Первомай (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 19

— Меня забыли, как зовут.

— Вас таких, знаешь сколько! — вступился за меня дядя Витя. — Всех разве упомнишь⁈

— Нет, тошноты нет. Головокружение небольшое.

— Так. Сегодня постельный режим, а завтра с самого утра идите в поликлинику, прямой наводкой к невропатологу. Там вами займутся и больничный оформят. Я сейчас напишу справку. Ивашкин, димедрол подготовь.

— Внутримышечно?

— Да.

— Да какой больничный! — возмутился я. — Мне же в отдел надо!

— Успеете, поработаете ещё.

— Работа не волк, — покивала головой Настя.

— Работа не волк, а произведение силы на расстояние, — качнул я головой.

— Шутите? — уставилась на меня докторица. — Это хорошо. Но только не перетруждайте мозг, пожалуйста. Время позднее, ложитесь спать, а утром — в поликлинику. Так, снимайте штаны.

— Ой… — обронила Настя, но выходить из комнаты не стала.

Я чуть приспустил штаны и получил шлепок по заднице. После этого врачиха с санитаром ретировались, а Настю выгнал дядя Витя.

— Всё, поправляйся, — бросил он перед уходом. — А электроплитку если ещё раз увижу, коменданту скажу. Чтоб завтра же убрали, ясно?

Вопрос не требовал ответа, поэтому он вышел, хорошенько саданув дверью, и я остался один. Ну, то есть с соседом.

— Ну, ты и герой, — кивнул с улыбкой Давид. — Ты чего за эту дурочку впрягся?

— А как? Её бы оприходовали в два счёта. Трое уродов.

— Да хрен её оприходуешь, она сама кого хочешь оприходует. Теперь не отобьёшься, будет бегать за тобой. Ладно, хозяин — барин.

— Слушай, ты бы и сам вступился за девчонку, — пожал я плечами. — Какая разница, за кого именно. Просто такая ситуация требует вмешательства.

Давид не ответил и только пожал плечами.

— Ладно, надо, пожалуй, спать ложиться, — заявил я, ставя точку в дискуссии. — Завтра вставать рано.

— Про Москву-то не рассказал, — бросил он.

— Да, чего рассказывать, Москва, как Москва. Съездишь как-нибудь, сам посмотришь. Я сейчас. Выйду на минуточку.

Я вышел из комнаты и прошёлся по коридору. Нужно было осмотреться. Где туалет, где кухня, где душ. Всё нашлось и в принципе было в приличном состоянии. Видно, что общага не студенческая. И даже на кухне, когда зажёгся свет, не было тараканов, разбегающихся врассыпную.

На кухне была газовая плита и два холодильника. Нужно было выяснить, в котором из них лежат мои продукты. Во время экскурсии я никого не встретил и вернулся к себе, примерно понимая уже, что здесь и как.

— Дато, слушай, — обратился я к своему соседу. — Мне там бабушка собрала кое-что. Ты бы не мог в холодильник отнести, а то голова закружилась.

— В холодильник? — удивился он. — Крепко ты долбанулся, да? Зачем носить? Просто за дверь поставь, тот же эффэкт будет.

— То есть чайки растащат?

— Лучше меня угости! — помахал он ладонью перед моим лицом. — Будто не знаешь, что на кухне всё исчезает в один момент.

Ну вот, всё-таки на студенческую общагу тоже похоже…

— Конечно, угощайся, генацвале, здесь копчёная колбаса, конфеты и бабушкины пирожки. Сейчас вытащу из портфеля.

— А я-то думаю, — разулыбался Давид, — что это от тебя так пахнет вкусно. А это бабушкины пирожки! Не хачапури, конечно, но тоже сойдут, да? Надо твою Настю научить хачапури готовить. Пусть отрабатывает спасение.

— Все за раз не съешь, — усмехнулся я и протянул ему пакет с едой. — А я спать.

Я завалился в постель и практически сразу уснул. И даже никакая разница во времени, а в Москве сейчас было на четыре часа меньше, не смогла противостоять нервному напряжению и димедролу. Я уснул с лёгким сердцем и мысли о неопределённом будущем меня не мучили. И вообще на душе было удивительно спокойно.

«Ну, за новую жизнь!» — мысленно сказал я и, закрыв глаза, провалился в сон, полный цветных, жизнерадостных картинок.

