Славные Времена. Том 1 - Брок Александр Александрович - Страница 10

Все молчали в полной тишине прощания.

– Я не смогу навещать тебя в столице – нам нельзя появляться в городах без особого разрешения Великого Дракона, – внезапно сказала девушка.

– Через полгода, зимой приеду на вакации, – ответил я. Альта покраснела и вежливо сказала:

– Тогда, значит, мы наверняка увидимся, а сейчас удачи тебе в столице, и до свидания!

И она, не обращая внимания на моих близких, слуг и солдат вокруг, вдруг обняла меня за шею сильными горячими руками и поцеловала.

В тот вечер я первым закончил езду в манеже и вышел переодеться в туалетные комнаты: снял рабочую форму, пахнущую лошадиным потом и обтерся с головы до ног мокрым горячим полотенцем, как было заведено после вечерней выездки. Затем надел свой повседневный камзол, и, расписавшись об окончании урока у учителя конной езды, прямым ходом двинулся в главное здание Училища, в свою совместную с графом Гироном комнату.

В этой комнате мы жили уже полтора года, и вполне обжили ее. Над моей кроватью висели портреты матушки, отца и сестер, над моим рабочим столом – картина, изображавшая золотистого дракона в полете над горами. Только Гирон, надежный и неболтливый друг, знал, что это не фантастическое измышление, а самый настоящий портрет моей подруги.

На сегодня я уже исполнил все уроки и задания, и теперь по-домашнему, в сорочке и брюках, в ожидании ужина уселся в кресло, повесив корнетский камзол на стул, и продолжил изучать новую книгу генерала Таргара о тактике кавалерии и пехоты.

В своем революционном труде великий полководец довольно убедительно доказывал, что полки пикинеров надо к демонам расформировывать и заменять штыковой пехотой – она, при надлежащем снабжении новыми винтовками с длинным штыком и хорошем обучении, способна остановить любую атаку легкой и тяжелой кавалерии. Увы, похоже, он был прав. У нас на конном поле училища мы много раз пробовали разгромить оборонительные штыковые построения юнкеров из соседнего пехотного училища, но удавалось сделать это только после условной 'обработки' их рядов из легких пушек, когда они начинали ломать ряды.

К сожалению, косность генералов не дала нашей армии возможности заменить перед приближающейся войной полки пикинеров пехотой с новыми ружьями и штыками. Впрочем, сказал себе я, имперцы перевооружить пикинеров тоже уже не успеют. Придется нам, легкой кавалерии, покрутиться вокруг копий, и ловить тех, кто будет бежать от пушек…

Комната наша была неподалеку от кухни училища, вкусный запах близкого ужина мешал работать, и я мужественно боролся с собой. Но тут военные размышления были прерваны внезапным приходом гостей.

– Разрешите войти? – без особенной вежливости осведомился мой соученик, барон Ларгон, одетый в превосходный кадетский камзол особого пошива и обутый в сверкающие сапоги.

– Извольте, – спокойным голосом сказал я. Ларгон вызывал у меня неприятные чувства. Хороший фехтовальщик, он обещал стать плохим командиром из-за лени и самовлюбленности. Кроме того, барон проматывал всё свое содержание в ресторанах и борделях и был в долгу как в шелку, что не говорило о нем как о человеке серьезном.

С ним пришел шевалье Карер, известный всем в училище исключительным спокойствием и выдержкой. Он с интересом смотрел, как Ларгон мялся, не зная, как начать разговор.

– Чем могу быть вам полезен, господа? – вежливо спросил я, сообразив, что гости, пришедшие таким неожиданным образом, имеют в виду либо предложение, либо ссору.

– Не могли бы вы занять мне, Альбер, немного денег? – вдруг запанибратски спросил меня барон, в сущности,едва знакомый мне. Я усмехнулся и сунул руку в карман висящего на стуле камзола. Оттуда выпало пять 'корон' – серебряных монет в одну сотую золотого.

– Извольте, барон – то, что есть, – вежливо сказал я.

– Что, провинциальная бедность? – радостно съязвил барон.

– Почти, – спокойно сказал я, с интересом глядя на него. – Позавчера все пропили с графом Гироном, а в банк я не ходил.

– Ну так сходите! – с энтузиазмом сказал барон. У стоявшего рядом Карера поднялись брови, но он промолчал.

