Второй полет Гагарина (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 5

Я читал, что для него, воспитанного, как и сокурсники Гагарина, на байках о тяжёлой нищете американского пролетариата, посещение шопинг-молла повлекло настоящий культурный шок. Столько товаров, хороших и разных, а главное, доступных по цене абсолютному большинству жителей США, потрясло перебежчика и лишний раз убедило в правильности решения.

Уверен, и Злобин, и Дергунов, и Приходько просто охренели бы, перебрось их из оренбургской казармы в американский, британский или французский супермаркет. Не нужны им эти стрессы и испытания изобилием на верность марксизму-хрущевизму.

Я — иное дело. Прекрасно помню тусклые прилавки в магазинах Калинина времён моего отрочества, сейчас этот город называется Тверью, унылый покрой мужских костюмов и женской одежды, обувь такая, что и хоронить в ней стыдно. Да и то — дорого, когда зарплаты в семьсот-восемьсот рублей старыми едва хватает дотянуть до получки. Оттого повальное увлечение женщин шитьём, стремление хоть как-то приличнее одеть семью.

А ещё — собственное впечатление о роскошных универмагах Западной Германии, куда впервые приехал в начале девяностых выбрать себе и купить «Опель-Рекорд», не имея денег на услуги перегонщика.

Не в шмотье дело. Не в нём счастье. И не в блестящих четырёхколёсных игрушках, хоть Гагарин, по воспоминаниям его знакомых радовался подаренной спортивной иномарке, укладывая на спидометре стрелку за двести по страшнючим советским дорогам. Хорошо, что не разбился раньше, чем в трагическом полёте на МиГ-15УТИ.

Пусть в Гжатске оставались немощёными улицы, а большинство жителей бегало на очко во двор, не имя тёплого туалета в доме. Уверен, те люди были совершенно счастливы, узнав, что их земляк впервые поднялся в космос.

Можно сколь угодно клеймить Хрущёва и обзывать его «кукурузным генсеком», кому нравится — развлекайтесь, но он, обеспечив стране Советов и военные, и цивильные космические ракеты, принёс куда больше радости в каждую советскую семью, чем «форд» или «шевроле» у американской семьи, дал соотечественникам смысл жизни. Пусть эта была иллюзия, просуществовавшая не слишком долго, но после двенадцатого апреля шестьдесят первого года граждане СССР строили коммунизм не только в своей стране и закладывали основы коммунизма на планете, они мечтали распространить достаток, братство, заботу, справедливость, доброту по всей Земле и за её пределами…

Не Хруща, конечно, главная заслуга, ракетное дело началось при Сталине, но спасибо, что продолжил и развил.

Пусть его и остальных коммунистов упрекают в мессианстве. Они много чего плохого натворили. Да что говорить, я сам был в КПСС и не выкинул, лишь куда-то спрятал партбилет после ноября девяносто первого, в КПРФ не вступил, в общем, несу полную ответственность за всё случившееся.

Зато советская космонавтика — лучшее из того, что сделали коммунисты. Да что говорить, американские космические программы родились благодаря Советам. Та же сырая и крайне ненадёжная ракета «Рэдстоун», посади ей на голову дополнительную ступень ускорителя, запросто бы вывела на околоземную орбиту искусственный спутник много раньше нашего. Пусть не с первой попытки, три-четыре этих недоразумения наверняка взорвались бы или на старте, или вскоре после отделения от стола, но спутник рано или поздно полетел бы! Вернер фон Браун, мудрый задним числом, после успеха нашей «семёрки» много раз повторял, что предлагал нечто такое сделать, пока Советы не опередили, но американские упрямцы его не слушали… Более того, дико затратная американская лунная программа, во многом опередившая время и не сильно-то нужная, беспилотные станции собирали образцы грунта и исследовали поверхность Луны куда дешевле, главное — безопаснее для человека, была запущена с одной-единственной целью: утереть нос проклятым русским. Плевать, что Королёв — из Украины, украинские корни также у Янгеля и Глушко, а Челомей и Черток вообще из Польши, при коммунистах трудился советский интернационал, после девяносто первого распавшийся, все они на Западе назывались «русскими», и это не обидно.

