Неродственная связь (СИ) - Джокер Ольга - Страница 2

— Друг, там её родители приехали, — произносит Тахаев, вальяжно развалившись в кресле и не считая нужным представиться. — Они строгие. Если не готов жениться — лучше съебывай отсюда как можно скорее.

Дёма поправляет вздыбленную ширинку и вытирает губы, бросая на меня полный разочарования взгляд.

— Кто это, Аль? — интересуется Демьян, так и не получив ответ от Тахаева.

Я позволяю гладить себя по спине неловкими и почти целомудренными движениями, чувствуя достигающее пика раздражение. Не на своего парня. На ситуацию в целом.

— Это сын Дины — моей мачехи, — отвечаю как можно сдержаннее. — Аслан.

Ясно, что никакого знакомства и рукопожатий не будет, но секундная заминка всё равно бьёт по нервам. На веранде даже воздуха становится меньше — он наполняется чем-то густым и тягучим, из-за чего сложно сделать полноценный вдох. Если бы не моё уважение к Дине, я бы уже позвонила охране, попросив срочно убрать незваного гостя, чтобы снова почувствовать себя свободной.

— Ладно, Аль, — озадачивается Дёма. — Я тогда погнал домой, да?

У ворот поблескивает свет фар, поэтому в том, что приехали родители, Тахаев не соврал. Я бы хотела испытать хоть каплю благодарности к нему, но не могу. Даже через силу. Возмущение бьёт набатом в ушах, а резкие мысли и высказывания так и рвутся наружу.

— Хорошо. Пока, Дём.

— И правда некрасиво получается, — нервно посмеивается он. — До связи. Договорились?

Короткий чмок в губы не приносит ни капли прежнего удовольствия. Кожа не покрывается мурашками, низ живота не наполняется сладкой негой. Весь настрой уходит в минус, а виновник этого, судя по всему, даже не собирается встать и уйти, продолжая сидеть в кресле и смотреть за увлекательным представлением.

Я пытаюсь и не могу вспомнить, когда мы виделись в последний раз, но изменения во внешности Аслана довольно разительные. Тёмные волосы, когда-то спадавшие на лоб, теперь коротко подстрижены. Черты лица стали резче и угловатее, с выделенной линией скул и подбородка, которые подчёркиваются тенью лёгкой щетины. Его тяжёлый, почти невыносимый взгляд полон скрытой агрессии и брезгливости.

Не было ни дня, чтобы Дина не вспоминала о сыне, но так получилось, что сразу после развода родителей Тахаев принял решение остаться с отцом.

Он редко общался с матерью и никогда не бывал у нас в гостях. После встреч с ним Дина возвращалась домой поникшей и хмурой. Отходила сложно и долго, и только через день или два из неё можно было вытащить хоть какую-то информацию, чтобы поддержать или утешить. Правда, часто негативную и возмутительную.

И если у Аслана был выбор между местом проживания, то у меня, увы, нет.

Демьян отдаляется и взмахивает рукой у ворот, оставляя меня стоять с мокрым верхом платья и горящими от жара щеками. Всё-таки мне не показалось — дрожь была от того, что Тахаев застал нас в чудовищно-интимной сцене, когда я пыталась увильнуть от близости с собственным парнем. Единственное утешение — я не позволила ему раздеть меня догола.

— Какого чёрта ты лезешь, куда не просят? — моментально повышаю тон.

Аслан раскачивается в кресле, которое поскрипывает под тяжестью его крепкого хорошо сложенного тела. Я стараюсь не акцентировать внимание, но в глаза явно бросаются изменения не только во внешности, но и в фигуре. Передо мной не тот худощавый парень, которого я знала. Его плечи стали шире, а грудные мышцы отчётливо выделяются даже сквозь ткань обтягивающей футболки.

— Ну что я могу сделать, если облизывать тебя ему хотелось не настолько, чтобы знакомиться с отцом?

— Я могла бы справиться сама, — начинаю нервно расхаживать по веранде вперёд и назад, цокая шпильками по полу. — А ты мог бы не прятаться здесь, наблюдая, как меня имеют, а сразу же уйти.