– Не собираюсь, барон, ради вас, не состоящего в кругу моих друзей, трясти свой счет, – холодно ответил я. – Золото я занимаю только друзьям.

Шевалье с интересом посмотрел на меня, услышав довольно резкие слова, но снова промолчал.

– Сомневаюсь, что у вас есть, или когда-либо было золото, – с глупейшим апломбом заявил барон. Мы с шевалье переглянулись.

– Сомневаться – это ваше право, барон, – спокойно сказал я, снова беря книгу в руки.

– Ещё что-нибудь?

Глупец Ларгон начал краснеть, но тут, на счастье, в комнату вошел мой сосед Гирон. Маленький, живой, задиристый, он был не из тех, кого следует задевать, и все в школе знали это.

– Прошу прощенья, господа, – сказал он. – У вас какое-то дело?

– У нас дело к Альберу, – ответил барон, упрямо не называя меня графом. – А вы что здесь делаете?

– А я здесь живу, – спокойно сказал быстрый умом Гирон, сообразив положение. – Вы имеете что-нибудь против?

Барон что-то неразборчиво проворчал, но мы с Гироном переглянулись и не стали пока что цепляться к нему, безмолвно согласившись посмотреть, как далеко занесет этого дурака.

Ларгон не удивил нас крылатой фразой или остроумным суждением. Поразмыслив, он выдавил из себя нелепую фразу:

– Конечно, если денег у вас нет, вам только и остается сидеть в вашей комнате и читать книги.

Я опять усмехнулся.

– Вообще-то это мой долг офицера – учиться. Вы знакомы с новой книгой генерала Таргара?

– Зачем она вам? – искренне поразился наш товарищ по учебе и будущий боевой офицер. На

На лице Гирона возникло странное выражение, словно он сдерживает смех, а на лице Карера появилось некоторое удивление, но он всё ещё молчал.

– Изучаю стратегию, хочу стать генералом, – спокойно ответил я. – Полезная книга – в ней разобраны все возможные случаи схваток кавалерии с пехотой. Вы знаете, конечно, господа, что это вопрос, стоящий остро в нашей военной теории.

Шевалье понимающе кивнул, но на лице барона, не утруждавшего себя изучением военного дела, выразилось раздражение.

– Не думаю, что генералом в нашей благородной армии может стать мелкопоместный дворянин из провинции, – нахально заявил Ларгон. – В этой вашей Альберии дворяне умеют только охотиться да вино давить на продажу, а стать генералом у них духу не хватит.

Я опять отложил книгу в сторону, но Гирон опередил меня.

– И что же плохого в графстве Альберия по сравнению с вашим баронством? – с интересом спросил он. – Насколько я знаю, оно будет побольше и побогаче вашей родины, да и слава у них имеется. Разве ваши отец и дед когда-нибудь громили герцогов, изменивших короне?

– Да уж очень оно за… заштатное, – сказал барон, явно проглотив слово 'захудалое', и обходя скользкий вопрос измены. – Медвежий угол.

– Медведей у нас хватает, – спокойно сказал я, уже решив для себя, что без вызова наглому барону дело не обойдется. – Имеются также туры, кабаны, лоси и другие крупные животные. Залетают иногда с вершин грифоны, но на них мы не охотимся. Есть ещё в Альберии настоящие воины – лесные егеря, много раз бившие изменников страны в хвост и в гриву. Продаем мы много вина, копченостей, сыров, и лучший в стране строевой лес. Мелочь, конечно, но деньги приносит неплохие. Также добываем и копим кое-что посерьезнее – металлы: железо, золото, серебро. И, знаете ли, наш доход от этого сравним с доходом богатейших из соседних герцогств. Тут я перешел к другому, наступательному тону. – А если я не пропиваю мои золотые в кабаках, как вы, барон, это не значит, что их у меня нет. И если вы, любезный Ларгон, раздаете векселя и коллекционируете неоплаченные долги, то мне любой банк столицы, даже Гномий Банк, в любой момент выдаст кредит в обеспечение моего счета – тысяч в сто, или более. А по части культуры мы обычно обращаемся к соседям. Вы можете им заявить, что наши края – это медвежий угол. Как у вас с географией, барон? Не помните наших соседей?