Цена жизни (СИ) - Стоев Андрей - Страница 33

— Если позволите дать вам совет, господин Олег, то я бы предложил вам проконсультироваться у какого-нибудь независимого артефактора насчёт ментальных возможностей артефактов, — посоветовал я. — Хотя бы для того, чтобы не полагаться исключительно на мои слова. А что касается жалобщика, то можно поступить просто — пусть он подкрепит свою жалобу фактами. А конкретно, пусть предоставит артефакт, который можно передать на независимую экспертизу. Я уверен, что после оплаты такой экспертизы у него резко убавится желания разбрасываться необоснованными обвинениями.

— Возможно, мы так и поступим, — согласно кивнул фон Кеммен. — Однако меня начинает тревожить количество жалоб на вас, господин Кеннер.

— Это разве не единственная? — с удивлением переспросил я.

— Увы, — развёл он руками. — Просто большинство из них таково, что сразу же отсеивается секретариатом. Но что удивительно, пишут их вовсе не городские сумасшедшие, а вполне здравомыслящие дворяне. Причём нередко случается так, что через несколько дней жалобщик приходит и смущённо просит отдать ему жалобу обратно и вычеркнуть этот факт из наших документов.

— И давно это началось?

— Практически сразу же как только вы стали заметными. Жалобы на вас приходят постоянно вот уже несколько лет, и мы к ним, в общем-то, привыкли. Но в последние год-два появилась заметная тенденция к увеличению их количества.

Жена знает меня настолько хорошо, что от неё практически ничего невозможно утаить. Собственно, иногда мне кажется, что она способна читать и мои мысли, хотя я старательно убеждаю себя, что это всё же не так. Вот и сейчас она моментально заметила моё не совсем обычное настроение:

— Ты какой-то неправильно задумчивый, Кени, — заметила она как бы между делом. — Что-то случилось?

— Да нет, ничего не случилось, — неуверенно ответил я. — Или случилось, но не сейчас.

— Это как? — немедленно заинтересовалась она.

В общем-то, я и сам собирался ей всё рассказать — фон Кеммен изрядно сбил меня с толку. Вопросов возникло множество, но я даже приблизительно не представлял, где искать ответы. Интуиция упорно подсказывала мне, что это достаточно важные вопросы, чтобы стоило подумать над ними вместе.

— Я сегодня был у фон Кеммена, — начал рассказывать я. — В Дворянский совет поступила жалоба на меня, но она вызвала у него кое-какие сомнения, и он решил сначала приватно поговорить со мной. Жалоба оказалась совершенно глупой — настолько, что её вряд ли станут вообще рассматривать, — но под конец нашего разговора он сказал кое-что, чего я понять никак не могу. Оказывается, вот уже несколько лет — с тех самых пор, как мы начали подниматься, — на меня постоянно поступают разные жалобы. Жалобы настолько ерундовые, что их даже не рассматривают, но при этом авторами являются достаточно здравомыслящие дворяне. При этом часто бывает так, что через несколько дней жалобщик одумывается и приходит забирать свою жалобу обратно.

— И почему так происходит? — всерьёз заинтересовалась Ленка.

— Он сам удивляется, — пожал я плечами. — Но при этом он сказал, что последнее время наметилась тенденция к увеличению числа таких жалоб, и это его беспокоит. Вот и меня это беспокоит, потому что я совершенно не понимаю, почему это происходит.

— А о чём была последняя жалоба?

— Что мы в свои украшения встраиваем ментальное воздействие, которое заставляет людей покупать их по безумным ценам.

— Что за бред! — поразилась Ленка. — Как можно в это верить?

— Ну, верить можно во что угодно, — философски отозвался я. — Некоторые вот в плоскую Землю верят, и это ещё не самый безумный вариант. Сама по себе такая жалоба ни о чём не говорит, но вот тот факт, что подобные жалобы приходят постоянно, уже тревожит. Причём фон Кеммен заверил меня, что их авторы вовсе не являются городскими сумасшедшими. Это определённо выходит за пределы нормального, но я совершенно не понимаю причин, и поэтому немного нервничаю.

