Леди греха - Хантер Мэдлин - Страница 39

Дженни направилась к двери. Она взглянула на Шарлотту, но та по-прежнему сидела на стуле, словно окаменела. Проходя мимо нее, Натаниел легко сжал ее плечо и, наклонившись к ней, прошептал:

– Не переживайте так, пожалуйста. Ведь мы пока еще ничего не знаем наверняка.

Шарлотта молча наблюдала, как ее спутник и Дженни выходят из комнаты. Оставшись одна, она со вздохом пробормотала:

– «Пока еще ничего не знаем»? Похоже, все уже ясно.

Во время обеда они старались делать вид, что ничего особенного не произошло. Хотя оба, конечно же, прекрасно понимали: над ними висел дамоклов меч.

«Что же делать? Как избежать того, что должно произойти?» – спрашивал себя Натаниел.

Шарлотта же едва прикасалась к подаваемым блюдам. Наконец, не выдержав молчания, она сказала:

– Пожалуй, вы правы, мы ничего не знаем наверняка. Во всяком случае, хочется на это надеяться.

Обед уже заканчивался, но Натаниел жестом велел ожидавшему приказаний слуге удалиться.

– Однако нельзя игнорировать то, что она использовала имя Марден, – продолжала Шарлотта, когда дверь за слугой закрылась и они остались одни.

Натаниел неохотно кивнул:

– Да, верно.

Она вздохнула и добавила:

– В конце концов, Джеймс… Возможно, он просто поддался обычной юношеской страсти.

– Да, конечно. – Натаниел опять кивнул. «Что же делать, что делать?» – спрашивал он себя снова и снова.

Шарлотта поморщилась и пробормотала:

– Однако то, что она называла себя миссис Марден… Возможно, это просто совпадение.

– Совершенно верно, – согласился Натаниел. Однако он понимал, что имя – далеко не единственное совпадение. И конечно же, такая умная женщина, как Шарлотта, тоже не могла этого не понимать.

Мать Гарри начала обучать его тому, как стать английским лордом. Женщина считала, что ее сын законнорожденный. И это, вероятно, означало следующее: она была тайно обвенчана, а затем брошена и обманута.

Натаниел знал обоих баронов Марденфордов. Знал не так уж плохо. Юноша, соблазнивший мать Гарри, никак не мог быть Филиппом. Филипп никогда не поступил бы так бесчестно.

– Вы что-то очень немногословны сегодня. – Шарлотта бросила взгляд на собеседника, – Собираетесь притворяться, что сегодня ничего не произошло?

– Думаю, лучше подождать, – ответил Натаниел уклончиво.

– Вам легко говорить. Вы не тот, чья жизнь может быть разрушена.

– Но и вы не та. Даже самый громкий скандал на этой почве, даже наихудший исход не повлияет на вашу репутацию.

Она изменилась в лице. «При чем здесь моя репутация? Ведь это может сделать меня несчастной», – говорили ее глаза.

Черт побери, он прекрасно все понимал. Вот почему ему так хотелось отсрочить серьезный разговор.

Шарлотта поднялась и медленно пошла мимо стола. Обернувшись, сказала:

– Теперь я понимаю; мне следовало дать вам понять, что нужно оставить это… расследование. Я поступила ужасно глупо, когда решила, что нам надо найти эту женщину.

Да, следовало бы оставить расследование. Эта мысль сразу же пришла ему в голову, когда Дженни поняла, кто такой Гарри, и рассказала то, что знала о мальчике и его матери.

– Ну что ж, Шарлотта… Вы ведь были абсолютно уверены, что я был не прав в отношении Джеймса, а теперь…

Шарлотта покраснела. Крепко вцепившись в спинку стула, она посмотрела прямо в лицо Натаниела.

– Теперь вы должны узнать подробности, не так ли? – спросил он.

Она медлила с ответом. Наконец сказала:

– Я еще не решила. Мне надо подумать… – Шарлотта прекрасно понимала: если Натаниел сейчас отступит, как хотел вчера, то ему придется лгать самому себе всю жизнь. Более того, он постоянно будет жить с чувством вины перед Гарри, его всю жизнь будут мучить угрызения совести.

