Столичный доктор. Том VI (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 5

— Я «за», — быстро ответил Вельяминов.

— Не имею возражений, — прошелестел Гирш.

— Что же… Доводите ваш метод до возможности практического применения, — сказал император, и мы все потянулись на выход, кланяясь на прощание. — Жду от вас доклада о результатах.

Как обычно, по сокращенной программе. Трупы, потом сразу люди. Вот так вот. Никаких кроликов, обезьянок. Все на серьезе. Думаю, в добровольцах недостатка не будет.

Я купил кинопроектор. Установка на основе «Синематографа» Люмьеров была быстро скопирована немцами и пошла в продажу. Во дворце мы выделили одну из комнат под кинозал, повесили экран из белой материи. И пошло поехало — «Площадь Оперы» Мельеса, «Сцены в саду Раундхэй» Луи Ле Принца… Пленки с фильмами было доставать сложно, но в Питере образовался кружок любителей «синема», которые обменивались друг с другом новыми картинами. Очень похоже на клубы почитателей видеокассет из семидесятых и восьмидесятых годов двадцатого века. Только вот кинцо немое, черно-белое, и такого качества… что просто плакать хочется. Чтобы хоть как-то оживить это убожество, я предложил Агнесс играть на рояле в ходе демонстрации. На которые, кстати, собиралась вся медицинская общественность Питера — Романовский с семьей, Склифосовский с женой, сотрудники клиник…

Перенесли кинозал в музыкальную комнату, супруга подобрала несколько мелодий, которые соответствовали сценам в фильмах. И сразу все пошло поживее. Княгине Баталовой роль тапера тоже очень понравилось. Сначала непросто было играть в темноте и без нот, но в итоге Агнесс быстро приноровилась.

Дошло до того, что на наш показ заявилась чета «московских» Романовых. И так впечатлились, что Лиза мигом упросила Сергея Александровича организовать кинозал в собственном дворце. И тут же упорхнула к Агнесс за нотами.

— Что мода с женщинами творит! — покачал головой Великий князь, наблюдая, как дамы перебирают тетради с партитурами.

— Эту бы энергию, да в мирное русло, — задумался я. — Вот, например, товарищество на паях, что создает новые отечественные фильмы. Мало ли у нас, что ли, интересных сюжетов в той же истории? Ледовое побоище с псами-рыцарями, избрание Романовых на царство…

Сергей Александрович тут же заинтересовался вопросом, начал расспрашивать про стоимость съемок, где брать сценарии… А я ничего и не знаю. Только руками развожу и плечами пожимаю.

— Ладно, надо бы вызвать кого-то из французов к нам. Чтобы поставил дело, — Великий князь достал записную книжку, что-то черкнул в ней карандашом. — Да вот хоть того же Мельеса, чью фильму мы смотрели.

— Готов вложится капиталами в новое предприятие.

Я посмотрел на раскрасневшуюся Агнесс, которая что-то на ушко шептала Лизе, поглядывая на меня с хитринкой. Ее бы энергию направить в русло кинематографа! А то уже всех слуг затерроризировала своей немецкой дотошностью и основательностью…

Романовы уехали к себе, а мы отправились в спальню готовиться ко сну. Пока Агнесс расчесывала волосы возле трюмо, я решил почитать что-нибудь душеспасительное. Из нового — недавно вышла повесть Чехова «Моя жизнь». Про дворянина, который увлекся идеями народничества и толстовства, порвал с отцом-ретроградом и занялся… малярным делом! Очень актуальная проза, прямо на сон грядущий. Только я открыл первую страницу, как под окном раздалось «Бам, бам!». Выстрелы! После этого послышался звон разбитого стекла. И еще выстрел, будто до этого их мало было, только теперь вроде еще и женский крик добавился.

Как-то проблемы маляра-дворянина меня внезапно перестали беспокоить. Вскочил, накинул на голое тело халат, и рванул из спальни, успев лишь крикнуть Агнесс, чтобы к окнам не совалась и вообще, никуда не выходила. Только выбежал, как не обутая до конца правая домашняя туфля слетела с ноги, и отправилась по коридору в автономное путешествие. К счастью, в том же направлении, куда я собирался двигаться. Слегка прихрамывая, догнал обувь возле лестницы.

— Осторожно, ваше сиятельство! — предупредил меня лакей, стоящий у парадной двери. — Здесь осколки!

