Второй Шанс 2 (СИ) - "Аргус" - Страница 7

— Тише ты! — сжимая плечи, Саша попытался делано обороняться. — Больно вообще-то.

— Ой, прости, прости… я забыла, — гадкая ладошка нежно заскользила по предплечью парня. — Саша, пора возвращаться и делать уроки, — наконец успокоившись, и осушив окончательно слезы, строго сказала Катя. — Когда мама пойдет домой, она и меня с собой заберет. Мы должны все успеть.

Они вернулись в больничную палату. Катя вынула из портфеля учебники и тетрадки и они начали занятия. К удивлению Старика-Саши, никаких проблем, кроме одного предмета, он не испытывал. Споткнулся он на математике. Один вид интегралов вводил его в интеллектуальный ступор.

Еще в юности он прочитал рассказ о Наполеоне и академике Французского Института. Эта организация, в то время, была местным аналогом Академии Наук. Сам Наполеон тоже был в составе этой организации, и членство в ней ставил выше всех своих должностей и званий. Он и документы подписывал так: Наполеон, Член Института, Первый Консул Французской Республики.

Так вот, один раз к нему обратился академик-поэт с жалобой на своих коллег. Он обвинял других академиков в том, что они относятся к нему без должного уважения, не так как к остальным.

Наполеон задумался лишь на секунду и спросил академика поэта: как тот относится к дифференциальному исчислению? Тот в растерянности ответил, мол, вообще не знает, что это такое!

— Так чего Вы тогда жалуетесь⁈ — возмутился Наполеон. И в самом деле, как можно уважать человека не знающего таких вещей!

Но с другой стороны, как человек проживший долгую жизнь, занимаясь наукой и достигнув в ней определённых успехов, он должен был признать, что ни разу в его исследованиях ему не пришлось воспользоваться знаниями синусов, косинусов, интегралов и даже дифференциалов! Более того — это ему абсолютно не мешало плодотворно работать! Единственные математические знания, которые ему были нужны — статистические методы обработки результатов полученных исследований. Но для практического их применения ему хватало знания четырех арифметических действий. Много позже он узнал, что понимать высшую математику способны всего-то около двух процентов населения планеты.

Откровенно говоря, он вообще подозревал, что введение математики — такого уровня — в школьную программу, было вызвано отменой преподавания логики, как альтернатива. Ее сначала отменили в школах, в тысяча девятьсот двадцать первом году, а спустя четверть века, появилось постановление Центрального Комитета Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков), в котором он признал «совершенно ненормальным, что в средних школах не изучается логика и психология» и «счёл необходимым ввести в течении четырёх лет, начиная с тысяча девятьсот сорок седьмого/тысяча девятьсот сорок восьмого учебного года, преподавание этих предметов во всех школах Советского Союза».

Логика и психология перестали быть нужными в СССР — после тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. В том числе, благодаря инструктору отдела школ и образования ЦК КПСС, а в последующем — студенту Колумбийского университета, отцу и «прорабу перестройки», иудушке Александру Николаевичу Яковлеву. Считалось, что логика не способна разрешить спорные ситуации в математике — на это способен только диалектический материализм. В тысяча девятьсот пятьдесят девятом году обязательное преподавание логики и психологии в советских школах было полностью свергнуто.

Партийные и советские бюрократы не нуждались в населении, которое могло само разбираться в окружающей действительности и понимать истинную сущность политических и общественных событий, а так же явлений. Все это потом и аукнулось в годы Перестройки. Если бы люди изучали в школе логику, вряд ли бы им смогли запудрить мозги и обмануть перестроечные краснобаи и демагоги.

Не маловажным фактором того, что Советская власть не любила логику, возможно было и то, что сам вождь мирового пролетариата — Владимир Ильич Ленин — в школьном аттестате имел единственную четверку — по логике!

Но все размышления о важности логики не отменяли необходимости иметь отличную отметку по математике, в аттестате о среднем образовании, если он планировал поступать в престижное высшее образовательное учреждение. Поэтому, с чувством глубокого сожаления, он честно пытался грызть гранит математической науки.

