Желая дракона (ЛП) - Мило Аманда - Страница 19

— Пойдем, моя пара. Давай посолим наши шкуры и проведем время наедине.

Я усмехаюсь от того, насколько странно звучит это заявление, но достаю ведро, которое забирает Халки, настаивая на том, чтобы отнести его обратно в домик.

— Здесь довольно громко, трудно очистить разум и сконцентрироваться, — соглашаюсь я, и мы оба игнорируем пару драконов, выкрикивающих имя Халки, как будто они проклинают его. — Но разве мы не должны помочь им, прежде чем уйдем?

— Кому? Мои братьям? — усмехается Халки. — Они производят те же огни, что и я. Если бы они хотели сбежать из твоего клана, они легко смогли бы это сделать. Ты проголодалась?

Я уставилась на него.

— Ты расправился с бандой сатиров целый солнечный пролет назад. Ты серьезно?

— Вы, звери, не подходите! — кричит один из его братьев.

Мы оба игнорируем его.

Халки хмурится.

— Это была половина неба отсюда. И кроме того, ты ничего не ела. Давай накормим тебя, а я доем, что ты не съешь.

Налле

Я немного встревожена тем, сколько нужно есть Халки. Он нашел стаю шакалов, преследующих наших овец, и съел их, пока я готовила для себя жареного цыпленка. И, как он и обещал, съел мои объедки, ведя себя так, будто еще не наелся.

Как наше племя будет содержать трех драконов?

— Может, нам не стоит тащить сюда больше твоих братьев, — говорю я ему.

Если они еще не связаны с женщинами из моего племени, мы, вероятно, должны отпустить этих двоих.

— Чепуха, — усмехается Халки, срывая когтями мембрану со своей шкуры сатира, соскребая и смягчая ее.

Он курит это дыханием, пока загорается. Я никогда раньше не видела, чтобы процесс выполнялся в таком порядке — и никогда таким образом, используя огонь собственного тела, конечно, — но, если это сработает, драконы даже более удобны для вызова союзников, чем я когда-либо могла предположить или надеяться.

Я намерена уделять внимание его работе и давать инструкции по мере необходимости, но руки, плечи и спина Халки настолько отвлекают, что я загипнотизирована каждый раз, когда он так сильно дергается. Все на нем сгибается, и я теряю все способности.

Ни один из нас не подозревал, что горящая восьмихвостая комета, парящая высоко над Северными равнинами Венеры, рассекает небо, оставляя за ней ослепительно яркие полосы. Это красиво, но в нем есть алая луна, кровавая луна из легенд, и она вызывает у дракона брачную лихорадку.

Халки

Энергия шипит надо мной и зажигает огонь в моих жилах.

Дубинка у меня между ног набухает и натягивает набедренную повязку, которую Налле настояла, чтобы я носил по причинам, понятным только ей; не похоже, что этот нелепый клочок ткани сохраняет мою скромность, не с моими задними щеками, покрытыми больше внушением, чем тканью.

Что касается передней части меня, то моя мгновенная эрекция представляет собой издевательство над покрывалом, выглядя еще более непристойным, поскольку оно выступает за ткань и пульсирует в такт моему колотящемуся сердцу.

Волна жара окутывает меня, заставляя меня хотеть повернуться, догнать Налле и усадить ее на свой колотящий посох.

Брачная лихорадка. Это должно быть брачная лихорадка. Эффект кровавой луны, должно быть, действительно начался.

Я остаюсь лицом к лицу со своей работой. Медленными движениями я складываю вместе мокрые стороны шкуры сатира и наклоняюсь, чтобы опустить руки в умывальник рядом со мной, где я обмываюсь по локти.

Краем глаза я наблюдаю, как Налле подносит руку к своим разгоряченным щекам. Затем прикоснулась к своей шее, как будто она слишком горячая. Она смотрит на меня, ее губы приоткрываются, ее глаза прикованы к моему профилю, и вскоре начинает обмахивать лицо веером.

Аааа, дрхема, ты тоже горишь в лихорадке?

Если не ошибаюсь, ее бедра сжимаются. Интересно, больно ли ей из-за меня, как мне из-за нее. Моя плоть пульсирует, и, тяжело дыша, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, и обнаруживаю, что она смотрит на мои бедра.

