Рассвет с Рыцарем-Волком (ЛП) - Кова Элис - Страница 13

— Тебе не нужно говорить нам. Мы и так знаем. Ты никогда не забывала следить за тем, чтобы у Фолоста было достаточно угля, или за тем, чтобы моя земля была правильно полита. — Виноградные лозы переходят в то, что я считаю улыбкой. — Возможно, ты не часто увидишь нас в этих формах, поскольку их поддержание требует от нас больших усилий. Но мы будем с тобой. Ты знаешь, как призвать нас, когда понадобится.

Лоза тянется к земле, подбирая маленький осколок глины из горшка, разбившегося у моего бедра. Мэри поднимает его и держит передо мной. Я принимаю его обеими руками. Бабушкин отпечаток большого пальца оставляет на его поверхности вмятину. Фолост делает аналогичное движение, передавая мне осколок кирпича. Он обжигает жаром, но лишь на краткий миг. Кажется, что я совсем не ощущаю жара.

— Для нас большая честь быть связанными с такой ведьмой, как ты. Не стесняйся обращаться к нам, когда понадобится. — При этих словах пламя Фолоста сворачивается в клубок и исчезает с дымом.

Лозы Мэри возвращаются в землю, увядая и превращаясь в почву для червей, которыми они питаются прямо на моих глазах. Она оставляет за собой шлейф лепестков ноготков, которые подхватывает ветерок, пахнущий лесным дымом. Домом.

Когда ветер усиливается… они исчезают.

Мои руки по-прежнему сжимают жетоны, которые являются последними связями с моими друзьями. Я думала, что всегда буду держать их при себе, беречь. А на самом деле я забирала их домой. Пусть они все еще привязаны ко мне, но они не рабы. Они свободны, и, честно говоря, я желаю им этого. Даже если у меня болит сердце и щиплет глаза от одной только мысли о том, что я потеряла и отпустила за столь короткий срок, — достаточно, чтобы холод, окутавший мои плечи тяжелее рубинового плаща, погрузился глубже в мой мозг, — я люблю своих друзей по духу настолько, что хочу видеть их здоровыми. Со мной или без меня.

Глаза Авроры тоже стекленеют, когда она смотрит на места, где находились два духа. Интересно, что творится у нее в голове? Из всего услышанного я могу предположить, что она тоже жаждет свободы. Возможности бродить так далеко, как ей заблагорассудится. По форме, которая позволит ей вернуться к истокам своей сущности. Но в отличие от Фолоста и Мэри, Аврора заперта в своем смертном теле. За ней охотится Король Волков.

— Сюда, — говорит Эвандер, направляясь по проторенной тропинке между двумя холмами. Совершенно не обращая внимания на то, что я только что потерял двух самых дорогих мне друзей.

Бардульф замирает, сложив руки, и смотрит мне вслед. Каким-то образом, даже при весе вдвое меньше Эвандера, ему удается быть более внушительным.

— Мы должны устроить привал, — зовет Аврора, идя вслед за Эвандером, игнорируя очевидный и невысказанный приказ Бардульфа двигаться.

— Нет. Мы отдохнем в лагере. — Эвандер даже не оглядывается, прежде чем ответить. Он уже наполовину спустился с холма.

— Эвандер, ей нужен отдых.

Эвандер приостанавливается и снова смотрит на меня. Его серебристые глаза холодны, как луна над головой.

— Это правда? Тебе нужно, чтобы мы были помягче с тобой, человек?

— Я и так прекрасно справляюсь. — Я поражаюсь, что мои слова не расходятся с делом, пока я борюсь со стучащими зубами. Ночь в Мидскейпе, кажется, холоднее. Какая-то часть моего сознания смутно догадывается, что в этом мире все по-другому. Но я не могу найти в себе силы, чтобы с таким энтузиазмом открывать для себя подобные вещи, как мне кажется, следовало бы.

— Хорошо. Надо перебраться через узкий пролив, пока Грувун еще ждет. — Эвандер продолжает путь.

Аврора бросает на меня обеспокоенный взгляд, но я киваю в знак заверения. Она нехотя следует за Эвандером, впереди меня. Бардульф продолжает нависать надо мной. Я медленно кладу часть друга в карман, прежде чем отправиться в путь.

