Вендетта по-русски - Гайдуков Сергей - Страница 20
- Предыдущая
- 20/100
- Следующая
— Ну что там у тебя? — не выдержал я в конце концов.
— Вот. — Он протянул ко мне руку и медленно разжал кулак. На ладони лежала смятая картонка прямоугольной формы с отпечатанными на ней буквами. Я и с закрытыми глазами смог бы сказать, что там написано. — "Константин Сергеевич Шумов. Услуги частного детектива. Полная конфиденциальность.
Рабочий телефон. Домашний телефон."
Предположительно в карманах пальто Павла Александровича Леонова той ночью находилось еще пятнадцать таких карточек. Надо же было так упиться.
— И что с того? — сказал я, чувствуя некоторое облегчение. Он мог вытащить из кармана что-нибудь и похуже. Не знаю, что именно, но я ни секунды не сомневался в способности Юры Леонова неприятно удивить меня. Не вышло у мальчика. И славно. Хватит с меня неприятных сюрпризов. Один Гарик чего стоит с его рассказами о письмах Артура.
— Что с того? — повторил я, уже чуть насмешливо. — Это моя визитная карточка. Я знаю, что они были у твоего отца. Я сам их ему подарил. С полтора десятка. О чем это говорит, Юра? Всего лишь о том, что я был пьян.
Извини, но твой отец тоже.
— Вы не поняли, — торопливо выпалил Юра. — Это не то, что вы подумали.
— Неужели? — продолжал я измываться над юношей. — Разве это не визитная карточка?
— Послушайте меня, пожалуйста, Константин Сергеевич, — очень серьезно попросил Юра. — Как вы думаете, откуда эта карточка?
— Эта карточка была в кармане пальто твоего отца, — устало произнес я.
— Я угадал?
— Черта с два! — торжествующе выкрикнул Юра мне в лицо, и я слегка опешил. — Эта карточка была приколота кнопкой к стене в квартире моего отца!
Она была там, а вовсе не в пальто!
Он сунул мне визитку под нос, и я увидел едва заметную деталь, которая тем не менее многое изменила. Если бы на карточке не было маленькой дырочки вверху посередине, я не сделал бы того, что я сделал. Но там была маленькая дырочка. И я стал слушать Юру Леонова. Стал внимательно его слушать.
Однако прежде всего я отступил на шаг назад и сказал:
— Ну-ка, кончай орать. Может быть, в военных училищах это считается нормальным разговором, однако у нас, штатских, это называется диким воплем.
Держи себя в руках.
— Как же я буду держать! Когда вы говорите…
— Еще тише.
Парень собрался с силами и замолчал.
— Так-то лучше, — оценил я его старания. — Теперь давай обоснуемся в какой-нибудь забегаловке, перекусим и все такое прочее. На улице слишком холодно, чтобы орать друг на друга. Останешься без командного голоса.
— Пойдемте, — согласился Юра. — Я ведь только позавтракал, а потом весь день просидел в милиции…
Когда он это говорил, то напоминал уже не рассерженного мужчину, как две минуты назад, а скорее чуть растерянного ребенка, которого забыли покормить.
— Надо было селиться у матери, — посоветовал я по дороге в кафе. — Она бы уж не забыла о трехразовом питании.
— Ха! — с сомнением отозвался Юра. — Это вряд ли. Мама теперь вся в делах. Бизнесвумен. У нее продовольственный магазин и десять киосков. Ей не до моего трехразового питания…
— И еще она думает, что Павел Александрович спьяну попал под машину, — напомнил я. — Вероятно, у нее есть основания так думать.
— Давайте сначала что-нибудь поедим, — предложил Юра, — Иначе я не выдержу и снова начну орать…
Сначала мы наткнулись на пивной бар, в котором был обеденный перерыв, потом на пельменную, где выстроились в длинную очередь гремящие собранной за день мелочью бомжи. В ресторан «Ханой» я Юру не повел, потому что с некоторых пор с вьетнамской кухней у меня связаны не самые лучшие воспоминания.
В конце концов мы оказались в небольшом подвальчике, где по стенам висели многочисленные фотопортреты Аллы Пугачевой на разных стадиях ее карьеры, в разных нарядах и париках, с разными мужьями и в разных эмоциональных состояниях, от меланхолии до истерики.
— Что-нибудь согревающее? — осведомился я у Юры.
