Сердце Мириаля - Фьюри Мэгги - Страница 31

• Предыдущая
• 31/105
• Следующая

Старая наемница испытующе оглядела спящего исполина. Во имя всех адских огней, кто же он такой? Громадина, да и вида жуткого, но ведь явно разумен, более того — Тулак в своей долгой и богатой событиями жизни видала здоровенных мужиков с литыми мускулами, которые умишком и равняться не могли с этим красавцем. Откуда он вообще явился? Что связывает его со странной, хрупкой, едва живой женщиной, которую он принес к самому порогу Тулак?

Сирая наемница отнюдь не была глупа. За годы своей бродячей жизни она много раз видела Завесы и знала, что они окружают всю Каллисиору. Пускай себе жрецы твердят, что это, мол, пределы мира, — Тулак с ее воинским опытом не верила им ни на грош. Она слышала все байки, что рассказываются у костра в долгие часы ночной стражи — о диковинных, часто ужасных пришельцах, которые словно свалились в Каллисиору… откуда? Что интересно, в эти дни подобные россказни повторяются все чаще и становятся все страшнее. Совпадение? Тулак думала иначе.

Почти всю жизнь она изнывала от желания узнать, что же лежит за этими пугающими водопадами силы и света. И сейчас, стоя посреди стылого и затхлого амбара и глядя на неведомое создание, она ощутила, как просыпается в крови все тот же нетерпеливый зуд — зуд, который, чудилось прежде, угас навечно. Ощутила, как черный, невыносимо тяжкий покров старости, отчаяния, собственной ненужности, который так долго пригибал ее к земле, ныне соскользнул с ее плеч и растаял бесследно. Быть может, это и есть ее последний великий шанс? Вожделенная возможность закончить жизнь в гуще самого восхитительного приключения? Уйти в мир иной в бою, как положено воину? Ох, если бы так!

— Что бы здесь ни происходило, — вслух поклялась Тулак, — я желаю в этом участвовать — даже если это окажется моим последним желанием.

И в этот миг позади нее прозвучал негромкий, слабый голос:

— Помоги мне, пожалуйста…

Загадочная женщина проснулась и решилась выйти из дома. И в этот миг исполинский ящер открыл глаза.

Барсиль скучал во внутреннем дворе Цитадели, возле завернутого в холст тела жены торговца. Он ожидал, когда из дальнего конца Пределов, где размещались конюшни, пригонят повозку — тогда он увезет труп и захоронит на кладбище за городскими стенами. Ругаясь вполголоса, гвардеец натянул пониже капюшон, чтобы хоть как-то спастись от ледяного дождя. Эх, не везет ему сегодня! Вся грязная работенка свалилась на его плечи. Это же, в конце концов, несправедливо!

Во-первых, ему поручили избавиться от женушки торговца и ее отродья. Убийство как таковое Барсиля ничуть не смущало, не волновало его и то, что будущие жертвы — хрупкая женщина и крохотная девчонка. У Барсиля хватало ума предпочитать такую легкую работенку драке, например, с плечистым разбойничком, да еще вооруженным боевым топором. В одном ему только не повезло — в самый неподходящий момент явился святоша Гальверон и изгадил все дело. По счастью, Барсиль успел прикончить женщину, но ведь этот мягкосердечный болван упустил девчонку, и она точно растворилась в воздухе… хотя у Барсиля на этот счет имелось свое мнение. Вроде бы вместе с лейтенантом он обшарил всю Цитадель от башен до казематов, так что паршивка просто не могла уйти… разве что с помощью самого Гальверона. Да только кто окажется во всем виноватым, если иерарх узнает правду? Да уж конечно, не этот сопливый офицеришка!

И в довершение всего — как будто Барсилю и так не выдался нелегкий денек — треклятый лейтенант приказал ему устроить убитой женщине достойное погребение. Барсиля так и подмывало возразить: почему, мол, я? Я ведь ее убил, верно? Вот пускай кто-нибудь другой ее и хоронит.

Он бы выпалил это вслух, да угрюмый огонек в синих глазах Гальверона недвусмысленно намекал Барсилю, что разумней будет держать рот на замке и браться за дело. В другое время, конечно, едва Гальверон скрылся бы из виду, Барсиль подкупом, шантажом или угрозой вынудил бы кого-нибудь взяться за неприглядную работенку, но сегодня, как на грех, Цитадель почти обезлюдела. Одни гвардейцы отправились в горы вместе с лордом Блейдом и иерархом, другие ушли патрулировать город или же только что вернулись с патруля и поедали в трапезной скудный дневной рацион — впрочем, куда менее скудный, чем могли добыть себе обитатели Нижнего Города. Отвлекать солдата от трапезы нельзя — а уж тем более в эти дни, — так что Барсиль хорошо понимал, что отвертеться ему не удастся. Придется ему справляться с этим гнусным делом одному.