Холмы спускаются к побережью с бледным песком. Немного больше, чем полоска белого песка, сияющего в лунном свете на фоне спокойного пролива воды того же цвета, что и ночное небо. Я никогда раньше не видела моря, хотя слышала рассказы о нем от торговцев, которые проезжали через город, привозя товары со всего запада. Этих рассказов было достаточно, чтобы я относился к этому водоему с некоторой опаской. Особенно когда Эвандер забирается в маленькую гребную лодку, прибитую к берегу, и пенистые волны омывают ее слишком тонкий корпус.

Аврора — следующая. Я заставляю себя перелезть через борт. Затем Бардульф. Мы с лунным духом садимся в середину, Эвандер — на нос, а Бардульф — на корму.

— Грувун, отведи нас назад, — говорит Эвандер океану. Прилив нахлынул, но только вокруг нашего маленького суденышка, поднял нас и понес в открытое море.

Сразу же я ощущаю толчок магии вместе с приливом. Я никогда не видела, чтобы кто-то, кроме ведьмы, вызывал духа. Но у лыкинов есть свои способы направлять магию.

Нас практически не трогают волны, и мы с легкостью мчимся по темному морю. Я бросаю взгляд на борт судна: там нет ничего, кроме ряби и морской пены. Удивительно, что Аврора совершила это путешествие в одиночку… и в таком состоянии, в каком она была. Неудивительно, что вскоре после нашей встречи она упала в обморок от истощения.

— Грувун, ты смог передать мое послание? — спрашивает Аврора у воды на противоположной стороне лодки.

— Да, — отвечает вода, ударяясь о корпус. В движении лодки ничего принципиально не изменилось, но волны звучат как-то иначе. Желание встать и заглянуть туда почти непреодолимо, но я воздерживаюсь. Я не хочу быть выброшенным за борт. — Она готова принять тебя.

— И она думает, что у нее хватит сил меня вылечить?

— Она приняла свою форму. Это не будет проблемой… Она более подвижна, чем раннее, но она не сможет прийти к тебе. Она все еще в ловушке.

Аврора сдвинулась с места, уставившись на свои соединенные руки между коленями. Запуталась. Это слово словно преследует ее.

— «Она» — это старый бог, которого ты хотела найти? — Я спрашиваю, надеясь, что Эвандер и Бардульф меня не поймут. Глаза Эвандера метнулись в мою сторону, но затем он снова обратился к далекому берегу. Я не могу сказать, был ли это взгляд понимания или нет. Поскольку Аврора не поправляет меня, я полагаю, что достаточно преуспела, чтобы говорить на языке духов.

— Богиня, да. — Аврора продолжает вглядываться в сырой корпус лодки. — С ней возникли некоторые… сложности…

— Но она по-прежнему твой лучший шанс?

Аврора кивает.

— Тогда мы продолжим наши поиски. — Я перехожу на шепот, хотя ясно, что Эвандер и Бардульф не могут меня понять.

Аврора поднимает подбородок и смотрит на меня. Ее губы изгибаются в улыбку, но тонкие линии вокруг глаз и рта выдают усталость, которую она так старательно пытается скрыть. Это выражение покорности. Но все же у меня достаточно надежды, что она не откажет мне прямо.

— Кто это? — спрашивает Грувун. Волна вздымается чуть выше на моей стороне лодки. Клянусь, я вижу пенные глаза, от которых мое сердце становится одновременно легким и тяжелым, как свинец.

— Я Фаэлин, — представляюсь я.

— Ведьма-ткачиха? В этих краях? Как странно.

— Подруга, — поправляет Аврора.

Я делюсь с ней улыбкой.

— Присмотри за ней, «друг». — последнее слово остается за Грувуном, поскольку далекий берег уже приблизился.

Мерцающий огонек, который был не более чем пятнышком на горизонте, превратился в костер. Земля плоская, почти вровень с морем. Сквозь тонкую полоску песка, почти у самой кромки воды, пробиваются непокорные травинки. Лодка с хрустом ударяется о песок белесого берега.

Эвандер и Бардульф спрыгивают с борта. Аврора следует за ними гораздо медленнее и с гораздо большим изяществом. Я тоже двигаюсь, мои руки дрожат, когда я хватаюсь за дерево и медленно подтягиваюсь. Ноги покалывает от неудобной посадки и шквалистого ветра, когда мы неслись по морю.

— Спасибо, Грувун, — говорю я небольшим волнам, которые бьются о берег, далеко позади того места, где опустилась лодка.

Вода устремляется вверх, дальше, чем в прошлый раз, и омывает мои ноги. Я почти не чувствую холода, хотя кожа моих сапог тонкая. Это не очень хороший знак.