отправился бы к матери и постарался ее утешить.
— Утешить? — с сомнением хмыкнул Юра. — Да она… — Она наверняка умеет притворяться, как любая бизнесвумен. Но ты должен помнить, что погиб не просто твой отец. Это был и ее муж. Что бы она ни говорила…
— Я собирался поехать к матери, — неохотно признался Юра. — Только попозже. Или завтра утром. А сегодня я еще пороюсь в бумагах отца, может, там найдутся какие-то намеки, какие-то записи…
— Не переусердствуй, — сказал я.
— Может, поедете со мной? — предложил Юра. — Вместе посмотрим?
Я отрицательно покачал головой. За разговором как-то позабылось, что я теперь остался без дома, что на меня объявлена охота и каждый миг может стать для меня последним. Какой-нибудь ветеран чеченской войны, не сумевший акклиматизироваться в мирной жизни, подойдет ко мне со спины и выстрелит в затылок.
- Предыдущая
- 22/100
- Следующая