И вдруг Барсиля осенило, что он и в самом деле один. Гвардеец украдкой оглянулся по сторонам. Узкий внутренний двор, зажатый между внешней стеной Цитадели и могучим боком донжона, даже в ясные дни неизменно бывал наполнен унылым сумеречным полумраком, а уж сейчас, из-за плотной пелены туч, которые заволокли все небо над городом, здесь, во дворе, стоял густой, почти непроглядный туман. Барсиль глядел на мертвую женщину, и в голове его складывался как будто недурной замысел. Отчего бы ему не воспользоваться случаем? Вся награда за это тухлое дельце — головная боль, ну так он сам себя наградит! Проворно наклонясь, Барсиль развязал веревки, которыми был перетянут длинный холщовый сверток.

В лицо ему пахнуло смертью, едва начавшимся, но уже ощутимым разложением, но гвардеец даже глазом не моргнул. «Ну-ну, — думал он, — посмотрим, посмотрим… В жизни не видывал бедного торговца — все они вечно прячут кое-что в мошне…» Барсиль долго рылся в карманах кожаного жилета, но нашел только пригоршню зерна, горсть вялой, мелко нарезанной моркови да полный карман засохших медовых пряников. Гвардеец злобно выругался. Лошадиные лакомства, надо же! Вот сучка! Он занялся кошелем, привешенным к поясу мертвой, но там обнаружилась только горстка медных и серебряных монеток. Что же, лучше что-то, чем ничего. В ушах у покойницы болтались золотые колечки, на шее висела тонкая золотая цепочка — их Барсиль снял и бросил в кошель, к монетам. По крайней мере этого хватит, чтобы оплатить на всю ночь услуги какой-нибудь окраинной шлюхи.

Больше Барсиль ничего не нашел. Сапоги из добротной крепкой кожи оказались ему малы, но, может быть, с жилетом повезет больше… Ворча и кряхтя, гвардеец перевернул труп и с немалым трудом содрал жилет с холодного, уже закоченевшего тела. Прежде чем примерить добычу, он опять завернул мертвую в холст. Того и гляди во дворе кто-нибудь появится, а Барсилю совсем не хотелось отвечать на ненужные вопросы.

Он снова быстро огляделся — не видит ли кто, расстегнул свой черный плащ, свернул его и аккуратно уложил поверх трупа — чтобы не запачкать в грязи. Потом сунул руки в жилет и…

— У, святая задница! — прорычал Барсиль. Треклятый жилет тоже оказался ему мал. Бормоча проклятия, гвардеец швырнул его наземь, рядом с уже отвергнутыми сапогами, и хотел уже от души пнуть покойницу… но замер с занесенной ногой, услыхав чьи-то торопливые шаги.

Взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, гвардеец стремительно обернулся. К немалому его облегчению, это был всего лишь мальчишка по имени Сколль, ученик Агеллы, старшего кузнеца Священных Пределов, которая ковала превосходнейшее оружие для святого воинства Мириаля, а также лично подковывала быстроногих скакунов для гонцов иерарха и могучих боевых коней гвардии. Всем известно, что обидеть кузнеца значит спугнуть удачу, и ни один человек в Цитадели не посмел бы отнестись к Агелле без должного почтения. Это, само собой, не касалось ее ученика, костлявого мечтательного молокососа, который бегом возвращался из Цитадели — мотался, видно, по какому-то поручению.

При виде сопляка Барсиля вновь осенило. Может быть, в конце концов даже тухлое дельце выйдет для него прибыльным…

— Эй! — свистящим шепотом позвал он. — Эй, ты! Ученичок!

Мальчишка подпрыгнул, точно блоха на нищем.

— Я, что ли?

Гвардеец выразительно вздохнул:

— Ты, кто же еще? Иди-ка сюда, быстро!

Сколль, насупившись и волоча ноги, с явной неохотой пошел на зов. Лицо его слегка прояснилось, когда он увидел, что зовет его не какой-нибудь важный чин, а всего лишь Барсиль.

• Предыдущая
• 31/105
• Следующая