Темная сторона души - Михалкова Елена Ивановна - Страница 26
- Предыдущая
- 26/65
- Следующая
Ирина недоуменно смотрела на парня, зашедшего так бесцеремонно. В деревне не было принято входить без разрешения, и уж совсем обязательным было постучать в окошко, покричать хозяев – чтобы вся улица знала, кто к кому пришел. А этот... задохлый по-хозяйски калитку открыл, как будто приходил раньше, а теперь его ждали. «Губы в улыбке кривит», – неодобрительно подумала Ирина, не отдавая себе отчета в том, что так не понравилось ей в улыбке Родиона Копушина и во всем его облике. Вроде парень как парень, похоже, студент, чем-то на приятеля их соседа похож, только волосы темные, а не светлые, как у того. Но приятель племянника Дарьи Олеговны Ирине нравился, хотя она его всего пару раз из-за калитки видела: лицо вроде бы серьезное, а улыбнется – и сразу видно, что на самом деле он веселый. А у незваного гостя наоборот: улыбается, а смотрит серьезно, пристально. Так и уставился!
– Вы кто? – повторила она, спускаясь на одну ступеньку ниже и раздумывая, не позвать ли мать или тетю Машу.
– Родион Раскольников, прелестное дитя. – Копушин сделал жест, словно собираясь поцеловать Ирине руку, и она испуганно отдернула ее. – Да вы, моя дорогая, дичитесь? – с преувеличенным удивлением вскинул брови Родион. – Напрасно. Я с дружескими намерениями.
– Вам маму позвать? – хмуро спросила Ирина.
– Если сами не можете удовлетворить мой искренний интерес, тогда зовите, – пожал плечами Родион. – Я всего лишь хотел поинтересоваться, что с господином Егоровым.
– Мой папа... – растерянно произнесла Ирина, и Копушин мысленно вздохнул: нет, сей объект оказался совершенно неинтересным и предсказуемым. – Он... его сейчас нет.
– Здоров ли он? – обеспокоенно спросил Родион, с удовлетворением наблюдая, как девчонка вцепляется в перила. – Все ли с ним хорошо?
– Нет... то есть... в общем, папу увезли, – выдавила Ирина, желая только, чтобы вышла тетя Маша и избавила ее от общения с неприятным человеком, по-видимому, папиным знакомым.
– Ага, значит, мои показания принесли свои плоды, – грустно покивал головой Копушин. Длинные прямые волосы, обрамлявшие лицо, при каждом кивке падали на щеки, и Родион небрежно встряхивал головой, чтобы откинуть их. – К сожалению, я не мог сказать неправду, как ни симпатичен мне ваш отец.
– Показания? – переспросила Ирина. И неожиданно вмиг прозрела.
Копушин, с нетерпением ожидавший, когда же она разревется, с некоторым удивлением заметил, что из бледной девчонка на глазах стала красной – покраснели щеки, шея и даже длинные худые руки. Нижнюю губу она прикусила так, что стали видны мелкие беличьи зубки, а в глазах вспыхнула ярость. Быстро шагнув навстречу Родиону, отчего ему пришлось податься назад, девица прошипела:
– Значит, это вы папу заложили, да? Все из-за вас!
– Милая, остыньте, – высокомерно посоветовал Копушин. – Я всего лишь засвидетельствовал истину, не более.
– А сюда зачем пришли? – Она не сбавляла тона, что оказалось для Родиона совершенно неожиданным. Поразительно, сколько агрессии! – Что вам от нас понадобилось?
– Хотел выразить свое сочувствие, узнать, как дела с господином Егоровым. Я же вам объяснил!
– Не нужно нам ваше сочувствие! И не притворяйтесь, что вы нам добра желаете! Все вы врете!
Неожиданно она схватила Копушина за грудки и с силой, удивительной в такой худой и невысокой девчонке, тряхнула его так, что он чуть не грохнулся на землю. В другой момент Родион первым посмеялся бы над такой стычкой, но сейчас ему было не до смеха: мелкая истеричка чуть не порвала его футболку, одну из самых любимых.
– Сдурела?! – крикнул он, отшатываясь и пытаясь отцепить руки девицы. – Отпусти, я тебе сказал!
Послышался неприятный треск, и по ткани-таки побежала дорожка затяжки.
Девица и впрямь отпустила его, будто послушавшись, но в следующую секунду влепила Родиону такую оплеуху, что у того загудело в ушах.
