Начальник милиции. Книга 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 11

Возле пионеров, заламывая руки, крутилась пионервожатая. Я спросил у нее, кто был в одной палатке с пропавшим.

Она посмотрела на нас с Мухтаром с надеждой, будто мы были последней соломинкой, а потом позвала нескольких ребят:

— Петя, Сережа, Гоша!

Те нехотя поднялись с бревнышка и направились к нам. Вид у пацанов — будто нашкодили. Глаза всё отводят, и не потому, что те на мокром месте. Это меня и насторожило.

Я знаком показал пионервожатой, что поговорю без ее участия.

— Найдите Женю, пожалуйста, — причитала она, — меня уволят, еще и под суд… я головой отвечаю…

Я отвел пацанов с сторонку.

— Ну, рассказывайте, хлопчики… с самого начала.

— Рассказывали уже, — пробубнил рыжий с оттопыренными ушами по имени Петя.

Видимо, он был у них лидером, потому что остальные исподлобья на него поглядывали и молчали.

— Это вы милиции рассказывали, а у меня особый сотрудник. Мухтар. Он не слышал.

— А он понимает? — с удивлением выдохнул долговязый мальчик, которого звали Гоша.

— Конечно, — заверил я на полном серьезе. — Может, не все дословно, но улавливает эмоции. И если человек врет, он подаст сигнал.

— Какой сигнал? — в голос пробормотали пацанята.

— Секретный… — многозначительно хмыкнул я. — Так что давайте без небылиц и по существу.

— Ну-у, чего рассказывать? — жевал губу рыжий. — Спим мы, значит, в палатке, а Женька вдруг засобирался в лес. Сказал, что звезды пойдет смотреть. Он у нас этот… Астронавт.

— Сам ты астронавт! — перебил Гоша. — Астроном!

— А, ну да, точно, — согласился рыжий.

— У него еще дома телескоп. Огромный такой, во-от такенный…! — с некоторой завистью проговорил Гоша.

— Звезды, говорите? — хмурился я. И показательно посмотрел на Мухтара. — Допустим. Дальше что?

— Ушел и ушел, а мы уснули, — пожал плечами Петя, не поднимая глаз.

Я внимательно посмотрел на пацанов — одежда в колючках, у одного боты в засохшей грязи.

— А вы куда сегодня ходили? — стал я допытываться.

— Да никуда, — заверил рыжий. — Проснулись, а тут это всё, и нам строго-настрого запретили покидать лагерь. Вот сидим, ждем…

Врут. Я незаметно дернул Мухтара за поводок два раза, тот лег.

Я показал на пса рукой:

— Вот и сигнал, что-то вы врете милиции. Нехорошо, ребятки…

— Да ничего мы не врем! — пробурчал рыжий. — Скажите, пацаны, да?

— Угу, — пробормотали двое дружков в ответ.

Пока не колются, значит.

— Показывайте палатку, — сказал я.

— Вон она, крайняя.

Мы вместе подошли к палатке. Советская, двухскатным домиком из брезента цвета хаки, на палках и с колышками. Двухместная, но в такую набиться и впятером можно, если ты не как Баночкин только.

Я заглянул внутрь:

— Где вещи пропавшего?

— Вот, — Петька ткнул на новенький спальник.

Явно импортный. Яркий, цвета морской волны.

Я его вытащил, и в этом спальном мешке еще оказался многофункциональный складник, тоже импортный. Интересно.

— Где его рюкзак?

— Вот, — Гоша вытащил рюкзак из палатки и протянул мне.

Рюкзак оказался не из брезента, а из синтетической плотной ткани. Таких в Союзе не шьют.

— А кто у Жени родители? — спросил я.

— Инженеры, вроде, — ответил рыжий, глядя на складник, как лисица на сыр.

Инженеры в СССР не шикуют — они обыкновенные работники. Интересно, откуда такие вещички?

— Нравится? — я повертел перед Петькой ножичек, открыл несколько клинков, и складник ощетинился шилом, отверткой, открывалкой и чем-то еще. Клинки сверкали на солнце.

— Он мне зажал его… — насупившись, пробубнил Петька. — Хотя обещал поменяться. Я ему марки негашеные предлагал. Целый альбом за него.

— Марки — тоже вещь хорошая, — кивнул я. — Ну, теперь Женька пропал, и нож тебе достанется? Так?

Глаза мальчишки блеснули, но он тут же взял себя в руки и, ковыряя взглядом землю, проговорил:

— Найдется еще… Вы же найдете?

Все ясно… Завидуют пацаны Женьке, что у него такие классные вещи. Вот и мотивчик.

Я напружинил голос.

— А ну рассказывайте? Вы его в лес ночью заманили? Достал он вас, красуется перед девчонками, козыряет вещами заграничными, как новый рубль сверкает. И вы решили его проучить… Вы не хотели, чтобы он заблудился, просто напугать решили. Так? Если скажете правду, Мухтар его найдет, и вам ничего не будет.

