Летящие к северу - Фёдоров Вадим Дмитриевич - Страница 16

• Предыдущая
• 16/18
• Следующая

Долго плыли они, дважды останавливались, чтобы дать отдохнуть и подкрепиться гагачатам, и наконец, обогнув каменный мыс, вошли в залив.

Прошло ещё два часа, и Слирри разглядела отдыхающих под скалой маму-гагу в окружении Чапа, Чипи и Я потерялся.

Радостна была эта встреча, долго благодарила молодая мать спасителей Тринка.

— Полно благодарить! Мы выполнили только свой долг. Точно так же поступила бы любая другая семья. Гаги всегда подбирают отбившихся или осиротевших малышей. А ваш Тринк такой интересный и славный…

— Ах! — воскликнула молодая мать. — Но он такой непослушный!

— Так задайте ему трёпку, — посоветовала Слирри.

— Я? Трёпку?! — изумилась молодая мать. — Да никогда в жизни! Он совершенно особенный!

— Да, наш Тринк — это да! — подтвердил Бинк.

— Такого, как он, поискать — не найдёшь! — солидно поддержал Тонк.

— Вы слышали? — восхищенно воскликнула молодая мать.

— Мы видим, — улыбнулась мама-гага. — Мы видим, что Тринка очень любят. Но ещё мы видим, что его балуют. Ох и много доставят вам хлопот ваши малыши, поверьте словам старой матери.

— Что вы! — с жаром возразила молодая мать. — Это вам кажется. Вы не знаете моих детей!

Мама-гага и Слирри понимающе переглянулись, а Чап довольно невежливо обронил:

— Зато мы узнали Тринка и можем подтвердить, что с ним не соскучишься.

— Вот видите! — с гордостью сказала молодая мать и вдруг, спохватившись, что уже поздно, стала прощаться: — Нам пора.

— Приплывайте к нам в гости почаще, — пригласила мама-гага. — Наши дети подружились и хорошо играют.

— Конечно, конечно, — заторопилась молодая мать. — Мы обязательно приплывём.

И когда после прощания выводок вместе с Тринком покинул подножие скалы, мама негромко сказала:

— Очень суматошная и очень молодая мать.

— Неужели и я буду такой же? — в раздумье произнесла Слирри.

— Нет, Слирри, ты будешь хорошей матерью.

— Это будет ещё и потому, — вставила Чипи, — что у тебя будет хорошая нянька.

Слирри с изумлением взглянула на Чипи, которая торопливо добавила:

— Ведь ты не откажешься от моих услуг, не правда ли?

— Конечно, Чипи. Вдвоем, я думаю, мы сумеем управиться с моими будущими малышами. — И, подплыв к Чипи, Слирри благодарно ущипнула за крыло свою будущую няньку.

— Мама! — рассмеявшись, позвала Чипи и в шутку громко пожаловалась:

— А Слирри клюется…

Но вдруг, что-то вспомнив, примолкла. Слирри тяжело вздохнула, Чап бросил укоризненный взгляд на Чипи, а мама отвернулась и зачем-то поплыла в сторону.

Короткие несмелые вспышки веселья гасли, и воспоминания возвращали им дни, когда они были, счастливы. И тогда было очень больно.

Тринк, так неожиданно появившийся, своей непосредственностью вернул им улыбку и капельку смеха. Но или слишком мало побыл он с ними, или саднили ещё раны перенесенной утраты, но веселье так и не вернулось к поредевшей семье.

Забегая вперёд, можно сказать, что оно не вернулось до самой новой весны, пока новые, появившиеся на свет жизни не вытеснили из гагачьей памяти воспоминания того страшного дня.

В конце августа прилетели гагуны. Небольшими стайками собирались они у луд, разбросанных по заливу. В летнем наряде гагуны тёмно-бурого цвета, и только на шее и спине у них видны белые перья. Гагуны были осторожны, избегали подходить к берегу и, вспугнутые, улетали в море.

С появлением гагунов изменилась жизнь в заливе.

Начался осенний отлёт гаг, и каждый день небольшие стаи — молодые вместе со взрослыми, — отделившись от остальных, улетали на север.