Но советская космонавтика не выполнила сверхзадачи — не отправила гражданина СССР на Луну ни до американцев, ни вообще. Если бы Вася Пупкин из Советского Союза хоть на день раньше Армстронга оставил рифлёные следы в лунной пыли, американцы немедленно штурмовали бы Марс! Задолго до появления монстров-старшипов Илона Маска.

Те самые следы экспедиций, что сфотографировала индийская лунная станция, утерев нос скептикам и сторонникам теории, отрицавшей американские полёты.

Отставание в космосе подорвало веру советских граждан во всемогущество коммунистической системы. А эта вера была идеологической основой, именно она заставляла бросать насиженные и относительно комфортные места, нестись сломя голову поднимать целину, строить Братскую ГЭС или БАМ. Мечты и идеи в СССР замещали материальные стимулы, они были не только частью пропаганды, но и экономики.

Брежнев, урезав затраты на космос, особенно на лунную программу, погубил не только нашу космонавтику. Он подорвал моральный стержень государства. Из пионеров и первопроходцев космоса мы превратились в таксистов, промышляющих извозом на орбиту пассажиров из дружественных марионеточных государств.

Ещё до Брежнева, на волне успеха «Востока-1», в космические программы бросились слишком многие, что привело к распылению сил и средств. В чём-то Брежнев был прав: тратим много. Тратить надо было с умом…

Я открыл глаза, не в силах уснуть, как сделало большинство парней в учебной роте, многие посапывали, другие лежали тихо, старший наряда шёпотом распекал дневального на тумбочке.

— Почему унитазы плохо вымыты? Сниму с поста — пойдёшь драить по новой!

Стояла обычная армейская ночь перед столь же обычным учебным днём, и только один курсант маялся от мыслей — как же изменить развитие космонавтики и всю историю СССР. Возможно, очень преувеличивая свои значимость и возможности.

Я не знаю, как надо поступить, даже если бы получил право принимать стратегические решения. Зато хорошо информирован, что было ошибочным. Особенно много времени и сил отняла ракета Н-1, все четыре пуска которой окончились взрывом, да и не могли окончиться ничем иным. А «Энергия» никак не поспевала, чтоб опередить старт «Аполло-11». Надеюсь, однажды смогу сказать своё веское слово, и к нему прислушаются.

Слово мне предоставили, но совсем не перед теми людьми, кто вправе принимать решения. На следующий день намечалось комсомольское собрание. От обязанностей помкомвзвода пока освобождён, от комсоргских — нет.

Днём были занятия по матчасти. В своё время знал МиГ-15УТИ настолько, что мог разобрать-собрать большинство узлов с закрытыми глазами. Ни МиГ-17, ни МиГ-19 не выпускались в двухместных учебных конфигурациях, «пятнадцатый» оставался учебной партой довольно долго для нескольких поколений курсантов.

Как передать эти ощущения… Как если бы учился водить на горбатом «москвиче», выучив его до винтика, за годы сменил множество машин, добравшись до «кайена», и теперь вдруг опять предстоит оседлать верную старую тачку, архаичную, медлительную, тем не менее — вполне способную с ветерком прокатить из пункта А в пункт Б. И заново сдать на водительские права.

Уходя на пенсию в конце восьмидесятых, в годы проклятой «перестройки», приправленной «ускорением», «гласностью» и прочими изобретениями советников Горбачёва (с супругой), я уже успел привыкнуть к довольно продвинутой авионике. «Пятнадцатый», по сложности электронной начинки весьма уступающий простейшему смартфону, не имел даже радара! Автопилот способен поддерживать высоту, курс и заданную скорость, но радиотехническая система захода на посадку, для советского авиапрома — нечто прорывное, настолько не вызывала доверия, что мы старались её не использовать.

Во всём, что касалось устройства и теории пилотирования истребителя, я без труда поддерживал реноме пятёрочника, в отличие от настоящего курсанта Гагарина владел самолётом когда-то на деле, а не по книжкам. А вот комсомольское собрание виделось испытанием.