Диаммара - Фьюри Мэгги - Страница 6

• Предыдущая
• 6/89
• Следующая

Со всех сторон до слуха Повелителя фаэри доносилось приглушенное роптание его подданных. Он стиснул зубы. Мало того, что он потерял свою любимую белую кобылу, — после поражения в стычке с волшебницей его авторитет среди фаэри заметно пошатнулся. Необходимо что-то предпринимать. Впрочем, он знал, что на рассвете смертные покинут Долину, и надеялся, что, когда защищать станет некого, упрямая Эйлин будет не столь глуха к голосу разума. В глубине души радуясь, что решительные действия можно отложить на завтра, Хеллорин обратился к Летасу.

— Вели им сохранять терпение, — приказал он. — Ярость волшебницы утихнет столь же стремительно, как и возникла. Завтра мы вернемся в Долину и поговорим с госпожой Эйлин еще раз.

— Воля ваша, Повелитель. — Летас помолчал. — Но разве вы забыли, что госпожа Эйлин обязана вам жизнью? Если сейчас не самый подходящий момент, чтобы спросить с нее должок, то я не фаэри, а смертный! — не удержался от колкости он. — Я всегда придерживался мнения, что разговаривать с женщинами — пустая трата времени. А тот, кто осмелился оскорбить Повелителя фаэри столь очевидной непочтительностью, должен понести наказание…

— Заткнись! — проревел Хеллорин. — Иначе понесешь наказание ты! — Он судорожно вздохнул и холодно продолжал:

— Когда мне понадобится совет, не сомневайся, я у тебя его попрошу. А сейчас я советую тебе пойти и передать фаэри мои слова, ибо я люблю, когда мой камергер исполняет свои обязанности, и не очень — когда он выражает свое мнение. — Не слушая оправданий Летаса, Хеллорин отвернулся, но в глубине души он не мог не признать, что кое в чем камергер прав. Эта взбалмошная чародейка выставила его в смешном свете перед фаэри, и Хеллорин скрипнул зубами, представив, как она злорадствует у себя в Долине, вспоминая подробности его унижения. Ну ничего, сказал он себе, пусть только настанет утро — и мы посмотрим, кто будет смеяться последним.

Солнце еще едва пробуждалось, и все вокруг дышало покоем. Долина казалась укрытой пологом, сотканным из тишины, отороченной серебристыми птичьими трелями. Косые лучи восходящего солнца протянулись через Долину, сделав синие тени деревьев нежно-розовыми, и капли росы стали похожи на искрящийся магический кристал, который Эйлин держала в ладонях.

— Его нигде нет, — сказала она, нахмурившись, и поглядела на Паррика и Ваннора. — У меня всегда были способности к поиску, — продолжала она озадаченно, — и у фаэри я кое-чему научилась, но тут я сдаюсь. И зеркало я испробовала, и кубок, а теперь и кристалл — но всякий раз результат один. Миафана нет в Нексисе — более того, его нет даже по эту сторону океана. Я не понимаю, что происходит. Кристалл показывает лишь темноту, но если бы Миафан умер, я бы это почувствовала.

Она с досадой отшвырнула кристалл, и он покатился по траве туда, где уже валялись маленькое серебряное зеркальце, взятое на время у Дульсины, и оловянная кружка, от которых тоже не было никакого толку.

— Клянусь Ирианой, где-то же он должен быть! — вскричал Паррик. — Но пока мы этого не узнаем, то не сможем ничего предпринять!

Ваннор старался не терять спокойствия, чтобы Эйлин, того гляди, не вообразила, будто ее способности ставятся под сомнение. Хотя она по-прежнему настаивала, чтобы смертные ушли из Долины, ее отношение к ним сильно изменилось за ночь, и Ваннору не хотелось снова его испортить. Он поглядел в сторону лагеря. Мятежники сонно бродили между кострами, сворачивали постели и раздували угли, собираясь готовить еду. Теперь это его люди. Он отвечает за них — и они ждут от него решения.

— Что ж, я считаю, что все равно рискнуть стоит, — сказал бывший глава купеческой гильдии. — Не знаю уж, где этот старый ублюдок — прошу прощения, госпожа Эйлин, — спрятался, но раз в Нексисе его точно нет, как и вообще на севере, нам остается лишь с наибольшей выгодой воспользоваться его отсутствием. — Он глянул на Паррика и усмехнулся. — Только вообрази: целый город, оставленный без присмотра. Ведь это недопустимо, как ты считаешь?