Тахаев скучающе утыкается в телефон, где вспыхивает сообщение, раздражая меня каждым своим действием. Долгая и старательная работа с психологом летит в пропасть, потому что перед глазами появляются мутные пятна и картинки искромсанных донельзя вещей и игрушек.

— Ты бы вряд ли ему дала с таким прискорбным выражением лица, — отстранённо отвечает Аслан.

— Тогда так и скажи, что просто хотел полюбоваться моими сиськами.

Я понятия не имею, зачем продолжаю этот неприятный разговор, но Тахаев реагирует: блокирует мобильный и встает с кресла в полный рост. И я ловлю третий пункт изменений в нем, который почему-то кажется неожиданным — теперь, чтобы посмотреть ему в глаза, приходится сильно запрокинуть голову.

— Мне без разницы, какие у тебя сиськи, Алин, — спокойно пожимает плечами. — Дрочить на них желания не возникло.

На каменной дорожке раздаются шаги родителей, поэтому я сдерживаюсь от того, чтобы повысить голос или впиться ногтями в лицо бывшего лучшего друга. Никто и никогда не говорил мне столько обидных слов, сколько он за последние пару минут.

Задев меня локтем, Аслан проходит мимо и направляется к дому. Физической боли нет, но я зачем-то тру руку в месте столкновения и молюсь, чтобы он уехал как можно скорее. Пожалуйста, пусть я завтра проснусь, а Тахаева уже не будет.

— Вечер добрый, — громко приветствует меня отец, поднимаясь по ступеням. — Что это твои ухажёры сбегают, сверкая пятками, Аль? Пригласила бы в дом, напоила бы чаем. Там и я подтянулся бы…

Я фыркаю.

Знаю я папины разговоры по душам, потому что однажды уже купилась и позвала в гости парня, с которым ходила в кино. Мало того, что папа попросил несчастного перечислить всю родословную, начиная от прапрадедов, так ещё и заставил пить с ним коньяк до потери адекватности. Тест с треском провалился. Я с трудом усадила недоухажёра в такси и больше ни разу с ним никуда не ходила. Сомневаюсь, что и он хотел.

— Лучше скажи: как надолго здесь Аслан? И по какому поводу?

Дина укоризненно качает головой и заходит в дом следом за сыном, избегая скандала.

— Вспомни-ка, милая, что ты сказала мне, когда я позвонил тебе во время поездки на Мадейру с довольно трагической новостью?

— Что я не могу выслушать тебя сейчас, потому что на ретрите нас учат ограждать себя от всего, что нарушает внутренний баланс, — плавно сбавляю гонор. — И что, если я позволю впустить в себя негатив, то все усилия пойдут насмарку.

— Во-от, — грозит указательным пальцем отец. — Что там сейчас с твоим внутренним балансом?

Ничего хорошего.

Он разрушен вхлам. И как обрести его заново я пока не знаю.

— Дом Тахаевых сгорел неделю назад, — откашливается отец, становясь серьезным. — Карима увезли в реанимацию в критическом состоянии. Аслан пытался вытащить отца из огня, поэтому тоже получил ожоги, но сегодня его уже выписали. Пока парню негде жить и мы не придумали, что делать дальше — он будет находиться у нас.

***

— Это мой костюм? — осматриваю Дину, спускающуюся на первый этаж.

На ней светло-голубые брюки и топ. Ткань костюма плотная, но при этом хорошо подчёркивает линию талии и плавные изгибы. Впрочем, на такой фигуре, как у моей мачехи, всё будет смотреться идеально. Она от природы худая и стройная, а соблазнительности образу добавляет сделанная у пластического хирурга грудь.

— Да, я предупредила в сообщении, что возьму. Ты против?

Качнув головой, я беру с полки холодильника йогурт и сажусь на высокий барный стул.

— В таком случае одолжишь мне на первое сентября то своё платье с крупными белыми пуговицами. Ок?

— Договорились.

Дина занимает место напротив и наполняет бокал белым вином. Настроение у неё так себе. Это видно по грустным глазам, чересчур нервным движениям и подрагивающим рукам.

Мои родители не успели даже развестись, как мачеха переехала к нам со всеми своими вещами. Мне понадобилось время, чтобы её принять. Казалось немного странным наблюдать, как мать моего друга постепенно обживается в нашем доме, где не так давно мы были счастливы всей семьей.