Но от его подружки не укрылось и то, насколько мелко он плавает в математике. Нахмурив свои бровки она решительно ему заявила, что если английский он знает куда лучше, чем прежний Саша, то математику с точностью до наоборот! И вообще, мол, стыдно Доктору наук в благородном возрасте не знать таких простых вещей!

Поэтому! Она будет с ним заниматься дополнительно по этому предмету и подтянет его до нужного уровня. Юноша согласился с огромной радостью! Совместить приятное с полезным, о лучшем и мечтать не приходилось!

Когда они стали учить биологию, Катя вдруг задумалась и сказала:

— Саша! Ведь сюда переселилось только твое сознание?

— Да.

— А тело осталось старого Саши?

— Именно так, и я даже этому рад.

— Почему? — удивилась девушка.

— Тело Александра Иванова лучше, чем мое прежнее. Рост повыше, и сложено лучше, и лицо симпатичнее.

— Это не главное! Внешняя красота! — авторитетно заявила девушка. — А вот наши будущие дети! Они же унаследуют все признаки старого Саши! И его вредные черты характера?

— Какой интересный вопрос! — вновь поразился сообразительности своей девушки Старик-Саша. — Ты поднимаешь такие важные вопросы, о которых я даже и не думал!

— Не думал, потому что вам всем мужчинам от девушек только одного и надо! Так моя мама говорит! Вам и детей сотню наделать ничего не стоит. Были бы только согласные на это женщины. А нам — бедным девушкам — за всю жизнь двух-трех детей пока родишь и воспитаешь, так замучаешься. Поэтому, мы к этому очень серьезно относимся! — вздохнув ответила Катя.

— Да! — согласился Старик-Саша. — Совершенно верно. Внешне они будут похожи на того Сашу. Но мы их воспитаем хорошими людьми. Я конечно не согласен с Макаренко.

— А я знаю кто это! — сказала Катя. — Он перевоспитывал беспризорников после революции. Он знаменитый педагог!

— Знаменитый он потому, что его идеи совпадали с желаниями большевиков — создать нового человека путем воспитания. Они считали, что человек рождается белым чистым листом бумаги, на котором можно, путем воспитания, написать все, что захочет общество.

— А разве это не так? — удивилась его подружка.

— Нет, не так! — уверенно ответил Старик-Саша. — Ну смотри сама. У вас… в смысле у нас — в СССР — разве кого-то воспитывают убийцами, ворами и хулиганами?

— Нет конечно!

— Тогда откуда они берутся все время? Сколько лет прошло после революции? В этом году будет уже пятьдесят! Два новых поколения выросло. А убийцы и воры все равно появляются!

— Ну да, — растерянно ответила Катя, сраженная таким аргументом, но быстро спохватилась: — А может быть их дома плохо воспитывали!

— Может. Но ведь немало случаев, когда в семье хороших людей, честных и порядочных, рождается преступник, — не сдавался ее кавалер.

— Ну хорошо, что ты хочешь этим сказать? — сдалась девушка.

— Только то, что характер человека закладывается при его рождении. И воспитание может конечно его изменить, но в достаточно ограниченной мере. Мы постараемся воспитать наших детей так, чтобы те отрицательные черты, которые у них могут появиться от старого Саши, не испортили им жизнь. Ну и он, это старый Саша, наверняка, не был таким уж плохим, если он тебе нравился.

— Саша, — Катя покраснела, — меня мучает еще один вопрос. Очень. И я так боюсь.

— Говори, мы со всем справимся.

— Хорошо. Вот смотри. Мне нравился прежний Саша, так?

— Так.

— А потом появился ты, так?

— Так.

— И я сразу влюбилась в тебя, и гораздо сильнее, чем в старого Сашу.

— И что?

— Ответь мне… только честно. Ты не считаешь меня легкомысленной и ветреной особой? Вот любила одного, и тут же влюбилась в другого. Что я такая непостоянная и неверная, — она обеспокоенно взглянула на своего кавалера.