Главная роль 6 (СИ) - Смолин Павел - Страница 13

Как-то так вышло, что в один момент рабочие стали зарабатывать больше, а работать — меньше и в более приятных условиях. «Великое переселение народов в Манчжурию» в учебниках истории займет пяток глав — и это только с описанием глобальных последствий оного. Не только крестьяне решали попытать счастья в новых местах — рабочие (в основном маленькой квалификации) тоже оказались не дураки, тем более многие из них пришли на заводы прямиком из деревни, и вернуться на землю на таких шикарных условиях были счастливы. Многие, но далеко не все — где-то четверть. Этого, однако, хватило — рынок труда начал затравленно озираться и предлагать чернорабочим немыслимые доселе деньги. Вслед за этим пришлось конкурировать за рабочие руки и другим сферам рынка труда — зарплаты пошли вверх. Следом грянул пакет реформ, поднявший жалование сразу полиции, солдатам (немного — на большее денег нет, но остаток служивые доберут «отхожими промыслами», их труд ведь тоже подорожал) и чиновникам низко-среднего ранга. Верхние бухтели — маловат разрыв получается, этак никакого чувства ранга не останется! — но признавали: если взятку брать не нужно для выживания, значит по рукам можно бить нещадно. И придется, иначе сам с должности слетишь — неприкасаемых, говорят, в Империи нынче не осталось.

Немало взлету интереса к «политинформации» способствовала кампания по борьбе с голодом — тоже чудно́: говорит поп, что «приняли решение», но так это же его в далеком Петербурге приняли, а как оно будет — жизнь покажет. И показала! Раз — и в деревню прибывают экипажи с хлебом, консервами и даже солью с сахаром да чаем на зиму. И неплохо отгружают — даже самые кулачистые кулаки от царёвых гостинцев носа не воротили и охотно набивали погреба, под шумок развернув кампании по списанию долгов — теперь же есть чем отдавать. Как ни странно, но грядущий голод для многих стал не смертельным испытанием, а возможностью прочнее встать на ноги — не столько помощь помогла, сколько списание государством имеющихся недоимков и освобождение от податей на три года. С возможностью продления «по обстоятельствам».

Ну а когда принялись сходить снега, на тех же экипажах прибыло то, что цесаревич называет «семенным фондом». Радости было больше, чем по осени — гостинцы это отлично, земной за них поклон, но лета все ждали с содроганием — посевная обещала поглотить последние запасы, и до первых урожаев времена обещали наступить тяжелые. Теперь ничего, очень даже протянуть можно!

Промеж экипажей, всю зиму и начало весны, по деревням разъезжали непривычно-улыбчивые молодчики с царскими бумагами. Знай мужики, что часть из них — «перевоспитавшиеся» народники, сильно удивились бы, но кто им о том скажет? Вели себя посланцы Личной Его Императорского Высочества Канцелярии тоже непривычно — не гнушались часами сидеть с мужиками за столом, в тусклом свете лучины и под завывания метели за покрытым узорами окошком рассказывая старые, знакомые всем не первый год, но неизменно эффективные для скрашивания долгих зимних вечеров истории о хорошем царе и плохих боярах. Что ж, раз государев человек так уважительно и многословно просит, можно и поругать местные власти. Осторожно. На анонимной основе.

Ух а как весело было в августе — тогда гуляла вся страна, на свои по большей части, но повод-то нешуточный: государыня будущая, даром что немка, баба говорят толковая, и помимо замыливших глаза и потому неинтересных новостей о своих благотворительных похождениях не забыла о своей прямой, Господом дарованной обязанности: родить Наследника. Мальчика назвали Николаем — в честь погибшего (тьфу-тьфу!) цесаревича. Имечко такое, с суеверной аурой, а значит каждый подданный российской короны попросту не может не выпить хотя бы чарку за здоровье Августейшего первенца.

Особенно ликовала Николаевская губерния — самое оживленное и стремительно набухающее людьми и экономикой место в России после Владивостока, где «набухает» еще сильнее, прямо пропорционально вложенным цесаревичем в свое время инвестициям и усилиям. Ох и пестрое это нынче место! Принцип «делай как главный» Омельяновичем-Павленко и Гродековым был применен на неплохом уровне: иностранных специалистов на восточном фронтире Империи резко прибавилось, и они внесли свою лепту в и без того буйное этническое разнообразие тех краев.

