Колдовство глаз - Айкин Джина - Страница 18
- Предыдущая
- 18/29
- Следующая
Ей стало ясно, почему ее охватило похожее на панику чувство, когда утром Мэтт отправился на обед к родителям. Вовсе не потому, что он не пригласил ее с собой. В конце концов, они знакомы не такое уж продолжительное время. Просто она испугалась чего-то. Того, что общение Мэтта с родителями, прикосновение к нормальной жизни заставит его, когда он вернется, заметить все изъяны своей новой подружки.
Поэтому все дальнейшие действия Синти оказались продиктованы страхом. В итоге все и вышло так нелепо. Как нарочно, произошло именно то, чего она больше всего опасалась.
Обида сдавила ее горло так, что стало трудно дышать. Кашлянув, она вздрогнула, потому что Мэтт неожиданно протянул руку и погладил ее по бедру.
А она думала, что он спит.
Прикосновение было ласковым, но он оставался безмолвен.
– У моей мамы была единственная драгоценная вещь – сапфировая брошь, – проговорила вдруг Синти. Ее голос звучал хрипловато из-за того, что этой ночью ей не раз приходилось вскрикивать от острого наслаждения. – Вообще она не очень любила украшения.
Произнеся эти слова, Синти умолкла, пытаясь понять, слушает Мэтт или нет. Однако тот по-прежнему хранил молчание и не шевелился.
– Эту брошь отец подарил маме, когда они поженились. – Она повернулась к нему. – Отец и мать провели брачную ночь в дорогом отеле. На следующий день они отправились погулять по городу и набрели на ювелирный салон.
Синти грустно улыбнулась. В последнее время она почему-то часто вспоминала мать.
– Даже не знаю, почему рассказываю об этом. Тебе наверняка неинтересно.
Она попыталась отодвинуть ногу, но Мэтт удержал ее, причем очень нежно.
– И где же брошь сейчас?
Она заморгала, глядя в потолок, потому что на ее глазах появились слезы.
– Не знаю. Наверное, отец похоронил маму вместе с этой брошью. – Синти закрыла глаза. – Мама очень ее любила. Каждое воскресенье надевала к ужину. Зато вне дома никогда не носила, боялась, что украдут.
Повисла тишина. Синти слышала собственное сердцебиение.
– Твою маму устраивало, что ее муж зарабатывает на жизнь, работая плотником?
– А что плохого в профессии плотника? – Почувствовав, что Мэтт пристально смотрит на нее, Синти улыбнулась ему.
– Мама любила своего мужа, и для нее не было главным, что он зарабатывает не слишком много денег.
– А после ее смерти…
– После смерти… – Синти прокашлялась. – Отец сначала повесил кожаный фартук, в котором обычно работал, в кладовке на гвоздь. Но вскоре понял, что жизнь не остановилась, что надо кормить и одевать семью. К тому же, как я уже говорила тебе, он нашел в неистовой работе некий обезболивающий наркоз, позволяющий ему забыться и выполнить спой долг перед детьми и собой.
– И обучил своей профессии тебя и сына? – Сердце Синти на миг сжалось.
– Нет, не совсем так. Мы с братом… В общем, у нас было немало проблем в школе. Мы сбегали с уроков, дрались с другими ребятами, пререкались с преподавателями… Отец просто не знал, что с нами делать, вот и начал обучать нас плотницкому ремеслу.
Она увидела, что Мэтт улыбается в темноте, и сама усмехнулась в ответ.
– Не смейся. Если бы понадобилось, я могла бы отремонтировать все двери и окна в этой квартире.
Он о чем-то задумался, и Синти тоже не стала нарушать молчание.
Через некоторое время она услышала какой-то шорох и, повернувшись к Мэтту, увидела, что тот навис над ней, упираясь руками в постель.
Он пристально посмотрел Синти в глаза. В его взгляде больше не было желания властвовать над ней, не было злости. Сейчас он представлял собою нечто среднее между тем, каким был еще недавно – сердитым и нарочито грубоватым, и тем, с которым, как только они познакомились, ее соединила некая незримая нить.
– Скажи, почему ты поступила так, с вызывающим видом явившись неожиданно в дом моих родителей? – тихо произнес Мэтт.
Синти постаралась отвести глаза, но он взял ее за подбородок и заставил вернуть голову в прежнее положение.
– Объясни, пожалуйста.
Она нервно провела языком по губам.
– Я… боялась.
