Вторая жизнь Арсения Коренева книга третья (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 4

— Конечно, доктор, всё к вашим услугам.

Мы сели и, пока Шумский лично наводил мне чай (хороший чай, ароматный), я начал своё повествование:

— Так, значит, по поводу Новошахтинска. Начну немного издалека. Я вам рассказывал, как проходит процесс исцеления? Так вот. Я вижу орган, патологические в нём изменения, и пытаюсь привести орган в норму. То есть, повторюсь, я вижу патологию. После проведённых мною несколько раз таких вот сеансов иногда картина смазывалась, что ли, и появлялось иное изображение. Первое, что показалось — это падающий в воду самолет. Судя по всему, пассажирский. Сразу скажу, что в самолётах я не разбираюсь, и поэтому марку самолёта, да и страну, к которой данный самолёт принадлежал, я не знаю. И длилось это несколько секунд, а потом снова появился орган, который я лечил. Потом еще раз появлялись подобного рода видения. Запомнился сильный взрыв в какой-то пустыне. Точно не наши Каракумы.

— С чего такая уверенность?

— В Каракумах, насколько я знаю, кактусы не растут.

— Это да…

— Так вот точно не помню, но, наверное, около полугода назад во время сеансов лечения стала проявляться интересная картина. Сперва это были идущие на учебу подростки. Не в школу, а в техникум или ПТУ.

— Почему вы так решили?

— В школу же вроде в школьной форме ходят, а тут кто во что горазд.

— Верно, — кивнул подполковник. — Продолжайте, пожалуйста.

— В следующий раз я успел заметить и запомнить вывеску — ГПТУ № 33 города Новошахтинск. Кстати, чем сложнее была патология, с которой я боролся, тем и видения эти были более длительными и чёткими. Правда, должен отметить, что и появлялись они не всегда. Так вот, в следующие разы в центре внимания оказывался один и тот же человек. Скорее всего преподаватель этого училища, так как ребята с ним здоровались. И вроде как ничего необычного, но вот я заметил, что он периодически девчонок вперёд пропускал и при этом как бы старался их ниже пояса рукой к дверям подтолкнуть. Потом я с ним познакомился.

— Познакомились? — поползли вверх брови собеседника. — Интересно, каким же образом?

— В одном из видений я как бы в фойе этого училища попал. А там на стене фотографии преподавателей с фамилиями и именами. Так вот там было фото этого мужчины и подпись, что это мастер производственного обучения Андрей Романович Чикатило. Ну а дальше… Дальше стали появляться страшные картины изнасилований и убийств девушек и даже мальчишек. Вот и решил, что надо этого Чикатило как-то остановить.

Повисла пауза, Шумский снова стал крутить кольцо на пальце.

— А в милицию не думали обратиться? — наконец спросил он.

— Как вы себе это представляете? Прихожу в местное отделение и говорю, что у меня видения, будто в Новошахтинске Ростовской области преподаватель девчонок за задницы щупает? В лучшем случае те поржали бы и посоветовали пить поменьше. А в худшем — сплавили бы в психушку.

— Логично, — крякнул Шумский. — И какими были ваши дальнейшие действия?

— Полетел в Ростов-на-Дону, оттуда на рейсовом автобусе в Новошахтинск, нашёл это самое ГПТУ, а дальше встреча с самим Чикатило встретиться. Знаете, очень неприятный человек. Вроде как обычный с виду, и общается нормально, но вот глаза… Это надо видеть. В общем, я из него импотента сделал.

— О как! И каким же образом?

— Да есть у меня ещё одна возможность. Не хотел говорить, да уж ладно. Это как порчу, что ли, навести. То есть лечение со знаком минус. Так вот, пришлось изобразить сердечный приступ, когда Чикатило проходил мимо. Попросил его помочь мне добраться до лавки. Улучил момент, чтобы между нами произошёл тактильный контакт, и мысленно проник в лимбическую систему его головного мозга. Мощным импульсом, подобно импульсу электрического тока, но незаметным для реципиента, моментально были уничтожены нервные центры, отвечающие за сексуальное поведение и сексуальное желание.

— И что? — моргнул Шумский.

— А то, что, если верить моим снам, все свои убийства он будет совершать на фоне как раз всплеска сексуального желания. А теперь он как кастрированный кот — никакой агрессии. Можно сказать, я его спас от падения в бездну, не говоря уже о десятке-другом спасённых жизней. Дети у него уже есть, так что в этом плане он никакого ущерба не понёс. А если решите меня привлечь по какой-нибудь статье, то ничего у вас не получится, так как моё вмешательство в головной мозг реципиента недоказуемо, — не без доли язвительности заявил я.