Утром зазвенел будильник, и я резко сел на кровати. Будильник звенел и звенел. Он стоял на стуле рядом с Давидом. Я глянул в окно. Светало. Было бы здорово сейчас пробежаться, чтобы снова ощутить огонь юности, как тогда, на Ленинградском шоссе. Но нужно было придерживаться легенды и продолжать изображать травму и амнезию.

— Давид! — крикнул я, поднимаясь с постели. — Проснись! Пора шить сарафаны из ситца.

— Э-э-э… — простонал он, не открывая глаз. — Думаешь, это будут носить?

Я усмехнулся. Культурный код у представителей одного поколения зачастую совпадает.

— Будут, ещё как будут, — без тени сомнения подтвердил я. — Если узнают, что их Давид сшил.

Перед туалетом уже была очередь. Надо раньше вставать, чтобы не терять здесь время.

— Как в поезде, бл*дь! — недовольно рявкнул немолодой мужик, выходя из туалета. — Налили, сука, хоть в сапогах болотных заходи.

— О, Артёмыч с бодуна, сегодня, полундра, братва!

— Явился? — остановился он напротив меня.

— Ну, вроде, — хмыкнул я.

— Вроде Володи, — махнул он рукой. — Натравлю на тебя баб, если нити, бл*дь, не будет, попляшешь тогда.

— Артёмыч, на меня натрави! — засмеялся кто-то из парней, но тот, чуть повернув голову в сторону весельчака, мрачно отчеканил:

— Спроси себя, а на*уя?

— О! Новый афоризм!

Все захохотали, а он, тяжело шагая, ушёл по коридору.

— Саня, ты, говорят, банду вчера обезвредил, ценой собственной памяти, — подошёл ко мне улыбчивый парень в футболке и трико. — И ничё теперь вспомнить не можешь.

— Кто говорит? — нахмурился я.

— Армянское радио. Так чё, было или нет?

— Не помню, — подмигнул я.

Все заржали.

— Ты смотри, не забудь, что червонец мне должен!

— И мне четвертной!

— И мне!

— А мне полтинник!

— Долги отдают только трусы, — сказал я. — Шустрые вы, смотрю, как электровеники.

Парни снова засмеялись. Ну, ничего так, нормальная атмосфера. Разговоры о потере памяти пошли уже.

Когда я вернулся в комнату, Давид варил кофе в турке на электроплитке.

— Давай пирожки, брат, — кивнул он. — Сегодня по-королевски позавтракаем.

Я снова положил на стол пакет с бабушкиными гостинцами, уже заметно облегчённый. В дверь постучали.

— Войдите! — гаркнул мой сосед.

На пороге тут же появилась Настя.

— Ну, что я говорил? — сверкнул глазами Давид. — Новая поклонница, да?

— Вы что? — не обращая внимания на эти слова спросила Настя. — Александр Петрович, нам же в поликлинику нужно!

— Нам! — многозначительно повторил он и поднял палец вверх.

— Да, я же вчера ещё сказала, что провожу Александра Петровича. Мне во вторую смену сегодня. Я с подружкой поменялась.

— Ну, иди, угощайся тогда, — кивнул я. — Пирожками.

— Сестра милосердия, кофе хочешь?

— А вы что, кофе пьёте?

— Пьём.

— Ну… налейте, если не жалко. Молока нет?

— Молока нет. Бери кружку. И сахар подай. Вон он в шкафчике. Пациент твой послаще любит.

— Не, мне не надо, я решил без сахара пить, — отказался я, учитывая, что кофе я всегда пил только чёрный и только натуральный.

— О, мужчина! — кивнул Давид. — Уважаю, брат. Не зря головой бился.

— Ну что ты такое несёшь! — засмеялась Настя. — Как только не стыдно! Не слушайте его!

Допив кофе, я встал из-за стола.

— Ну, пойдём, Алёнушка.

— Я ж Настя… — испуганно заморгала она.

— Помню. Внешность архетипичная, как у русской красавицы. Поэтому так и сказал.

— Не такая уж и красавица, — зарделась Настя, но глаза засияли.

Бестолочь. Я усмехнулся.

— Пошли лечиться.

Я оделся и вышел вслед за своей добровольной сопровождающей. Где находилась поликлиника, я, естественно, ни сном, ни духом, как говорится.

— В какую пойдём? — спросил я, выходя из общаги.

— В поликлинику? — удивилась Настя. — Так в нашу, в фабричную. Там же нервопатолог хороший.

— Ну, ладно, — засмеялся я. — Раз патолог имеется, хоть и нервный, пойдём в фабричную. Не в областную же ехать, правда?