Великолепная пятерка - Гайдуков Сергей - Страница 10

• Предыдущая
• 10/78
• Следующая

А вот Кирсана Тёма не боялся. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Да и что было бояться вежливого молодого человека, который, судя по его вопросам, не был «чайником» в компьютерном железе, а значит, был примерно одного с Тёмой уровня, а значит, не был внушающим ужас монстром — в отличие от монстра в розовом костюмчике, насчет которого Тёма уж не знал что и думать. Может, это даже и не женщина?

А Кирсан не грозился пистолетом, не выкручивал руки и — самое главное — не подвергал Тёму жесточайшему в его жизни обману. Кирсан просто спрашивал: спокойным, доброжелательным и чуть ли не ласковым голосом, от которого Тёма потихоньку пришел в себя и даже стал надеяться, что все закончится для него не совсем уж плохо. То есть — не пулей в лоб.

И этому милому парню Тёма поспешно выкладывал все детали своего проекта, сделанного по заказу «Рослава». Когда что-то из услышанного Кирсана удивляло, он чуть наклонял голову в сторону Морозовой и едва заметно поднимал брови. В конце концов Тёма просек эту мимику — он понял, что Кирсан высоко оценивает проделанную им работу, он понял, что заслужил уважение этого незнакомого высоколобого парня с евроазиатским лицом. Тёму это неожиданно вдохновило, ему захотелось сильнее поразить Кирсана, рассказать ему нечто совсем потрясное, нечто совершенно убойное... И он говорил, говорил, говорил. А Кирсан слушал. А его диктофон работал. Иногда Кирсан просил Тёму изобразить что-то на бумаге, и Тёма освобожденной для такого случая левой рукой лихорадочно малевал что-то шариковой ручкой.

Морозова поглядывала на это, не забывая отслеживать ход времени, и думала, неплохо бы порадоваться, что все так гладко выходит. Только радости не было. Морозова смотрела на Тёму, и ей было ясно как божий день, что парень этот не коммерсант, не делец, а натуральный компьютерный псих, которых вокруг тысячи. Для него сейчас важно было выплеснуть на Кирсана во всей красоте созданную им схему, а больше для него вроде ничего и не имело значения. Можно было над этим посмеяться, учитывая беспомощность привязанного к столу Тёминого тела, но Морозовой смеяться не хотелось. Компьютерное помешательство Тёмы было одновременно его проклятием и его даром, а над даром глупо смеяться.

Однако уязвимость Тёмы была настолько очевидна, что Морозова задумалась: ТАМ, в «Рославе», наверняка сделали тот же вывод — парень не имеет деловой хватки. Он просто талантливый программист, способный создать то, что нужно богатой преуспевающей компании. Грех такого не использовать. А потом грех такого — что?

А потом грех такого не кинуть. Но как? Заплатить денег меньше, чем платят в таких случаях?

Нет. Двадцать тысяч баксов — вполне приличная цена в таких случаях. Разве что парня обсчитали при выдаче бабок... Или... Или?

Идея была где-то даже смешная. Морозова изучающе взглянула на Тёму — неужели все настолько запущено? Неужели?

Но идею нельзя было проверить немедленно — Тёма все еще был занят беседой с Кирсаном. Только когда он закончит, можно будет поднять его с места, заглянуть в нишу под полкой, вытащить чемодан, открыть его и узнать правду.

Морозова была готова подождать — вопрос о том, как именно кинули программиста Тёму, был второстепенным. И она ждала, как ждала уже одиннадцать минут, пока длилась душевная беседа двух специалистов по компьютерным защитным системам.

На двенадцатой минуте в дверь купе постучали. Постучали НЕПРАВИЛЬНО.

— Ты закончил? — едва слышно сказала Морозова. Кирсан отрицательно помотал головой. «Плохо», — подумала Морозова. Для того чтобы напомнить Тёме об условиях его выживания, оказалось достаточно взгляда.

Стук повторился.

— Кто это? — будто бы спросонья протянула Морозова.

— Транспортная милиция, — сказали из коридора. — Откройте дверь, пожалуйста.

— А что вам надо?

— Мы хотим убедиться, что у вас все в порядке.

— У нас все в порядке, — засмеялась Морозова. — Это совершенно точно. Мы даже легли спать, так что...