Если же он не отступит… Ах, она не была уверена, что сумеет простить его

Натаниел догадывался, о чем она сейчас думала, и сердце его сжималось от боли. О Господи, похоже, он оказался в совершенно безвыходной ситуации!

Тут Шарлотта вновь заговорила:

– Пожалуйста, не спрашивайте меня сейчас об этом. Пусть решение подождет.

Натаниел поднялся и приблизился к ней. Шарлотта не отстранилась, когда он обнял ее, но дамоклов меч по-прежнему висел над ними.

– Поцелуйте меня, – попросил он.

Она посмотрела на него. В глазах ее стояли слезы.

– Поцелуйте же меня, Шарлотта. У нас еще будет достаточно времени для тревог и волнений.

Ее губы осторожно прикоснулись к его губам, словно она проверяла, не угасла ли еще их страсть.

В следующее мгновение он крепко обнял ее и поцеловал со всей страстью, словно намеревался сжечь все преграды, которые возникли между ними.

Когда поцелуй прервался, Шарлотта прижалась к возлюбленному и положила голову ему на плечо. В эти мгновения оба знали, что будущее начиналось прямо сейчас.

Несколько минут спустя он чуть отстранился и заговорил:

– Шарлотта, мне кажется…

Она приложила палец к его губам:

– Натаниел, не надо сейчас об этом.

– Я только хотел сказать, что не представляю для вас опасности. – Он собирался сказать совсем другое, но и эти слова казались вполне подходящей заменой.

Какое-то время оба молчали. Потом Шарлотта вдруг отступила на шаг и заявила:

– Честный человек всегда опасен.

Шарлотта медленно направилась к выходу. Натаниел же, проследив за ней взглядом, подумал: «Запрет ли она дверь своей комнаты этой ночью?»

Шарлотта провела вечер у себя в комнате. Нэнси пыталась всячески услужить хозяйке, но та отослала горничную: ей хотелось побыть наедине со своими мыслями. Встреча с Дженни обернулась катастрофой. Да, именно катастрофой. Натаниел должен понимать это, как бы он ни хотел отложить решение. Разумеется, произошла несправедливость по отношению к мальчику. И Натаниел, конечно же, чувствовал себя ответственным за судьбу юного Гарри. Но как в такой ситуации должна поступить она, Шарлотта?

Поднявшись со стула, она принялась расхаживать по комнате. Перед ее мысленным взором то и дело возникал маленький Амброуз, игравший на ковре возле камина.

«Ах, какая же я глупая!» – говорила себе Шарлотта. Действительно, почему она считала, что Марденфорд не мог совершить столь опрометчивый поступок? Почему она считала, что он не мог так относиться, к женщине? И если мать Гарри думала, что ее сын законнорожденный, то отцом мог быть только Джеймс. Филипп никогда не обманул бы женщину, никогда не поступил бы подобным образом. Ее покойный муж был честным и порядочным человеком – в этом она была абсолютно уверена. Уверена так же, как в том, что ее имя – Шарлотта.

А вот Джеймс… Конечно, Джеймс не был негодяем, но его характер… Увы, он никогда не отличался твердостью характера, так что с ним подобное вполне могло случиться.

Да, она прекрасно представляла молодого Джеймса, путешествующего по Средиземноморью. Она словно видела его рядом с Филиппом. Они наблюдали за огненным танцем на испанском побережье и любовались женщинами, экзотическими женщинами, что кружились вокруг ночных огней. Да-да, Джеймс вполне был способен на такой поступок. Он мог влюбиться и вступить в опрометчивый брак, если страсть создавала для него иллюзию собственной значимости. Чувственное возбуждение могло заставить такого человека, как Джеймс, тайно вступить в брак, а потом…

Но если он действительно вступил в брак во время того путешествия, то был ли брак законным? Имелось ли какое-то свидетельство? И насколько велика опасность? Опасность для Амброуза…

Опасность очень велика, уж если Натаниел Найтридж занялся этим делом.

Шарлотта пробормотала проклятие сквозь крепко сжатые зубы. Она проклинала себя за глупость. Ведь Натаниел предлагал отказаться от расследования. Предлагал ради нее. Ради охватившей их страсти. Но она была слишком в себе уверена. Была уверена в том, что не может ошибаться. Однако случилось то, что случилось, и теперь…