Дочь друга. Ненужные чувства (СИ) - Черно Адалин - Страница 19

Кривлюсь. Он мне не нравится. Так же сильно, как нравится Кирилл.

Пока выступает Золотова, я витаю в облаках. И пропускаю трех других студентов. Вообще все пропускаю, думая о случившемся вчера. Мне кажется, каждый присутствующий здесь догадывается, что вчера… вчера я стала женщиной. Внешне вроде бы не изменилась, но внутренне кажется, что стала другой. Решительнее и смелее. Отец бы назвал сумасшедшей, если бы узнал, что я вчера пришла к Кириллу сама.

Просто он…

Первый мужчина, который так сильно мне понравился. Причем это произошло давно.

Еще тогда, когда он впервые появился у нас в доме. Я смотрела на него с восхищением и понимала, что он недосягаем.

Не понимала тогда почему, но это читалось в нем. Недоступность, отстраненность.

Он работал в клинике в нашем городке, но выглядел и вел себя… иначе.

Не заносчиво, нет, но своим так и не стал. Теперь я понимаю почему. Он слишком хорош для маленького городка и неприлично красив даже для столицы.

И я, конечно же, пошла к нему не поэтому. Просто он… тот самый мужчина, повстречать которого хоть однажды мечтает каждая женщина.

И я ему понравилась. Не для длительных отношений, но о таком я бы и не смела мечтать, но даже на эти несколько недель.

— Все свободны! — неожиданно послышалось от Евгения. — Кто не получил одобрения — жду от вас по три варианта к завтрашнему дню. Остальные начинают работать.

— Евгений… — подаю голос со своего места, — кажется, вы забыли обо мне.

— Не забыл. Твоего претендента Роман Львович одобрил лично еще вчера.

— Но я никого не представляла.

— Не моя проблема.

Он отворачивается, давая понять, что не будет меня слушать дальше, и я вынужденно выхожу из кабинета, чтобы подняться на свое рабочее место. По расписанию у Орлова встреча с партнерами, так что поговорить сейчас не получится.

Шанс выпадает ближе к полудню, когда половина сотрудников разбредается кто куда, чтобы пообедать, а встречи прерываются на полчаса, потому что Орлову тоже нужна передышка и возможность пообедать тем, что я заказала из ресторана по его просьбе.

— Простите, можно? — вхожу в кабинет спустя пятнадцать минут, надеясь, что босс уже поел, но он, кажется, еще и не притрагивался к пакету, потому что тот стоит ровно там, где я его оставила.

— Заходи.

— Вы не поели, — замечаю.

— Да, забыл.

Тянется к пакету, достает контейнеры и раскладывает их на столе, прямо рядом с ноутбуком, от которого не отрывается ни на мгновение.

— Ты что-то хотела?

— Вот.

Кладу на край стола пакет с рубашкой.

— Я постирала.

— Могла не возвращать, — отмахивается так, будто грош цена этой рубашке, но я и представить не могу, сколько она на самом деле стоит. — Что-то еще хотела?

Орлов поднимает голову и смотрит на меня в упор. Пытливо, с интересом и чем-то еще неведомым, но из-за этого мне не хочется разговаривать. Хочется выйти из кабинета и никогда не возвращаться, но я пришла сюда не только вернуть рубашку.

— Поговорить. Евгений сказал, что кандидатуру для моего интервью утвердили.

Роман Львович ведет себя так, будто ему совершенно неинтересно сказанное. Распаковывает еду, достает привезенные пластиковые столовые приборы, накалывает на вилку кусочек мяса и отправляет его в рот.

— И?

Больше ничего? Плохо дело.

— Я не говорила, что буду брать интервью у Кирилла.

— Ты называешь его по имени, но интервью брать отказываешься?

— Он не даст.

Орлов скептически приподнимает одну бровь. Не верит.

— Если не возьмешь ты, найдется кто-то другой, Катя. Не думай, что тебе одной интересно дело Кирилла.

— Мне оно неинтересно.

— Правда?

Роман Львович усмехается. Пережевывает очередной кусок мяса и, направив вилку в мою сторону, произносит:

— Можешь выбрать кого угодно, Катя, — отмахивается вилкой. — Из тебя все равно не получится хорошего журналиста.

— Это почему?

— Потому что, Катя. Я не заставляю тебя брать у Саенко интервью насильно. Или обманом. Или как ты там себе придумала. Попробуй по-другому. Уверен, он не откажет.