Подолгу смотрела мама-гага вслед уносящимся стаям, и волнующее чувство предстоящего отлёта, возникнув однажды, крепло день ото дня. Каждое утро, наступающее с первым солнечным лучом, звонко трубило дорожную песню:

Ах, как хотелось скорее улететь! Всё вокруг казалось надоевшим, временным и чужим. Каждое утро гагачата просыпались с одним и тем же вопросом:

— Ну когда же наконец, мама, мы полетим?

— Ведь мы уже так хорошо летаем! — горячо убеждала Чипи. — Вчера мы с Чапом весь день носились по заливу и ни капельки не устали.

— По-моему, мы могли бы уже лететь, — деликатно присоединялся Чап. — Чипи прекрасно держится в воздухе. Не правда ли, Слирри?

Но Слирри только улыбалась и уклончиво подтверждала, что в заливе дети держатся молодцами.

— Ах, дети, путь очень труден, и лишний денек в заливе пойдёт вам на пользу, — говорила мама. — Неужели вы не видите, что я сама хочу скорее улететь?

Но прошло ещё несколько дней, прежде чем мама-гага решилась отправиться в путь. До отлёта надо было выбрать себе спутников и разыскать стаи, готовящиеся в дорогу.

Весело полетели брызги в разные стороны от мощных гагачьих крыльев, короткая взлётная полоска воды — и вот уже большие шоколадные утки, поднявшись в воздух, понеслись вперёд. Описав широкий круг над заливом, мама повела их в открытое море. Быстро мелькали внизу луды и корги, возник и остался позади лесистый остров, а они всё неслись и неслись вперёд. Никто не спрашивал старую гагу, куда ведёт она свою маленькую семью. Слирри показалось, что мама просто испытывает крепость крыльев своих детей. Но Слирри была права только наполовину — старая гага хотела осмотреть окрестности, чтобы безошибочным чутьем угадать, какие стаи гаг уже готовы к отлёту. Долго летали гаги, внимательно приглядываясь к утиным стаям, плавающим в море.

Наконец возле одной совсем крошечной луды, вокруг которой кормилось несколько гаг, мама посадила свою семью.

Три гагуна и две гаги с выводками встретили вновь прибывших. После приветствий и обмена любезностями мама-гага попросила разрешения присоединиться к их обществу.

— Разумеется, вы можете остаться с нами сколько захотите, — любезно ответил вожак стаи, старый гагун по имени Олле. И, подплыв совсем близко к маме, участливо произнес: — Я вижу, что тебе было трудно в этом году. Но я рад, что мы снова встретились, Вперёдсмотрящая, и полетим вместе.

— Да, Олле, это был плохой год. Я тоже рада встретить тебя.

Так Чипи, Чап и Слирри впервые из уст старого гагуна услышали имя своей матери.

Вперёдсмотрящая и старый Олле молча смотрели друг на друга. Никто бы, глядя на них, не догадался об охватившем их волнении. Воспоминания уносили их к дням прошлого, к дням молодости. И совсем издалека, из дали времен, выплывали воспоминания детства — их детства! — когда они проказничали все дни напролет, когда каждый новый день приносил им новые силы и умная, ласковая мать учила их нежности и добру. У Олле и Вперёдсмотрящей была одна мать, одно детство и одна молодость. И вот они встретились снова, брат и сестра, свидетели прошлого, о котором на целом свете, кроме них, не помнил никто. Они были уже стары и знали, что каждый из них бережно хранит эти воспоминания.

— У тебя усталый вид, Вперёдсмотрящая. Может быть, стоит задержать отлёт, чтобы ты отдохнула? — наконец прервал молчание Олле.

— Нет, Олле, не нужно этого делать. Лучше улететь скорее от этих берегов.

Старый Олле внимательно взглянул на сестру:

— Хорошо, сестра. Мы улетим через два дня.

Так Чипи, Чап и Слирри узнали, что старый Олле был братом их матери.

Но вот старый Олле приблизился к ним и сказал, обращаясь к Вперёдсмотрящей:

— А теперь, сестра, я хочу познакомиться с твоей семьей. Как зовут твоих малышей?

— Они уже не малыши, Олле, совсем нет. Ещё недавно у них были брат и сестра.

Олле снова обернулся к Вперёдсмотрящей и посмотрел ей прямо в глаза…

• Предыдущая
• 16/18
• Следующая