Рассвет с Рыцарем-Волком (ЛП) - Кова Элис - Страница 39

Спустившись с Эвандера, я делаю то, что они приказали мне перед отъездом. Я достаю нож из своего ранца и аккуратно перерезаю горло твари. Мой большой охотничий нож был бы более эффективным, если бы он все еще был у меня. Но и маленький справился бы с задачей. Затем я привязываю зайца вверх ногами к ремням на шее Эвандера, чтобы он истекал кровью, когда будет качаться на боку Эвандера.

Мы повторяем этот процесс еще для трех зайцев и одной лисы. Я как раз завязываю последнюю веревку, когда Конри впервые с начала охоты выходит из волчьей формы. Он помогает мне завязать последний узел и одобрительно хмыкает, когда кончики его пальцев касаются моих.

— Ты довольно умело управляешься с убийством на охоте для того, кто утверждает, что не часто этим занимается.

— Я… — Мои руки на мгновение замирают, когда воспоминания, о которых я не думала уже очень давно, угрожают поглотить меня целиком. На мгновение я снова оказываюсь в лесу. Другая пара рук обнимает меня, когда я сжимаю тетиву. Две сильные руки вокруг меня. Впервые мое сердце дрогнуло. Глубоко дыши, Фаэлин, легко, ровно… Я быстро прихожу в себя, надеясь, что Конри не заметил моего кратковременного отступления от настоящего. — Не многие люди жили у края леса. Единственные, кто это делал, были охотниками. Расти в таком уединении было одиноко, так что появление спутника было желанной дружбой, даже если наши жизни были очень разными.

Лиам. Моя первая настоящая любовь. Моя единственная любовь. Первый день, когда мы встретились, был одним из худших в моей жизни: день, когда умерла моя мама. Но в нем было что-то хорошее от всего этого горя. Плечо, на котором можно выплакаться. Из травмы расцвела новая дружба. И, в конце концов, нечто большее… или я так думала.

— Ты была близка с этим охотником, — замечает Конри.

Я смотрю в его сторону, заканчивая завязывать узел, крепящий лису к боку Эвандера. Рыцарь-волк смотрит на нас через плечо. Интересно, слушает ли он эту часть моей истории, о которой я порой предпочитаю забыть? Не сомневаюсь, что да, учитывая, как мало мы рассказали друг другу о своем происхождении.

Конри смеется, несомненно, поняв мою нерешительность.

— У меня было много любовниц до тебя, моя будущая королева. Полагаю, то же самое можно сказать и о тебе. Так что не скромничай и отвечай мне честно.

— Он был мне небезразличен, — признаюсь я. — Но потом он ушел, и на этом все закончилось. — Это слишком упрощенное описание того, что произошло на самом деле. Но и… такое точное. Наша с Лиамом история не сложнее. Я отдала Лиаму все свое сердце. Я была готова отдать ему все свое тело и каждый год, который был у меня впереди.

А он, не сказав ни слова, оставил меня одну ждать в темной ночи.

— Глупец, что бросил такую женщину, как ты. — Конри отходит от Эвандера. — А теперь покажи мне, что ты так любишь делать.

Мне потребовалось немало душевных сил, чтобы переключить внимание со старых ран и вернуться в настоящее. Я уже много лет не вспоминала о Лиаме. Но, кажется, даже в другом мире есть так много того, что заставляет меня думать о нем. Вкратце, впервые за долгое время, я задаюсь вопросом, что он делает сейчас. Он счастлив без меня?

— Хорошо, — говорю я и опускаюсь на колени, упираясь пальцами в землю. — Но я попрошу помощи у друга, поскольку не знаю, где лучше всего это сделать в этих землях. — Я делаю медленный вдох и призываю магию, которая спит во мне. С тех пор как я работаю с Авророй, мне стало легче находить эту скрытую силу. Или, возможно, ее стало больше. — Мэри, я прошу тебя о помощи.

Вокруг моей руки распускаются маленькие календулы, самая большая расцветает на месте моей ладони, когда я отдергиваю руку. Крошечные лианы тянутся вверх невозможными путями, образуя кукольное человекоподобное существо. Мэри стала намного меньше, чем я видела ее в последний раз. Но в ее магии чувствуется сила, которой я никогда раньше не ощущала. То, что она ушла, — лучшее, что могло для нее случиться.

Это заставляет меня задуматься о том, какой могла бы быть истинная сила Авроры, если бы она смогла освободиться.