— Откройте дверь, — жестко повторил мужской голос. Кирсан бесшумно приподнялся и залепил скотчем Тёмин рот. Морозова надела очки.

— Вам что-то непонятно?! — За дверью сердились, а Морозова пыталась сосредоточиться. Если это транспортная милиция, то они должны были проверять все купе подряд.

Слышала ли Морозова, как стучались минуту назад в соседнее купе? Она не была уверена.

Кирсан встретился с Морозовой взглядом и развел руками — оружия у него не было. Все правильно, ему и не положено. Кирсан — это контейнер для перемещения информации, прикрытие поручалось другим. Ну и где, спрашивается, эти другие?

— Монгол, — сказала Морозова, надеясь, что ее слышат. — Перед нашим купе пара человек. Вроде бы менты ломятся к нам. Разберись.

Она не услышала ответа и не поняла, ринулся ли Монгол на выручку, потому что в эту секунду дверь купе стала стремительно менять свой внешний вид, деформируясь под воздействием девятимиллиметровых пуль. Горячий свинец и холодный воздух из разбитого окна, глухие удары в дверь и тонкий удивленный стон справа от Морозовой...

Она даже не поняла, от кого исходят эти звуки. Сама она была готова умереть молча.

Вначале, как водится, было слово. И слово это было:

— Все... Можно...

На экране телевизора вдруг возникло бледное лицо незнакомого мужчины. Он испуганно смотрел в камеру, будто впервые видел это чудо техники. Или будто опасался человека, который держал эту камеру в руках.

Когда оператор отошел подальше, то стало понятно, что мужчина сидит на стуле, а его руки заведены за спину и, вероятно, связаны или скованы наручниками. Мужчина дрожал мелкой дрожью — от холода или страха или от того и другого вместе.

— Можно, давай, — повторил кто-то невидимый, возможно, оператор. Мужчина разжал тонкие губы, которые на экране выглядели абсолютно белыми.

— Меня зовут... — прошелестели эти губы, и тут же шелест сменился поросячьим визгом: что-то темное пролетело со стороны камеры и ударило мужчину в грудь. Мужчина моментально сжался, опустил голову, стараясь занимать как можно меньше пространства в жестоком холодном мире, который его окружал со всех сторон.

— Не надо, как тебя зовут, — сказал голос невидимого оператора. — Давай по делу, по делу...

Мужчина, не переставая всхлипывать, выпрямился, камера подъехала ближе, и стали заметны темные пятна кровоподтеков, и можно было заглянуть в пораженные страхом глаза — будто два кровоподтека под бровями.

— Я работаю... — выдавил из себя мужчина. — То есть... Я работал. В региональном отделении компании «Рослав». Я занимаю... То есть, — всхлипнул он жалобно, — занимал... Ответственную должность. У меня была хорошая зарплата. У меня были перспективы продвижения по службе...

Тут раздался какой-то странный звук, и могло показаться, что это нечто вроде сирены или автомобильного гудка, ворвавшегося извне. Но потом стало ясно, что это стонет прикованный к стулу мужчина, стонет не совсем в человеческой тональности, стонет с отчаянием и звериной тоской, которую породили не физические страдания, а воспоминания о том времени, когда все в его жизни было иначе, все было совсем иначе... Должность, зарплата, перспективы... Теперь все это были слова, совершенно не относящиеся к человеческим останкам на скособоченном стуле.

И сам мужчина понимал это яснее и острее, чем кто бы то ни было.

— Хватит сопливить, — холодно сказали ему. — Дальше давай... Пленка на тебя, козла, тратится.

— Я сам виноват, — немедленно выпалил мужчина. Вероятно, эту фразу ему долго и упорно вдалбливали в голову, и она вылетела как хорошо заученный урок, неважно — истина или ложь содержались в нем. — Я сам виноват... Мне однажды предложили сообщать о делах компании... Передавать информацию, которую... Которую я не имел права никому выдавать. Я согласился, хотя не должен был... Деньги они мне предложили, вот я и... Теперь я раскаиваюсь, но уже поздно... Я нанес ущерб своей компании, которая дала мне все... Это была ошибка!

• Предыдущая
• 10/78
• Следующая