Погромов со времен Кишинева по всей стране не случалось, а в Манчжурии их толком и так не было — все были очень заняты. Не то чтобы полная дружба народов — бытовые конфликты на почве расизма никуда не денешь, они были, есть и будут, но все нормально живут, работают, посещают Православные (традиционные и старообрядческие, тут как хошь) храмы и благословляют детей на походы в школу — по количеству учеников первого и второго года обучения Николаевская губерния «успевает» за зависть многим.

И это — при отсутствии площадей, с перерывами (да что там «перерывами», в перерывах как раз учатся) на обширные работы по только-только зарождающемуся личному и общественному хозяйству, часто — на голом энтузиазме! Именно этот народ, на секундочку, с песнями и с радостью причастности к большому общему делу миллионами колесил по великим стройкам коммунизма, так что ничего в общем-то удивительного. В эти времена из-за капитализма с «причастностью» несколько хуже, но это неплохо компенсируется «подъемными», зарплатами и перспективами.

Конкуренция — вот истинный двигатель человеческого прогресса! Когда-то в этом мире основой успеха были личная сила и ловкость, но и тогда находились очень хитрые безволосые обезьяны, которые надевали на голову условную волчью голову и бились в призванных имитировать транс конвульсиях, после этого вещая соплеменникам удивительное. Опасная надо признать работа была — если шаман неделю подряд неудачно камлает на успешную охоту, такого шамана можно и самого в жертву духам принести, авось поможет. Как бы там ни было, со временем эволюционные процессы хомо сапиенс несколько эволюционировали, добавив к силе и ловкости широкий набор других качеств. Конкуренция от этого только усилилась — людей ведь стало несоизмеримо больше, и, как бы грустно это не звучало, они стали самым дешевым ресурсом.

Но долой грустные мысли о судьбах человечества — нас интересуют восточные рубежи исполинской Империи, где развернулась настоящая, сугубо созидательная, неплохо освещаемая и названная газетчиками «Битва двух губернаторов». Что Гродеков, что Омельянович-Панченко твердо вознамерились побороться за звание неофициальной столицы тех мест. Не лично, разумеется, а как проводники доминирующего в головах тамошней аристократии и состоятельных господ мнения. Капиталы — не без зубовного скрежета! — замелькали с умопомрачительной скоростью, Америка выла от восторга, отгружая миллионы тонн строительных материалов и отчаянно боролась с конкурентами за каждый контракт: по большей части смесью демпинга и взяток. Несколько образцово-показательных расправ увеличили долю первого и понизили второго. Не все идеально, но уважаемые господа за судьбу своих вложений в общее дело — набережную там перестелить, новую водонапорную вышку возвести — справедливо переживают и друг за дружкою приглядывают.

Столицы конкурирующих губерний второй год как превращены в одну исполинскую стройку. Добротные, кирпичные стены домов растут буквально на глазах, открывают свои двери трактиры, харчевни, доходные дома, гостиницы, общежития для студентов и рабочих, фабрики и заводы, спешно прокладываются узкоколейки и «конки» до интересных объектов, в порту сутками не замолкают подъемные краны и актуальная времени техника — корабли стоят в очереди, и каждый день простоя сулит финансовыми потерями. Мужики впахивают от души — за двадцать рублей в месяц с полным пансионом в общаге на четыре койко-места в комнате (почти люкс по этим временам!) грех не держаться. Ну а по центру городов к 1893-му году обещали запустить моднейшее устройство — трамвай. Прямо как в Петербурге и Москве — это ли не повод для гордости?

Недавно части оставшихся в присоединенной Манчжурии китайцев присудили обещанное подданство, а ряд государственных чиновников китайского происхождения успешно выслужил личное дворянство: выстроенная Омльяновичем-Панченко с подачи цесаревича относительно честная и прозрачная система позволила прилежным в делах, доселе пребывавшим в высоких чинах китайцам сдать комплекс экзаменов и после проверки в делах удостоиться чина титулярного советника. Китаец без пары десятков добрых знакомых в разных уголках Поднебесной настолько же плох, как и китаец, который не хочет выстраивать на чужбине диаспору, чтобы комфортно проводить время с соотечественниками, не утруждая себя ассимиляцией — китайские иммигранты поступают не шибко обильным, но стабильным ручейком. Что ж, будет в славном городке Николаевске свой чайно-таун — китайцы народ мирный, склонный к труду и чаепитиям. Да, не ассимилируются, ну и что? Законы соблюдает, русский язык — его знание на хорошем уровне является непременным условием зачисления в школу — знает, налоги — платит, крамолу на Высочайших персон не производит — многим коренным подданным поучиться бы!