Читер (СИ) - Лекс Эл - Страница 32

Это был ракетовоз. Огромный, больше десяти метров в длину и трех — в высоту, на двенадцати огромных, полу-спущенных, колесах, с двумя раздельными кабинами, между которыми располагался карандаш транспортно-пускового контейнера для баллистической ракеты.

Гигантский колесный монстр внушал настоящее уважение. А еще — опасение. Потому что там, где есть такая техника, обычно присутствует и ее обслуживающий персонал.

Поэтому я моментально плюхнулся на землю, и Скит, секунду промедлив, поступила так же.

— А вот теперь давай трубу. — велел я. — Не нравится мне это.

— Угу. — невнятно ответила Скит, доставая оптику. — Сейчас.

И она прижала монокуляр к глазу, рассматривая ракетовоз.

— Ого! — вырвалось у нее из груди. — Нихера себе! Вот это кабзда!

— Дай сюда. — я протянул руку.

— Погоди! Ух… Вот это да… — продолжала восхищаться Скит, едва заметно перемещая монокуляр туда-сюда. — Прикинь, какой бы технобиот из него получился⁈

Я прикинул.

Мне стало плохо.

— На. — Скит наконец протянула мне монокуляр и потянулась за хадом. — Щас мы его…

— Погоди. — я остановил ее. — Ты хочешь метку поставить?

— Ну да. А что?

— А давай лучше сначала разберемся, что к чему? Откуда он тут, что делает, каковы цели… Где его расчет?

— Какой расчет? Он же заброшенный полвека назад! — Скит махнула рукой. — Сам посмотри!

Я послушался совета Скит и посмотрел на ракетовоз через монокуляр.

Девушка была права — машина только издалека выглядела внушительно и опасно. Стоило разглядеть ее получше и становилось ясно, что если какой-то расчет в ней и присутствовал, то он покинул транспорт очень, очень давно. Почти все видимые стекла были выбиты и блестели в рамах острыми осколками, множество люков и лючков были открыты, а то и вовсе выломаны, и даже бронированная дверь, ведущая внутрь командного модуля, были распахнута настежь и висела на одной петле.

— А откуда он тут? — я повернулся к Скит. — Ты же говорила, что подобной техники никогда не было.

— Ее и не было. Куда запускать МБР под куполом? — Скит пожала плечами. — А что насчет «откуда»… Оттуда же откуда в Аномалионе берется все остальное. Откуда-то.

— Понятно. — я снова приник к биноклю, пытаясь высмотреть хоть что-то подозрительное.

Но ничего так и не было. Никто не появился из ракетовоза, не прошел мимо и вообще им не заинтересовался. Никто, кроме нас.

— Чисто. — резюмировал я, отдавая монокуляр Скит. — Идем посмотрим поближе.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы не топать до неизвестных руин неизвестно сколько. — я пожал плечами. — Это же считай готовое укрытие!

— Ага! — Скит скосилась на меня. — А если оно превратится в технобиота с нами прямо внутри?

— Ты же сама говорила, что в биотов превращается только то, что далеко от людей. — я ухмыльнулся. — К тому же, судя по его виду, он если и превратится в биота, тот моментально издохнет от собственной убогости. Идем.

Скит, недовольно бурча, поднялась, и мы потопали к ракетовозу.

Вблизи он оказался в еще более печальном состоянии, чем казался издалека. Пробитые шины, отломанные внешние детали, соскобленная ветром и песком краска, а люки, все, как один, распахнутые, местами висели на одной петле, а то и вовсе отсутствовали… Да, эта машина уже никогда не встанет на боевое дежурство.

Да что там дежурство — у него и ракеты-то не было в транспортно-пусковом контейнере — я это проверил первым делом, как только обошел ракетовоз по периметру и убедился, что ни за ним, ни под ним никто не прячется. ТПК был закрыт, но не до конца — между крышкой и корпусом была заметная щель, в которую я посветил фонариком и убедился, что он пуст. Вот и хорошо, а то коротать ночь, зная, что у тебя над головой лежит несколько тонн взрывчатки взрывчатки, которая может сдетонировать в любой момент от чего угодно или ни от чего вообще, не очень приятно.

