Первомай (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 1

Это реальная история. Она началась в СССР в 1980 году и продолжается до сегодняшнего дня. По требованию выживших, все имена и названия изменены. Из уважения к павшим, все события описаны так, как и происходили в действительности. Все совпадения непреднамеренны. Все негодяи понесут ответственность. Прошлое не предопределено

— Сергей Михайлович! — крикнул я, выходя из лифта. — Вы где там пропали? Долго ещё ждать?

Как чувствовал, не надо было соглашаться на эту дурацкую затею. «Пятнадцать минут» уже вылились в полтора часа. И это ещё далеко не конец. Отснято, в лучшем случае, процентов сорок.

— Сергей!

Словно реагируя на мой голос, софиты погасли и лестничный пролёт, ведущий на крышу, погрузился в полумрак.

— Эй, народ! Вы закончили⁈

Ответом стала тишина. Ох, уж эти Феллини и Михалковы. Можно подумать не сюжет телевизионной передачи снимают, а фестивальный полный метр. Припадая на левую ногу, я начал подниматься по лестнице. Вообще-то, я на съёмки никогда не выезжаю, но сегодня у Михалыча не явился актёр, изображающий матёрого урку, и он попросил выручить.

— Ага-ага, из меня бандит, как из скрипача тракторист — усмехнулся я.

— Ерунда, у тебя типаж бандитский! — возразил наш линейный продюсер.

Нет, во даёт! Типаж!

— Здрасьте, ты фото преступника видел вообще-то? — хмыкнул я и покачал головой.

Для написания сценариев мне приходилось перелопачивать материалы следствия, разыскивая данные всех участников событий. Так что я, честно говоря, был не особо творческой единицей. Меня правильнее сравнивать со следаком, а не с творцом телевизионных иллюзий.

— Саш, а ты в зеркало на себя смотрел? — изобразил кривую улыбку Михалыч. — Вы с ним похожи, как две капли.

Для убедительности он постучал перед моим лицом хлопушкой с надписью «Знатоки следствия. Погибшая заложница». При советах был многосерийный телефильм с тремя главными персонажами, сыщиками из уголовного розыска, их троицу называли знатоками. Вот и игра слов.

Сериал был популярным и широко-известным. Знатоки самые запутанные и заковыристые преступления, щёлкали как орешки. А «Знатоки следствия» — телевизионная программа о преступлениях, раскрытых во времена СССР, как бы с намёком именно на тот самый сериал, потому что ведущим и, типа, автором выступал один из актёров того фильма, Раневский.

— В каком месте похож? — буркнул я.

— В лицевом, в каком же ещё, — засмеялся Сергей Михалыч, нарисовав пальцем воображаемый круг вокруг моего лица. — Ладно, неважно. Ты в кадре-то на две секунды мелькнёшь и всё. Со спины снимем. Подойдёшь сзади, финку воткнёшь, заберёшь портфель, прыгнешь в машину и уедешь. Всего делов-то. Ты же сам расписал, знаешь ведь. Пятнадцать минут, старик, на всё про всё. Обещаю. И гонорар твой. Тебе тридцать штук лишние что ли за несколько минут работы?

Тридцать штук, естественно, на дороге не валяются, чего уж там говорить…

— Выручи, старичок, — продолжил уговоры продюсер. — А то Раневский раскапризничается, а мне отдуваться. Сам понимаешь, если не снимем по графику, будет жуткий скандал. Ты же не хочешь, чтобы меня выперли?

Нет, конечно, да только теперь здесь ещё часа два минимум торчать придётся. Ладно, нечего ворчать, как дед. Как говорится, взялся за гуж — иди в душ.

В общем, поднявшись на площадку перед чердачной дверью, я осмотрелся. Софиты не светили, людей не было. Видать, пока я поднимался на лифте, они спустились пешком. Саквояж только с собой прихватить забыли. Блин. Я глянул на часы, тряхнул головой и взял небольшой портфель, набитый советскими деньгами. Пятьсот тысяч. Деньги по тем временам сумасшедшие.

Вздохнул и поковылял вниз. Подошёл к лифту и нажал большую, прижжённую окурками пластиковую кнопку. Лампочка внутри кнопки загорелась и, мигнув, тут же погасла. Двери открылись, и я вернулся в тесную, исцарапанную похабностями кабину. Нажал кнопку и поехал вниз.