Тогда ее запах доносится до меня. Он яркий и раскаленный от желания.

Удовольствие пробивает мой организм. Моя пара хочет меня — она под влиянием, как и я.

Это также повод для беспокойства, потому что лихорадка будет поддерживать нас в процессе размножения, даже когда нашему телу могут понадобиться другие вещи. Такие как средства к существованию. И хотя меня заставляли есть немного больше каждый прием пищи, я не уверен, разделяет ли Налле это стремление. Хорошая новость в том, что человеческое тело может месяц обходиться без еды, если у него есть доступ к соли и воде.

Я бросаю взгляд на ведро с солью рядом с моими шкурами сатиров. Рядом с ними дюжина бурдюков с водой.

Я улыбаюсь. Мы будем в порядке.

Я поворачиваюсь и начинаю подкрадываться к своей паре.

Халки

В том, что у моей пары есть склонность заставлять меня преследовать ее, заставлять ее убегать от меня, не должно быть ничего нового. Но это вызывает у меня интерес, жар, превращая мой голод по ее телу в зверя. Когда я рычу и поворачиваюсь, чтобы последовать за ней, мой пульс учащается, а ее запах усиливается.

Мое тело отвечает на ее зов потребности. Я утолщаюсь еще больше, и мой стержень начинает болеть, я так сильно хочу ее.

Волосы Налле заплетены в косы, закрепленные на концах бисером, который хлопает и стучит друг о друга, когда она уклоняется и ныряет. Я гоняюсь за ней вокруг кастрюли, мимо разных вещей, которые не имеют значения и не замедляют меня настолько, чтобы спасти ее от меня. Она одета в одежду мягкого дубления, такую, которая не требует штанов и которую легко задрать или сорвать, в зависимости от того, на что у меня хватит терпения, когда я ее поймаю.

Когда я ловлю ее за волосы, Налле с визгом падает на пол.

Я следую за ней вниз, хватаю ее за плечо и крепко держу ее за косы, отводя ее шею назад, обнажая ее, чтобы мои зубы могли прикусить и попробовать ее на вкус.

Я оседлал ее ягодицы, заставляя ее пищать, когда мой посох тыкает в нее. Единственная причина, по которой я не по уши в ее теле, — это ее кожа из одежды. Я отпускаю ее волосы и сжимаю в кулаке ее кожаную юбку, задирая ее выше бедер.

— Подожди, подожди! — плачет Налле.

— Есть ли у тебя барьер девственницы? — удается мне сказать это губами, которые не хотят сотрудничать.

Я осознаю, что мои зубы обнажены, когда я наклоняюсь над своей женщиной, прижимая ее для нашего первого размножения. Отчаянно борясь с усилием воли, я перевожу взгляд на наши скамейки с ее тканым шерстяным постельным бельем.

Мы должны спариться.

Налле не женщина-дракон, чтобы наслаждаться царапаньем пола пещеры на животе, когда она набита до отказа и жестко оседлана моим членом.

— Я, — Налле громко вздыхает, — я сама позаботилась о своем «барьере» много лет назад.

— Хорошо, — мурлыкаю я и сжимаю ее гладкую и шелковистую заднюю щеку с такой силой, что она задыхается и изворачивается. — Великие алые луны, эти задние конечности! Я мог бы вонзиться в них зубами.

Налле начинает задыхаться.

— Я отнесу тебя на скамейку с постельными принадлежностями, — говорю я ей. — Если ты убежишь от меня, я собью тебя с ног и возьму там, где мы упадем. Поняла?

Шея Налле обмякает, щека издает хлопающий, прилипающий звук, когда соприкасается с полом.

— Да, — выдыхает она. — Я понимаю тебя, Халки.

А потом ее бедра шевелятся. От этого ее обнаженные ягодицы трясутся.

— Мы не доберемся до скамейки с постельными принадлежностями, — глухо произношу я.

Моя рука ныряет под ее бедра, и она вскрикивает, когда мои пальцы ищут ее женственный бутон удовольствия.

Моя первая попытка не увенчалась успехом, и я не забыл об этом. Но теперь Налле знает меня лучше, она доверяет мне и издает слабые сигналы в виде прерывистого дыхания, подъема бедер и ободряющих стонов.