— Да уж, — согласился начальник кавалерии. — Мы просто обязаны вернуться и взять под крылышко этих бедненьких горожан.

— Вот-вот — только сначала завернем в Вайвернесс. Во-первых, я хочу повидать Занну… — На миг Ваннор утратил свою напускную веселость, представив, как сообщит дочери о том, что Ориэлла исчезла где-то в пучинах времени. — А во-вторых, потолковать с Янисом. Пришла пора воспользоваться его предложением и взять парочку кораблей. Если в Нексисе кому-то уже пришла в голову идея, подобная нашей, мы должны прежде всего держать под контролем реку и порт.

Паррик кивнул:

— Здравое рассуждение. В конце концов, мы же хотим, чтобы в Нексисе у власти были порядочные люди, разве не так?

Превосходно! На ловца и зверь бежит. Ваннор улыбнулся:

— Очень рад, что ты так думаешь, Паррик. Потому что, когда мы вернемся в Нексис, я поставлю тебя во главе гарнизона.

— Меня?! — Физиономия у Паррика моментально вытянулась. — Не болтай ерунды, сейчас не до шуток! Ты же знаешь, что я ненавижу такие обязанности.

— Да неужели? — безжалостно возразил Ваннор. — А Чайм говорил, что ты с удовольствием разыгрывал из себя предводителя ксандимцев.

Паррик взвыл.

— Разыгрывал, вот как, — пробурчал он. — И почему этот Эфировидец не держит рот на замке? Так это же было всего-то на месяц, и ксандимцы ни за что не стали бы меня слушаться, если бы Чайм, этот придурок несчастный, их не заставил.

— Ерунда. — Ваннор был непреклонен. — Чайм сказал, что на посту Хозяина Табунов ты был молодцом, — значит, с солдатами и подавно управишься.

— И не надейся, — проворчал Паррик. — Эти ксандимцы так жаждали от меня избавиться, что мне пришлось, не дожидаясь конца срока, своими руками устроить переворот…

Воспользовавшись тем, что эти двое за спором вовсе забыли о ее присутствии, Эйлин тихонько подобрала кристалл и намеревалась незаметно ускользнуть, но не тут-то было: у лагеря ее перехватила заботливая Дульсина, которая всегда все замечала, и вручила ей большую кружку ароматного чая.

— Это вам, госпожа, последний шиповник в нынешнем году. Меда, правда, нет, но, хотя чай и горьковат, зато вы согреетесь. Славное нынче утро, только от росы слишком прохладно.

Эйлин приняла чай с благодарностью:

— Ты так добра ко мне, Дульсина, — я уже и забыла, когда в последний раз пила чай из шиповника.

— Я хотела вам еще кое-что сказать, — добавила Дульсина, краснея от похвалы. — У старого лагеря мы нашли стайку цыплят и несколько коз, которые прятались в лесу. Я подумала, что это ваши, и присматривала за ними, потому что вы, наверное, захотите их вернуть…

— Спасибо тебе, Дульсина. — Эйлин поймала себя на том, что радостно улыбается. Она уже не надеялась, что ее живность вернется к ней, а запасов еды у нее не было. Теперь хотя бы не придется жить впроголодь.

Эйлин не стала заходить в лагерь, занятый сборами, и с кружкой в руке пошла к озеру.

— Были бы все как Дульсина, — бормотала она на ходу, — другое дело. Я бы не возражала против их присутствия… — Но в глубине души она знала, что это не так. Прошлой ночью Эйлин почти не спала и о многом успела подумать. Теперь она уже не стремилась немедленно вычеркнуть мятежников из своей жизни, но все же жить с ними под одним кровом тоже не хотела и, если бы они покинули Долину, вздохнула бы с облегчением.

А когда непрошеные гости собрались уходить, обнаружилось, что Паррик с Ваннором настолько увлеклись спором, что толком и не попрощались. Стоя на мостике. Эйлин с горечью смотрела им вслед. Вот они, смертные, подумала она со вздохом. Эгоистичные, бездумные и неблагодарные! Она дала им приют, защитила их от фаэри, а они даже не удосужились поблагодарить ее или хотя бы проститься как полагается. Ну и ладно! Главное, что они все-таки убрались, и она наконец-то осталась одна.

Но волшебница заблуждалась. Наслаждаясь покоем, она шла вдоль берега и не подозревала, что за ней наблюдают.

• Предыдущая
• 6/89
• Следующая