Правда, ехал я недолго. Свет вдруг моргнул — один раз, другой, третий — и лифт, задрожав, остановился. Зашибись. Я ткнул в кнопку первого этажа. Ноль реакции. Вот невезуха! Нервно потыкал ещё несколько раз, прислушался. Нет, никаких признаков жизни. Ну, бляха-муха! Ресурс никакой уже, всё выработано…

В сердцах я долбанул кулаком по кнопкам, не разбираясь, и… свет окончательно погас, а двери с грохотом разъехались в стороны. Сим-сим, откройся, блин. Я выглянул на площадку седьмого этажа и, ругнувшись про себя, решил уже было двигать пешком.

Спускаться на протезе некайфово, прямо скажем, но полдня ждать, заработает ли чудесным образом лифт, смысла, естественно не было никакого. Чудес не бывает, так что я приготовился преодолеть семь этажей. Всего-то.

— У тебя и походка подходящая, — вспомнил я уговоры Михалыча.

Ага, точняк. Треть ноги осталась в Афгане в незапамятные времена, примерно сорок лет назад. С тех пор вот…

В общем, я собрался ковылять по лестнице, но свет в кабине вдруг снова зажегся. Я сделал шаг назад, машинально ткнул в кнопку первого этажа и двери, тут же среагировав, закрылись. Загудел электродвигатель, и кабина поплыла вниз.

Погодите… Мне казалось, что здесь было больше надписей… и вообще… хм… лифт после ремонта, похоже. Странно, что я сразу не обратил внимания…

Выйдя из подъезда, я снова удивился. Ни машин с техникой, ни палатки с кейтерингом, ни, собственно, съёмочной группы. Вообще ничего. Но работа сделана отлично. Прямо чувство такое, что тут реально восьмидесятые, у меня даже что-то такое, ностальгическое промелькнуло, коротко, на одну секундочку. Сердце ёкнуло. Статисты вдалеке выглядели натурально, да и молодая мама с коляской. Всё по сценарию.

Катерина, художник по костюмам, прям в самую точку попала. И коляска такая, как надо, настоящая и не старая. Да и светлокудрая мамаша в чёрной шляпке-таблетке и в сером слегка расклешённом к низу пальто с замысловатыми защипами на плечах выглядела, как сейчас модно говорить, аутентично.

— Мать, — обратился я к статистке. — А где вся группа?

— Чего? — вздёрнула она бровки. — Какая группа?

Я на юных девиц давно не смотрю, но тут отметил про себя, что она миленькая.

— Ну, не детсадовская же, съёмочная. Где еда, где народ? Где Сергей Михайлович?

— Съёмочную группу на «Мосфильме» поищи, — хмыкнула она и легонько мотнула головой, а потом с сарказмом добавила, — отец.

Хм… При чём здесь «Мосфильм»?

— Я не понял, отменили съёмки или что?

Но девица только закатила глаза и, покачивая бёдрами, медленно покатила коляску прочь. На просевшем подтаявшем снегу за колёсами потянулись наполняющиеся водой следы.

Ненавижу такие приколы. Я сунул руку в карман, чтобы вытащить телефон и позвонить. Тьфу… На мне же пальто из реквизита, а телефон остался в куртке. Только вот где теперь куртка? В трейлере. А трейлер? Нет, ну, ё-моё! Как чуял, не хотел соглашаться. Съёмки — это всегда полная хрень.

Уехать не должны были, там на чердаке свет остался. Значит, они были где-то поблизости. Я внимательно осмотрел длинный двор, ограниченный с двух сторон бесконечными серыми монолитами девятиэтажек, а с третьей — пристройкой некогда знаменитого универсама «Ленинградский».

Никаких телевизионных машин не было видно. Трансформаторная будка, «Газик» защитного цвета, красный «Москвич», бежевая «Победа», очень натурально занесённая обтаявшим и почерневшим снегом, жига и ЛуАЗ. Где его откапали, вообще! Выглядел он, как новенький.

— Алё, тётя-мотя, сказать что ли не можешь⁈ — крикнул я в спину дерзкой девчонке, но она только плечами повела. Змея малолетняя.

Двор был огромным, с потемневшим тающим снегом и куцыми ёлками. Пахло весной… По идее, места здесь на всё хватило бы, но, наверное, решили технику за дом выгнать, чтобы не портить картинку. Ладно…

Я повернулся и быстро пошёл вдоль дома по направлению к пристройке магазина. Сейчас в ней располагались «Азбука вкуса», «Перекрёсток» и ещё куча всего. А раньше был гастроном, дочь директора которого и была похищена в далёком восьмидесятом.