Смелая женщина до сорока лет - Драгунский Денис Викторович - Страница 2

Итак.

Тридцать пять примерно лет тому назад в аудиторию одного весьма престижного вуза вошел преподаватель, высокий, смуглый и без портфеля. Аудитория была большая, примерно на полтораста человек. «Поточная аудитория», как говорили тогда, и в ней должна была состояться поточная лекция – то есть для всего курса.

Его неохотно, но вежливо приветствовали студенты, встав со своих мест. Тогда не сейчас – в те годы требование вставать при входе преподавателя в аудиторию, а также приходить на лекцию в костюме или хотя бы в пуловере поверх сорочки с галстуком (для студентов) и в платье, или в блузке под пиджаком делового стиля (для студенток) – еще не считалось измывательством над свободной личностью. Короче говоря, студенты встали, потом сели, преподаватель подошел к доске, взял кусок мела, написал: «Социальная статистика» и обернулся к аудитории.

– Друзья! – сказал он. – Меня зовут доцент Архангельский. К сожалению, профессор Вера Кузьминична Мальцева немного захворала, и поручила мне провести первую лекцию этого чрезвычайно интересного и полезного курса. Я решил, вместо введения, ознакомить вас с главным, базовым принципом социальной статистики. Но для начала – давайте слегка взбодримся. Слегка, я бы сказал, повеселимся. Вы не против?

– За! Мы – за! Конечно, давайте! – ответили студенты.

Им понравился этот человек. Одна девушка, сидевшая в первом ряду, даже спросила:

– Извините, пожалуйста, а как вас зовут?

– Доцент Архангельский, я же сказал.

– А имя-отчество? – не отставала студентка.

– Гавриил Светозарович, – ответил он, опустив глаза.

– Ой, а вы, наверное, серб? Или болгарин? – спросил кто-то еще. – Такое отчество редкое.

– Нет, – ответил доцент Архангельский. – Вы, наверное, хотите спросить, кто я по национальности? Честно скажу: не знаю. Или еще честнее: никто. Сначала я думал, что я еврей. Потом спросил отца. Он сказал, что это неважно… Но хватит о личном. Давайте к делу?

– К делу! – нестройно ответила аудитория.

– Смотрите, – сказал он. – Вас на потоке, я вижу, примерно сто человек. Староста курса тут? Сколько вас? Ага, сто десять, я не ошибся. Девушек поменьше, чем молодых людей. Вижу, что примерно вдвое меньше, то есть в целом на двух парней одна девушка, что совершенно не соответствует распределению полов в населении страны, в возрастной когорте и так далее – но полностью соответствует специфике данного вуза. Сейчас вам чуть-чуть за двадцать. Пройдет тридцать или немногим более лет – и вам станет около пятидесяти. Плюс-минус. Время подведения итогов. Давайте представим себе, кем вы будете к пятидесяти годам. У вас будут семьи? Дети? Какая у вас будет работа, зарплата, вообще социальный статус? Давайте пока остановимся на этих характеристиках. Ну, диктуйте. Только не все сразу.

Скоро доска заполнилась таблицами желаемого будущего.

У всех были крепкие счастливые семьи, от одного до троих детей, и дети уже успели подрасти и поступить в вуз – причем у многих в этот же самый. Все занимали серьезные начальственные должности (это не было пустыми фантазиями, потому что именно данный вуз традиционно был «кузницей руководящих кадров»); правда, кое-кто собирался пойти в науку, но там дорасти самое малое до профессора в вузе или руководителя подразделения в каком-нибудь НИИ. Несколько девушек, как бы в противовес общей тенденции, собирались стать «просто женой хорошего, надежного человека». Точнее говоря, не собирались – а были согласны на такой поворот событий. Разумеется, под «хорошим, надежным человеком» предполагался мужчина из предыдущего пункта – то есть большой начальник или крупный ученый.

– Отлично! – сказал доцент Архангельский. – А теперь давайте попробуем посмотреть, как будет на самом деле. Согласно законам социальной статистики, которая – такая же беспощадная и неумолимая дама, как физика или, к примеру, физиология. «Отчего люди не летают?» – спрашивала Катерина из драмы Островского «Гроза». Летают, еще как! Но – вниз. Ускорение свободного падения, и привет. Как ни кидай яблоко вверх, оно всё равно упадет на землю. Как ни питайся, как ни лечись – ты не молодеешь, а стареешь…

Он обвел глазами аудиторию и продолжал:

– Да, у нас не совсем обычный институт, в него трудно поступить, это кузница кадров, наш диплом открывает многие двери. Поэтому, конечно, хочется надеяться на всё самое хорошее. И в самом деле, ваша судьба, без сомнения, будет гораздо благополучнее, чем судьба ваших ровесников из какого-нибудь заштатного вуза. Но всё равно… – и он развел руками.