– Чего? – терпеливо спросил он.
Синти моргнула, но заставила себя смотреть ему в лицо.
– Потерять тебя. – Она судорожно глотнула воздух. – Впрочем, и остаться с тобой тоже…
Мэтт нахмурился, пытаясь проникнуть в смысл ее слов.
– Что-то я не…
– И не старайся понять, – вздохнула Синти. – Я сама неспособна в этом разобраться.
Неожиданно он улыбнулся.
– А мне кажется, что я понимаю даже больше, чем ты.
Мэтт наклонился и поцеловал ее. Она замерла, ощутив легкое прикосновение его губ – сначала к правому уголку рта, затем к левому, и в ее груди словно разлилось что-то теплое. Синти вновь ощутила себя обожаемой, а не используемой.
Он чуть отстранился, чтобы убрать пряди волос с ее лица.
– Ты такая красивая…
Ей опять захотелось отвести взгляд, но на этот раз она не смогла и потому продолжала вглядываться в глаза Мэтта, в которых светились искренность и нежность. И осознание этого заставляло сильнее колотиться се сердце.
– Когда в Керколди я впервые приблизился к тебе вплотную, у меня мелькнула одна мысль: моя бабушка непременно сказала бы, что у тебя глаза ведьмы, – Мэтт нежно поцеловал Синти в лоб. – Такие глаза могут свести мужчину с ума, заставить делать то, на что он прежде никогда бы не решился. – Он еще ниже опустил голову, чтобы поочередно прижаться к ее векам. – Жаль, что моя бабушка не видела тебя. Сердце у Синти на мгновение замерло. Последнюю фразу она восприняла как необыкновенную щедрость со стороны Мэтта.
– Вот уж кто не дал бы тебе спуску! – усмехнулся он. – К сожалению, бабушки давно нет на свете.
Синти робко взглянула на него снизу вверх.
– Умерла?
– Не волнуйся, уже много лет прошло. На нее напали на улице. Какой-то малолетний подонок попытался выхватить сумочку. Однако бабушка держала ее крепко, и тогда он выстрелил в нее. Она жила еще почти сутки, но все-таки врачам не удалось ее спасти.
Синти медленно подняла руку и погладила Мэтта по волосам.
– Я так тебе сочувствую…
Он на секунду застыл, потом положил голову ей на грудь.
– После того случая я и решил стать полицейским. Мне казалось, что когда-нибудь я обязательно отыщу мерзавца, стрелявшего в мою бабушку…
Пальцы Синти погрузились и его густые светлые волосы. Через минуту она с некоторым удивлением ощутила прикосновение его языка к своей груди.
– Ты что-то сделала со мной, Синти. – Мэтт поднял голову, и их взгляды встретились. – Я не могу подобрать этому определения и не знаю, как тебе это удалось, только до встречи с тобой я был другим. – Он улыбнулся. – Может, ты в самом деле ведьма? Я попал под воздействие колдовских чар в тот самый миг, когда впервые взглянул в твои черные глаза.
Она негромко засмеялась, но веселья в ее смехе было мало.
– Знаю лишь одно: мне все время тебя мало.
Он произнес эти слова так тихо, что Синти едва их расслышала. Впрочем, важны были не они сами, а сила скрывающихся за ними чувств.
– Я только и думаю о том, как мне хочется поцеловать тебя, – прошептал Мэтт, обводя пальцем ее сосок. – Покрыть поцелуями все твое тело.
Он нежно сжал кончик груди пальцами, потом взял его в рот и легонько пососал. Сердце Синти забилось еще сильнее.
– Мне так приятно прикасаться к тебе… – вновь произнес Мэтт.
Проведя ладонью по ее животу, он немного задержался в области пупка, затем спустился ниже…
Она затаила дыхание, затем выгнулась дугой, оторвав спину от постели. Перед ее закрытыми глазами заплясали голубые сполохи.
– Ты такая нежная… – шептал Мэтт. – Такая приятная…
Синти застонала, комкая тонкими пальцами простыню и испытывая столь сильное наслаждение, что ей показалось, будто она сейчас расплавится. Затем, в который уже раз за нынешнюю ночь, по се телу пробежала судорога и она вскрикнула па пике блаженства…
Придя в себя, Синти обнаружила, что голова Мэтта покоится на ее животе. Она взъерошила ему волосы, чувствуя, как от только что испытанного ею удовольствия дрожит се рука.
- Предыдущая
- 18/29
- Следующая