— Здравствуй, Фаэлин, — говорит Мэри своим сладким, шепчущим голосом. — Рада снова видеть тебя.

Все волки собрались вокруг нас, хотя и не понимают слов. Конри молча наблюдает за происходящим, на его губах играет гордая улыбка. Я сосредоточиваюсь на Мэри, не обращая внимание на остальных.

— И я тоже. Как ты думаешь, у тебя есть время и силы, чтобы помочь мне найти еду? Я не знаю, где и что искать в этих землях. Но, судя по местности, я надеюсь найти какие-нибудь корнеплоды?

— Это будет честью для меня. — Мэри опускает подбородок, и лианы снова погружаются в землю. В нескольких шагах от нее вырастает еще одна календула. И еще одна за ним.

— Мы пойдем за ней, — говорю я Конри на общем языке. Переход между языком духов и языком смертных происходит инстинктивно и без усилий.

Конри оглядывается через плечо.

— Остальные отнесите убитых в лагерь. Их нужно разделить со стаей, и чем скорее, тем лучше.

Все четверо волков опускают головы, глядя на своего короля. Морда Эвандера, как я заметила, опускается не так сильно, как у остальных. Повинуясь приказу короля, они мчатся прочь.

— Впечатляюще наблюдать за работой ведьмы, — оценивает Конри, когда мы начинаем идти в направлении следующего цветка ноготков. — Твоя способность вызывать духов просто поразительна.

— Эвандер вызвал водяного духа, чтобы мы прошли.

— Эвандер — странный лыкин. — Конри облегченно смеется. — Не стоит считать его примером для сравнения с остальными. К тому же он гораздо менее опытен в этих делах, чем ты.

— Почему странный? — спрашиваю я, стараясь говорить непринужденно, несмотря на свое глубокое любопытство.

— Осторожнее, Фаэлин, а то я могу приревновать тебя к тому, что ты расспрашиваешь о другом мужчине. — Конри произносит эти слова достаточно легко, но я вижу вспышку предупреждения в его глазах.

Я смеюсь и переплетаю свою руку с его.

— Я лишь спрашиваю, стоит ли мне беспокоиться о моем присягнувшем защитнике.

— Ничего подобного, моя дорогая. — Он похлопывает меня по предплечью. — Хотя лыкины могут видеть духов, мы не можем общаться или связываться с ними так же, как ведьмы. Именно это делает наш обет, данный духу великого волка, таким уникальным и заметным исключением — мы не можем просто призывать духов по своему желанию или общаться с ними.

Полагаю, именно это и делает Аврору столь ценной для них… Если они не могут призывать духов, значит, они хранят ту силу, которая у них есть, от них.

— Есть лыкины, которым по тем или иным причинам легче использовать нашу силу и искать духов, чем другим. Но даже в этом случае нет гарантии, что духи будут нам подчиняться. Мы не можем повелевать их лояльностью так, как это можешь делать ты. — Его формулировка раздражает.

— Я не повелеваю духами.

— Нет? — Он показывает на маленькие цветы, за которыми мы идем.

— Мэри — мой друг.

— Вы не связаны? — Конри нахмурил брови.

— Да, но…

— Узы — это клятва, данная ведьме, что дух будет одаривать тебя своей силой по мере своих возможностей, не так ли?

— Да, — признаю я, чувствуя себя загнанной в угол. — Но чтобы вышли узы, нужно быть достойным их. И хотя, по общему признанию, развязать узы практически невозможно, я бы попыталась, если бы меня попросили.

Он молчит несколько шагов.

— Ты считаешь, что я должен освободить Аврору.

Когда я поднимаю на него глаза, он слегка забавляется и легко улыбается. Если он и обиделся, то этого не видно. Поэтому я решаюсь быть смелой.

— Да.

— А что будет, когда она освободится и у нас, лыкинов, больше не будет сил свободно превращаться в волков? Тогда мы станем жить по лунному циклу? Теперь ты знаешь, что у нас нет других сил, кроме этой, какой бы могущественной она ни была. Как мы будем защищаться или сдерживать нашествие вампиров их горах?

— Я уверена…

— Как определить короля среди альф, если не контролировать лунный дух? Без такого способа мы неизбежно вернемся к годам враждующих стай, борющихся и ссорящихся между собой до такой степени, что у нас не будет никакого реального права голоса или влияния среди других правителей Мидскейпа, если Совет Королей когда-нибудь соберется вновь.