– Что вы имеете в виду? – спросила давешняя девушка из первого ряда; в этом «всё равно» она услышала угрозу.

– И всё равно, – повторил он, – статистика неумолима. Из ста десяти человек на вашем курсе только десять или пятнадцать достигнут тех или иных высот. Утешайтесь: это очень много! Просто нереально много! Всё это из-за специфики нашего института. В провинциальном вузе таких будет один человек, а может, и полчеловека на выпуск. Большинство будет на хорошем среднем уровне. Примерно четверть – на очень среднем. Голодать-бедовать не придется, но – от аванса до получки. С хлеба на квас. Увы, человек пять, а может, и семь из вас вообще сойдут с круга. Говоря грубо – обнищают и сопьются, превратятся в полные ничтожества не только в социальном, но и в человеческом смысле. Да, и в человеческом тоже, не морщите носы! А что вы хотите от алкашей-бездельников, или от веселых пьющих дамочек, которые постоянно меняют любовников? Деградация личности, извините. Я не имею в виду никого конкретно, особенно сейчас, когда вы все такие светлые, радостные, чистые и бодрые. Но социальную статистику не обманешь. Эти люди сидят вот здесь, в этой аудитории. Только не надо вглядываться в своих друзей! – усмехнулся он. – Всё равно не угадаете.

Он прошелся по залу и сказал:

– Но не всё так страшно! Теперь посмотрим на правый хвост распределения, где собрались самые лучшие. Только что принят Закон о кооперации. Люди получат возможность зарабатывать очень большие деньги, заниматься бизнесом, не опасаясь уголовных статей. Так вот, один из вас будет богатым, причем не по-нынешнему, не по-нашему, по-советски, когда 700 рублей в месяц считается заоблачным доходом, – а богатым на мировом уровне! Он станет настоящим миллиардером. Старые друзья просто физически не смогут с ним встретиться – он будет жить где-нибудь в Альпах, за многослойными кордонами охранников, секретарей и референтов. Так что попросить у него до получки – не получится. И еще среди вас как минимум два миллионера. И это тоже подарок сверх статистики, из-за того, что у нас, у нас – повторяю еще раз – не совсем обычный институт, кузница кадров и всё такое… Девушки! – засмеялся доцент. – Не вертите головами! Не найдете! А если вдруг вам покажется, что вы угадали, – не стремитесь выйти за этих ребят замуж вот прямо сейчас. Потому что они лет в сорок с вами разведутся и найдут себе юных красавиц. Мой совет – ну их к черту.

Я не запрашивал в кадрах ваши личные дела, но я почти уверен – среди вас есть дети руководящих работников, в том числе и высокого уровня. Больше двух? Трое? Отлично. Мне совершенно не важно, кто это. Важно другое – никто из них не достигнет уровня своего папы или дедушки. Один будет так-сяк, самая серединка среднего класса. Второй – вроде богатый, но тоже не очень. Честно говоря, не богатый, а, что называется, обеспеченный. А вот один из них попадет «на левый хвост». То есть сойдет с круга, обнищает, сопьется. Грустно? Мне тоже.

Наверное, среди вас есть влюбленные парочки. Может быть, кто-то уже успел пожениться, а кто-то только собирается. Что ж! Не менее пяти пар счастливо доживут до серебряной свадьбы и будут жить дальше, в любви и верности, в окружении детей и внуков. Но будут и разводы – и простые, и ужасные.

– Ужасные это как? – спросил кто-то.

– Ужасные в смысле подлости, злобы, обмана и алчности. С дележкой имущества, с требованиями отдать назад свадебные подарки, с внезапным увозом детей, и вообще с использованием детей в ссорах. Как это у Льва Толстого: «Она дралась Лидой, нашей младшей дочкой, а я дрался Васей, старшим сыном». Но беды с детьми тут только начинаются. У кого-то сын свяжется с криминалом и сядет, у кого-то дочь выйдет замуж в очень надменную семью, которая не захочет знаться с ее мамой и папой. Сколько горя, сколько слез! Но этим покинутым родителям, или родителям детей-уголовников, будут завидовать другие.