– Вот тебе! – выкрикнула она, воинственно наступая на Копушина. – Сейчас еще получишь! Попробуй только к нам снова прийти, понял?!
Ошеломленный ее яростью, Родион выскочил за калитку, но девица не отставала:
– Уходи отсюда, сказали тебе! Уходи!
Копушин сделал два шага в сторону, но внезапно опомнился. Да кто она такая, чтобы посметь дать пощечину ему, Родиону?! И еще орет, как помешанная... Нет уж, милая, раз ты начала первая, то получишь по полной программе, пеняй на себя!
Ирина, налетавшая на незваного гостя, словно наседка, защищающая цыплят, увидела, что парень оборачивается, а на лице его совсем не то выражение, что десять секунд назад. Только что морда была растерянная, даже обиженная, а сейчас стала... Ирина не могла подобрать слово, но ей стало не по себе. Жестокая, вот какая. И глаза словно ушли еще глубже под брови, так глубоко, что и цвета-то не разобрать. С тихим свистом втянув в себя воздух, он двинулся на нее, и девочке первый раз за все время разговора с ним стало страшно.
– Молодой человек! – послышался суровый голос, и Копушин остановился.
От соседнего дома к ним быстро шла пожилая женщина – прямая, с жестким, напряженным лицом.
– Молодой человек, что происходит? – властно спросила она, бросив взгляд на Ирину.
Но Копушин после только что пережитого унижения не собирался сдаваться.
– А это, собственно, не ваше дело, уважаемая, – наклонив голову и улыбнувшись краешком губ, процедил он. – Я разговариваю с дочерью человека, которого скоро посадят за убийство. – Ирина отчаянно замотала головой, и Копушин вновь испытал удовлетворение. – Вы что-то имеете против?
Женщина молчала, оценивающе разглядывая Родиона. Наконец проговорила сухо:
– Уходите, оставьте девочку в покое. Как вам не стыдно!
– Сами уходите, – жестко ответил Родион, решив дожать до конца. – И не вмешивайтесь не в свое дело.
По лицу женщины было видно, что так с ней давно никто не разговаривал. «И твои реакции изучим», – усмехнулся про себя Родион. Но, видимо, день для изучения реакций выдался сегодня неудачный. Девчонка вдруг заметила кого-то за его спиной, и глаза ее расширились в радостном узнавании.
– Степан Андреевич! – вскрикнула она, быстро проскочила мимо Родиона и схватила за руку коренастого мужика простоватого вида, лет сорока пяти, загорелого, одетого слишком тепло для такой погоды и довольно нелепо – в спортивные штаны и куртку на голое тело.
Раньше Копушин этого типа не видел, но времени на размышления ему не оставили: девчонка неожиданно разревелась, уткнувшись в засаленную куртку субъекта.
– Ты что, Иринка? – испуганно спросил мужик, наклоняясь к ней. – Кто обидел? Ударилась?
– Вот он! – оборачивая к Родиону красное, залитое слезами лицо, мстительно проговорила та. – Это он сказал, что папу видел, а теперь к нам пришел, чтобы посмеяться! Он меня обидел, Степан Андреевич!
Родион уже выбрал тактику поведения и даже успел порадоваться, что в его коллекции типов появится новый экземпляр, но мужик не стал разводить философских разговоров и демонстрировать варианты поведенческих реакций. Мягко отодвинув девчонку в сторону, он схватил Родиона за грудки двумя руками почти так же, как маленькая стервозина пять минут назад. Но вместо того чтобы трясти или толкать, мужик резко развел руки в разные стороны. Многострадальная копушинская футболка издала предсмертный треск и повисла на его чахлой груди двумя тряпочками.
– Если мне Вероника или вот она, – он кивнул на стоявшую позади девчонку, – на тебя пожалуются – без кишок останешься.
Голос его был беззлобным, выражение лица почти не изменилось, но Родион с удивительной ясностью представил свое тело, с которым проделают то же, что проделали только что с его одеждой. Но из майки вынимать нечего, а из него вынут кишки. Собственные кишки вдруг представились Копушину в виде блестящих немецких колбас, развешанных в сарае на толстой бельевой веревке. Родион схватился за обрывки ткани, сделав слабую попытку запахнуть их на груди, а затем побрел в сторону своего дома. Лесник даже не посмотрел ему вслед. Он кивнул молчаливо стоящей Елене Игоревне, задумчиво наблюдающей за уходящим парнем, и позвал Ирину:
- Предыдущая
- 26/65
- Следующая