— Правда нам ничего не будет? — с надеждой спросил Гоша.

— Заткнись ты! — шикнул на него рыжий и наступил Гоше на ногу.

Я взял Петюню за шкирку и переставил его подальше от друга. А потом строго проговорил:

— Так, партизаны! Чем больше тянете резину, тем большей опасности подвергаете своего одноклассника, — я ткнул пальцем сначала на Гошу. А потом на рыжего: — У тебя на штанах колючки, а у тебя кеды в свежей грязи. Вы не спали ночью, куда-то ходили. По лесу шастали… Я найду, куда вы ходили, Мухтар найдет, не сомневайтесь. Но если сами покажете и расскажете, то, может, я никому не доложу про ваши проделки… Все зависит от вас, от того, смогу ли я найти Гребешкова…

— Говори уже, — пробурчал Гоша, глядя на главаря.

— Да, говори, или мы скажем! — поддержал третий пацаненок.

Рыжий вздохнул, шмыгнул пару раз носом и проговорил:

— Да мы просто напугать его хотели… Откуда же знали, что он в чащу рванет? Дурак…

— А теперь давай с самого начала, с чувством, с толком, с расстановкой, — по-учительски проговорил я. — И помни, Мухтар чует, когда врут.

Пацаны покосились на пса, тот внимательно посмотрел в ответ, будто понял меня.

— Ну-у, мы на спор предложили ему в реке ночью искупаться, — начал Петя, теребя пуговку на рубашке. — Если сможет и не испугается, то альбом с марками — его, если нет, то пусть свой ножик складной нам отдает.

— Так просто? В реке ночью? — с сомнением проговорил я.

— Не просто… Речка эта Черной зовется, место гиблое, все знают… Нельзя там даже днем купаться. А ночью тем более. Кикимора в камыши утянет.

— Сам придумал? — хмыкнул я, уже собираясь подать Мухтару сигнал, чтобы он изобразил недоверие, но пионер продолжил.

— Пацаны рассказывали, да это все знают. Вот даже у вожатки нашей спросите, если не верите…

Конечно, черная рука, синяя борода, гроб на колесиках… Какие там еще в советском детстве бытовали страшилки, в которые многие ребятишки свято верили? В Черную речку тоже небось верят.

То есть, искренне заблуждаются.

— Дальше что? — подбодрил я Петьку.

— Ну, может, нет там никаких кикимор, — вдруг проговорил он. — Только ночью все одно страхово, аж до мурашек. На этом и решили… — он стрельнул ещё в меня взглядом, но молчать ему и самому было невмоготу, и он договорил: — сыграть. Я, в общем, там притаился в камышах, нарядился как чудище лесное. Ветками обвешался, ивовой корой их закрепил, лыко у ивы, что веревка — крепкое. Стал похож на лешего. Ну или на кикимору. А пацаны, значит, Женьку привели. Тот веселый, щас, говорит я у вас альбом с марками выиграю. Не верю я в ваших русалок и прочих кикимор. В советской энциклопедии написано, что фольклор это всё, темнота народная. Стал он раздеваться, остался в плавках, начал в воду заходить. Как вдруг в воде плеснуло что-то впереди него.

— Кикимора? — с усмешкой покачал я головой.

— Нет, конечно! Рыба плавилась. Лещ.

— Да карп это огроменный, — перебил его Гоша и тут же замолчал.

— Вовремя, короче, плесканулась, — продолжил Петя с напряжением, — только черные круги на воде. Ну и Женька трухнул знатно… Хотел было назад, а пацаны давай смеяться, что он трус-белорус, ну и все в том духе, трусишка-зайка серенький. Смеяться стали. И он насмелился, пошел в воду…

Сердце у меня замерло, неужели пацан утонул? Но перебивать не стал. Очень похоже, что правду рассказывает ватага этих шалунов.

— Так вот, — продолжил Петька. — Я гляжу из камышей, стою по колено в воде и наблюдаю, как Женька весь трясется, и нет уже на роже его надменной ухмылочки, как обычно. Но вперед идет, в воду. А потом нырнул, как и договаривались. А когда он стал выходить из воды, пацаны ка-ак заорут: «кикимора, кикимора!» — и врассыпную. Мы так с ними договорились. И тут я такой, как выскочил, как выпрыгнул! Но в камышах запутался и на колени упал в жижу… Измарался, еще больше на лешего стал похож, будто нечисть из зарослей натурально вылезла. Хлюпал, что бегемот, пытаясь встать, аж сам себя напугался. Чего уж про Женьку говорить. Тот так перетрусил, что с криком «мама» ломанулся из воды — и бежать, только голые пятки сверкают. Вот…