Вот же… нехорошие люди. Расколотили витринное стекло. А на улице, кстати, почти начало марта. После полуночи весну ожидаем. С вечера мороз шестнадцать градусов, плюс ветер с порывами до десяти метров в секунду. Выстудит мне дом такая дыра! Невинные рыбки могут пострадать! За клоунов порву на британский флаг!

— Немедленно закрыть окно! — начал я отдавать распоряжения, будто без меня никто до такого не додумался. — Где стреляли?

— На улице, ваше сиятельство. Наверное, охрана.

— Что случилось? — спросила Агнесс, выглянув с лестницы.

— Окно разбили. Ты что здесь делаешь? Сказал ведь, никуда не ходить!

Дверь открылась, и у нас появились новые действующие лица: два охранника и неизвестное существо женского пола, которое они тащили за руки. Существо плакало и ругалось одновременно.

— Вот! Злодейка! — доложил один из носильщиков. — Стреляла, что-то в окно бросила. С дружками. Мы кричать. Они стрельнули, и мы! Как бы не наповал, ваше сиятельство!

Насчет последнего утверждения я бы поспорил. Мы с Гюйгенсом это вопрос обсуждали, и решили вооружить охрану древними револьверами «Смит и Вессон, модель номер раз» двадцать второго калибра. Звук достаточно громкий, подранить можно, а насмерть… Скажем так, самоубийцам я бы это изделие не рекомендовал, может не получиться.

— Если ругается, значит, жива.

Доказывая мою правоту, дамочка подняла голову и я увидел, что к нам пожаловала милашка. Белокурая, носик пуговкой, густые ресницы с капельками слез.

— Господи, она же ранена! Совсем молоденькая! — побежала вниз Агнесс, да так быстро, что я не успел ее задержать.

С «милашки» и правда капала кровь на паркет.

— Осторожно, ваше сиятельство, у нее револьвер! — вспомнил охранник.

Впрочем, оказалось, что нет. Свое оружие юная террористка выронила, и его поднял коллега бестолкового стражника. Хорошо, хоть кто-то обучен зачаткам мышления.

— У нее кровь идет! Надо перевязать! — продолжила хлопотать Агнесс.

— В полиции перевяжут, — сказал я. — Вызвали уже?

— Так точно, ваше сиятельство! — доложил дворецкий. — Сразу послал Вовку к околоточному.

— Как «в полиции»? — возмутилась супруга. — Посмотри на нее, Женя! Она же девочка совсем, ей, может, лет семнадцать всего! И ты хочешь ее… в тюрьму? На каторгу? Ты не посмеешь!

— Еще как посмею! Сегодня они камень в окно кинули, с охраной перестреливались. Завтра тебе в карету бомбу отправят. И буду я собирать ошметки для закрытого гроба.

Я перешел на повышенный тон, сбежавшиеся слуги попятились. Кое-кто даже и вовсе исчез из поля зрения.

— Пожалуйста! Ради меня!

Так, мне самому надо срочно отсюда подальше. Намечаются еще одни слезы. Первая пошла, вернее, покатилась по щеке. Агнесс шмыгнула носом и в дополнение ко всему у нее скривился ротик. Блин, точно рыдать собралась. А потом что будет, даже представить страшно. Нет уж, мне семейное счастье дороже какой-то раненой засранки. Ладно, побуду каблуком.

— Так, Максим, — сказал я дворецкому. — В флигель ее перенесите. В смотровую. Следы убрать. Выполнять.

— Сию минуту, ваше сиятельство.

Наверное, не стоит препятствовать усилиям жены по муштре прислуги. Вот результаты, уже, как говорится, на лице. Приказали — сделал, и ни тени сомнения во взгляде.

— Где начальник смены охраны?

— Я, вашсиясь! Горобец Никита!

— Полиции скажешь, стрельба случилась потому… — ничего ценного мне в голову не приходило. Не врать же, что стрелял ночью из ружья а-ля Никса по воронам.

Тут с наганом в правой руке в вестибюле появился Жиган.

— Что случилось-то? Слышу, пальба. Ноги в руки, и скорее на помощь!

— Да вот, стекло разбили, — я подошел к окну, поднял из осколков кирпич, к которому была привязана записка. «Смерть сатрапамъ!»

Жиган порасспрашивал моих секьюрити, и почти сразу начал отдавать указания.