— Кофе, — скромно пожелал он. Я пожал плечами и себе тоже взял кофе. Мы были единственными посетителями, и специально для нас бармен включил стереосистему. «Старинные часы» грянули из динамиков в тот самый миг, когда я подносил чашку к губам. Чуть не пролил кофе себе на брюки.
Юра на музыку не обратил никакого внимания. Он торопливо набивал желудок и, вопреки нашей договоренности, стал говорить, еще не доев свой кусок пиццы.
— Я про эту карточку в милиции не говорил, потому что видел, как они торопились закрыть дело. Им не нужны такие детали…
— А это случайно не ты сам ту дырочку проколол? — невинно осведомился я. Юра едва не поперхнулся.
— По глазам вижу — не ты, — торопливо сказал я. — Ладно. Будем соображать. Я дал твоему отцу не то пятнадцать, не то шестнадцать визитных карточек. Отец положил их в карман и пошел домой. Как утверждает капитан Панченко, не доходя двухсот метров до дома, твой отец был сбит неизвестной машиной. А теперь ты говоришь, что одна визитка находилась в квартире отца, прикрепленная кнопкой к стене. Нестыковка. Кто-то из вас двоих не прав. Или ты, или Панченко.
— Ясное дело, что Панченко! — воскликнул Юра.
— Другого ответа я не ждал. А теперь докажи.
— Доказываю, — Юра сыто рыгнул и отодвинул тарелку. — Отец имел привычку записывать все телефонные номера карандашом прямо на обоях, на стене рядом с аппаратом. Туда же он кнопками прикалывал визитные карточки и номера телефонов, записанные на отдельных бумажках. У него там получился такой столбик — на полметра. И самой последней в этом столбике была ваша визитка, Константин Сергеевич.
— А милиция навещала квартиру твоего отца?
— Да. Было такое мероприятие.
— И они эту визитку не заметили?
— Так они ведь ничего такого не искали. Они зашли, в две минуты осмотрели квартиру и ушли. Их больше всего обрадовало, что на кухне стояли одиннадцать пустых бутылок из-под водки. Это они зафиксировали. Я же говорю: им было нужно удобное объяснение. Пьянство.
— Извини, но твой отец действительно выпивал. Мягко говоря, — напомнил я и, прежде чем Юра успел что-то возразить, вернул разговор к визитным карточкам. — Так что же у нас выходит теперь, с этой дырявой визиткой?
— А выходит вот что, — Юра был рад изложить свои предположения. — Отца сбили не по дороге домой. Его сбили, когда он уже побывал дома после всех ваших приключений и шел куда-то… Но не домой.
— То есть, — продолжил я… — Он пришел домой, прицепил на стену мою визитку, почистил зубы и снова куда-то потащился? В пять утра?
— В пять утра, — кивнул Юра. Я посмотрел на его тяжелый подбородок и невольно вспомнил Леонова-старшего, с его презрительно опущенными уголками рта… Куда, интересно знать, черти понесли этого человека в пять утра, после основательного мордобоя в баре и не менее основательной попойки?!
— Минутку, — сказал я. — А что, собственно, доказывает эта твоя карточка с дыркой? Пусть Панченко ошибается и твоего отца сбили, когда он шел из дома, а не домой. Ну и что? Где тут убийство?
— Это только начало, — Юра сжал пальцы в кулаки и придвинулся ко мне ближе. Он излучал необоримую страсть, страсть к разоблачениям, страсть к выяснению скрываемых истин, страсть к темным загадкам. Хороший мальчик. Его единственный недостаток заключался в том, что Юра Леонов не знал: в этом мире выяснение скрытых истин и разгадывание темных загадок стоит слишком дорого.
Я старый, измученный жаждой лентяй был в курсе действующих расценок. И я постарался просветить юношу. Пока у нас было время.
— Юра, — вздохнул я, насадив на зубчик пластмассовой вилки черную оливку. — А зачем тебе вообще это нужно? Сам понимаешь, отца ты не воскресишь…
— Да-да, — подхватил Юра. — Жизнь продолжается… Вы мне уже это говорили.
— Ну так что? Разве я не прав?
— Немного правы, немного нет. Вы правы, что отца уже не воскресишь. Он уже прожил свою жизнь. А я свою — еще нет. И мне придется говорить еще лет сорок-пятьдесят, когда меня будут спрашивать о моем отце: «Он умер. По пьяному делу попал под машину. Такое вот несчастье». Я не хочу так говорить!
- Предыдущая
- 20/100
- Следующая