Конечно, в Аномалионе детонация могла произойти и без ракеты тоже, да, собственно, и без ракетовоза вообще — просто пространство само в себя сколлапсирует, деля на ноль все, что в нем находилось… Но все равно было как-то спокойнее понимать, что ракеты у нас над головой нет. Так сказать, уменьшать риски.

Пока я прыгал по верхам, Скит оставалась внизу и следила за окружением. Когда я спустился с крыши ракетовоза и кивнул на ее вопросительный взгляд, она кивнула тоже и перевела ствол на приоткрытую дверь кабины, на которую и так поглядывала то и дело.

Кабина находилась так высоко от земли, что мне пришлось подцеплять полотно двери стволом автомата, чтобы открыть ее. Дернув ее на себя, я направил внутрь поднятое на вытянутых руках оружие со включенным фонариком, ощупывая лучом света пространство внутри кабины. Не обнаружив никакого движения, кроме обалдевшего от света мотылька, который выпорхнул из железного ящика и унесся в сгущающуюся тьму, я повернулся к Скит, махнул рукой, и мы забрались внутрь кабины по ржавому подобию лесенки из металлического троса и одной ступеньки, держащейся на нем.

Кабина это было единственное место, в котором можно было бы провести ночь. Несмотря на свои огромные размеры, ракетовоз практически не имел внутри себя свободного объема… Исключая, конечно, объем ТПК, но в него мы пролезем даже если очень захотим. А мы еще и не хотим вдобавок. Уж лучше в тесной кабине, чем в гулкой гигантской трубе, которая еще и не закрывается толком. Не говоря уже о том что вряд ли вообще мы сможем проникнуть в нее — крышка ТПК весит хрен знает сколько, может, ее и руками-то не поднять, а все приводы ракетовоза давно уже сгнили.

Несмотря на то, что у грузовика было две кабины, действительно кабиной являлась только одна — та, в которую сейчас залезали мы. Здесь было два места и предполагалось расположить водителя и оператора, а в другой кабине располагался командир боевой машины, обладающий средствами связи и навигации.

Хотя, конечно, сказать «два места» это означало сделать очень серьезный комплимент интерьеру. Два жестких кресла, стоящих одно за другим, причем спинка переднего наполовину отломана и держится на честном слове, вырванный с корнем руль, висящий на пучке проводов, разбитые стекла приборной панели, сорванные со стен, а то и вовсе пропавшие в неизвестном направлении провода и распределительные коробки — все это не навевало приятных мыслей и уж тем более не способствовало атмосфере комфорта. В другой ситуации мы бы сюда, конечно, не полезли ни за какие коврижки, но ночь неумолимо надвигалась и выбора, в общем-то, особенного не было.

Я отрезал все, что смог отрезать, оторвал все, что смог оторвать, и выбросил все это наружу, освободив тем самым еще немного места. Обрывками проводов умудрился подвязаться отломанную спинку кресла так, что ее можно было расположить между сидушками, образуя из них практически лежанку. Места все еще было категорически мало, но уже возможно было улечься вдвоем, прижавшись друг к другу для сохранения тепла, и даже запереться внутри бронированной кабины оставалось возможным благодаря чудом уцелевшим замкам на дверях.

Пока я все это делал, солнце уже практически укатилось за горизонт, поэтому мы забрались в кабину, завесили разбитое лобовое стекло собственными рюкзаками и плитниками, а второе, боковое — закрыли специально обученной бронированной перегородкой. Стича с нами не было — он улетел минут пятнадцать назад, наверное, кормиться. Как-никак сегодняшний свой обед он пожертвовал на восстановление машины Скит. Смышленый же все-таки зверек, просто умереть не встать…

Мы тоже решили перекусить перед сном, и я приладил на свое место импровизированный столик, сделанный из отломанной спинки кресла. Она покрыла все пространство между креслами, превратив их, по сути, в одну плоскость, так что пришлось сидеть «верхом», расставив ноги по бокам получившейся лавки. Разобравшись со «столом», мы достали свои пайки. Скит — уже знакомый бежевый MRE, я же — зеленый картонный кирпич, тоже разовый, который купил еще в Виндзоре.