— Я не буду!

— Хорошо. Выбирай любого. Женя утвердит. Что-то еще?

Он смотрит на меня так, будто я его разочаровала, но и соглашаться я не намерена. Кирилл приютил меня, помог вернуть мои деньги, ничего не рассказал отцу, а я буду выпрашивать у него интервью?

— Катя.

Останавливаюсь уже у двери. Еще шаг — и спасительная приемная, где не нужно смущаться под взглядом Орлова.

— Интервью не для печати. Если все-таки решишься, это просто формальность. Я почитаю, и на этом все. Никаких фотографий, никакой печати. Ничего. Ты можешь порвать интервью, как только я его прочитаю. Подумай.

Кирилл

— Дело плохо, — говорю, не приукрашивая. — Пулю я достать могу, но выглядит он херово. Ему в идеале в больницу.

— Иначе что? — спрашивает мужик, к которому меня привез Дмитрий.

Он мне не нравится. Типичный представитель не полицейских, а ментов. Один из теперь уже вымирающего вида, с пузом вместо пресса и взглядом человека, падкого до наживы.

— Иначе заражение, сепсис и смерть.

— Дим, он тут кони двинет, что ли? — спрашивает встревоженно у напарника.

Я делаю вид, что у меня важное сообщение в телефоне, иначе могу нагрубить. Больше тупых людей я ненавижу тупых людей, которые считают себя умными. Меня от них коробит. И от Александра выворачивает, потому что ведет он себя, как истеричная баба, а вроде взрослый мужик, работающий в ментуре.

— Я не буду его здесь держать! У меня скоро жена возвращается, мне труп не нужен!

— И что предлагаешь? Вывозить будем?

Надо отдать Диме должное. Он абсолютно спокоен. Я даже завидую тому, как он легко общается с этим подобием человека. Спокойно, размеренно, словно так и надо нормальным людям по сто раз все пояснять. Я бы не смог. Поэтому с родственниками моих пациентов обычно разговаривает кто угодно, но не я. Потому что там, к сожалению, тоже очень много тупых людей. Не таких, как Саша, конечно. Его еще нужно постараться переплюнуть.

— Кир, что посоветуешь? — спрашивает Дима.

— Мой совет: в больницу. Я тут тоже жопой рискую. Если его тут найдут мертвым, то я первый под статью пойду.

Дима кивает, потому что прекрасно знаком с моим делом. Кроме того, как только станет известно, что некогда он работал с моим делом, можно будет приплести сюда и заговор. С какой стороны ни посмотри, всюду полная задница. Я бы предпочел, чтобы прямо сейчас сюда приехала скорая и увезла бедолагу в больницу.

По-правильному, я должен ее вызвать. Или хотя бы сообщить куда надо. Но я слишком хорошо помню, что нахожусь здесь, а не в камере, только благодаря Диме. А еще у меня дома живет его дочь, которая уж точно не поймет, если я вдруг сдам ее отца.

— Что нужно, чтобы с ним все было в порядке? — спрашивает Дима. — Я знаю, Кир, чем это тебе грозит, но если что, я возьму на себя всю ответственность. Пожалуйста. Мы эту мразь столько времени пытаемся посадить — и ничего.

— Вытащите из него информацию сейчас.

— Он при смерти, Кирилл, — мотает головой Дима. — Он готов все рассказать в обмен на жизнь, но он понимает, что мы не боги и такого пообещать пока не можем.

Киваю. Кем-кем, а идиотом амбал не выглядит, даже находясь в полуобморочном состоянии.

Выписываю целый список необходимого, расписываю схему дезинфекции и приема антибиотиков. Что бы там ни говорил Дима, а я уже влез, и у него не получится меня вытащить, вдруг что. Я тоже пойду под статью.

Из квартиры выезжаю на взводе, но на подъезде к клинике успокаиваюсь. У меня сегодня смена, которую я перенес. Внутри отделения со мной доброжелательно здороваются, координатор сообщает об операции, которая должна состояться через полчаса.

Плановых сегодня три, а на срочных я никогда не работаю, потому что на это просто не остается сил. Теперь в клинике для срочняков другие хирурги. Обученные, умелые, без единого промаха. Антон Андреич прекрасно знает, как подбирать персонал, здесь ему ума не занимать, чего нельзя сказать про оборудование.