Ленка знаком попросила меня помолчать и задумалась. Я молчал, с интересом ожидая, что она скажет. В прошлом уже не раз бывало, что она чисто интуитивно находила правильное решение, при этом будучи не в силах объяснить, почему оно правильное.

— Я не уверена, что знаю ответ, — наконец, сказала она, выйдя из раздумий, — но у меня есть одно предположение.

— Рассказывай, Лен, не томи, — с живым интересом откликнулся я.

— Скажи, Кени — вот эти ветки, которые начинают дрожать, когда кто-то их для тебя меняет, — ты за ними наблюдал?

— В каком смысле наблюдал? — не понял я. — Ну, они дрожат некоторое время, потом успокаиваются. А старая ветка становится призрачной.

— Это всё, что ты видел?

Я начал подозревать, что меня ожидает какое-то неприятное открытие.

— Да, это всё, Лен. Чего я не заметил?

— Ветка успокаивается не сама по себе. Или не совсем сама по себе. Через некоторое время у неё начинают образовываться параллельные связи с другими ветками, которые закрепляют изменённую ветку и заставляют её успокоиться. Вот эти жалобы идеально ложатся в общую картину: с одной стороны, они придерживают изменённую ветку, а с другой — они никак не меняют цепочку событий. Жалоба летит в мусорное ведро, но связь всё равно образуется, и она сдерживает колебания вероятности. Наверняка есть и другие события, которые из-за своей незначительности проходят мимо тебя, но которые также гасят колебания.

— Мне сейчас стыдно, Лен, — хмуро сказал я. — Предполагается, что именно я занимаюсь лесом вероятности, но получается, что я не замечаю важных вещей, которые между делом замечаешь ты.

— Не говори глупости, Кени, — с нежностью сказала она. — Ты просто взвалил на себя слишком много — естественно, у тебя не хватает времени на всё. Я не могу вместе с тобой заниматься управлением семейством, но немного помочь тебе там, где я могу помочь — это мой долг.

Я только вздохнул — сказать было нечего.

— Но тогда непонятно — кто создаёт эти связи и гасит колебания веток? — пришёл мне в голову новый вопрос.

— Их гасит сам мир, разумеется, — уверенно ответила Ленка. — Любое внешнее вмешательство может только породить новые колебания.

— Ты так говоришь, будто мир живой и разумный, — недовольно заметил я.

— Ничего не могу сказать насчёт разумности, но он определённо живой. И меня очень беспокоят твои слова, что число жалоб на тебя начало увеличиваться.

— И о чём это говорит?

— О том, что изменений веток становится слишком много, и мир начинает реагировать сильнее.

— То есть ты считаешь, что это может быть опасным?

— Представь, Кени, что ты находишься внутри живой клетки. Вокруг тебя происходят обычные алхимические реакции, обмен ионами, всё такое. Ты видишь, что это просто механизм, который работает по заданному циклу, всё в нём просто и понятно. Ты начинаешь понемногу вмешиваться в его работу, ну то есть, использовать этот механизм в своих интересах. Механизм достаточно устойчивый, так что небольшие нарушения почти не влияют на его работу, естественные циклы восстанавливаются сами собой. Ты увлекаешься, начинаешь вмешиваться сильнее и совершенно забываешь, что это на самом деле не механизм, а живая клетка. И вот когда твоя деятельность начинает становиться заметной, приходит фагоцит, и тебя просто съедает.

— Я уловил аналогию, — мрачно сказал я.

Вопреки моим опасениям, Клаус фон Абенсберг, похоже, неплохо у нас прижился. Сначала мы устроили небольшой приём для наших родственников и друзей, где представили Клауса с Ладой. Потом уже наши друзья стали приглашать их к себе, представляя своим гостям, и через некоторое время чета фон Абенсберг начала порхать по светским приёмам, непринуждённо влившись в новгородское общество. А ещё очень сильно помогло, что князь в широком кругу при случае высоко отозвался о Клаусе, высказав надежду, что тот будет чувствовать себя в Новгороде как дома. Все прекрасно уловили намёк, и наши недоброжелатели не решились устраивать какие-то скандалы, даже если у них и появлялись подобные мысли.