— Ну-ну, никто вас привлекать не собирается, — примирительно сказал гэбист, криво усмехнувшись. — И что, думаете, у вас правда получилось?

— А вот и посмотрим, начнутся ли в Ростовской области убийства девушек, женщин и детей в ближайшие годы.

Шумский откинулся на спинку стула, сцепив пальцы на животе и разглядывая меня, будто какую-то экзотическую зверушку.

— Ну вы даете! — мотнул он головой, прервав затянувшуюся паузу. — С вами теперь сто раз подумаешь, прежде чем за руку здороваться. Ладно, принимается! Кстати… Вот вы сейчас сына моего лечили, никаких видений не было?

— Почему же, были. Но тоже пока ничего непонятно. Вернее, понятно, что Москва и, скорее всего, площадь Восстания[2].

— Точно площадь Восстания?

— Там Институт усовершенствования врачей показался справа, но внимание почему-то сконцентрировалось на высотке. А конкретнее, на открытой форточке в одном из окон. Словно бы это какой-то знак.

— Знак? А что он может означать?

— Пока сам не знаю. Возможно, в будущем видения станут более понятными.

Спро́сите, почему я начал рассказывать подполковнику про площадь Восстания? Так буквально после конференции я, как Остап Бендер попал под… Нет, не под лошадь, а под машину. Ничего серьезного, даже ушиба не было. Шел по нерегулируемому переходу, загляделся, а тут в меня втыкается «копейка». Задел правым крылом, так что я уселся на пятую точку. К счастью, обошлось ушибом, на левом бедре неделю потом гематома переливалась всеми цветами радуги.

Водитель «Жигуля» — интеллигентного вида мужик лет пятидесяти — перепугался больше меня, и даже нацарапал на клочке бумажки свой номер телефона и ФИО: Тяглов Альберт Георгиевич. Мол, если что со здоровьем, понадобятся какие-то импортные лекарства — звоните, молодой человек, я вас всем обеспечу. Главное — обойтись без ГАИ. Даже не спросил, москвич ли я.

Я сунул бумажку в задний карман джинсов, да и забыл про этот казус, причём только в поезде, переодеваясь в трико, увидел гематому. А дома отдал маме постирать джинсы, она и вытащила из кармана этот сложенный вчетверо листок. И постепенно стал вспоминать с чем у меня эти имя и фамилия ассоциируются.

Ночь не спал, а под утром всё-таки вспомнил. Аж вскочил с постели и в рассветных сумерках стал мерять комнату шагами. Альберт Тяглов — это же тот самый сотрудник секретного КБ, который несколько лет передавал ЦРУ ценные… да что там — бесценные сведения, касающиеся новейших разработок в области военной радиоэлектроники[3]. За что и схлопотал пулю в затылок в… Кажется, в 86-м. Причём на его зарубежных счетах лежали миллионы долларов, и на антресолях хранились упаковки банкнот, кажется, около 700 тысяч потом нашли при обыске, а он жил, как говорится, на одну зарплату, пусть и довольно приличную. Потому что боялся разоблачения, как подпольный миллионер Корейко. Хе, снова Ильфа с Петровым вспомнил, забавно.

А жил предатель как раз в высотке на площади Восстания, неподалёку от посольства США. Так что встречаться с резидентами ЦРУ ему было вполне удобно. Когда у него появлялась ценная информация, Тяглов открывал форточку на кухне, что служило сигналом к встрече.

Сразу, конечно, я Шумскому ничего не скажу, а вот через месячишко можно будет пообщаться, рассказать о более «конкретных» видениях. Намекнуть довольно прозрачно, кого им надо искать.

— Хорошо, — хлопнул себя ладонью по коленке Владимир Борисович. — Тогда у меня к вам будет просьба. Держите меня в курсе этих ваших видений. Договорились? И впредь уж сами не старайтесь принимать решения по судьбе других людей. С Чикатило после вашего с ним контакта мы тоже познакомились. И знаете, он уже несколько лет назад был замечен в сексуальных домогательствах к подросткам. Так что это ваше лечение со знаком минус, наверное, пошло ему на пользу. Ну что, будем прощаться, доктор?