Маяк надежды (СИ) - Кас Маркус - Страница 31

Когда чувствуешь все потоки сил, интуитивно начинаешь понимать их действие. На каком-то базовом уровне, но тем не менее.

Вот и я понял, что судьба снова побаловала меня, приведя в это место. Перенасыщенное стихией настолько, что стало возможно так быстро перейти на начальный ранг.

Я вытянул вперед руку, по которой плясал огонь, и улыбнулся. Зачаровывающе красиво.

Хорошо, что никто этого не видел.

Стихийники были способны на такое. Начиная со второго ранга и выше. Умение это было опасным и плохо контролируемым. Да и по сути больше устрашающим, чем полезным. Вид огненного человека мог повергнуть противника в шок на несколько секунд. Достаточно для того, чтобы нанести удар. Защиты огонь не давал, ну а на пламя никто в здравом уме бросаться не стал бы. Ну и диких зверей отпугивать удобно.

По мере того, как солнечные лучи освещали всё вокруг, постепенно гасла моя пламенная аура.

Доменные печи по-прежнему работали, охладители не сбоили, а трубы выпускали в небо слабые струйки безопасного белого дымка. Всё работало без проблем.

Пещера была наполовину опустошена.

По моим примерным расчетам, её запасов должно было хватить лет на пять бесперебойной работы завода. И это с учетом расширения производства, о котором так мечтал сенатор.

Ну или на ещё одного мага огня.

Причем аномалия всё это время будет восстанавливаться, но уже в нормальном режиме. И по идее хватить её должно сильно так надолго.

Только нужно было перераспределить подпитку ключевых систем, направить потоки снизу и продумать способ сброса излишек.

Солнце начинало припекать, а меня потянуло в сон. Наступил откат и ноги ослабели. Я побрел к лугу, зеленеющему между печами и веткой железной дороги. И прилег на траву, со стоном вытянувшись.

Вот сейчас просто прикрою глаза на пару минут, потом вызову графа Воронцова и…

— Александр, Александр! Ты живой? — кто-то яростно тряс меня за плечо.

Неохотно разлепив веки, я сначала не понял, кто передо мной. Солнце ослепляло и лицо человека было в полной тени.

Рядом находился кто-то ещё. Я почувствовал, как на лоб ложится прохладная ладонь и в меня вливается живительная целительская сила.

Я тут же сел и осмотрелся.

Сенатор, а именно он меня так бесцеремонно разбудил, выглядел невыспавшимся. Скорее всего он вообще не сомкнул глаз и теперь они были воспаленными.

Целитель был каноничным — щуплым и худосочным. Почти все маги жизни, изводящие себя работой, выглядели так. По каким-то своим странным понятиям, о себе целители заботились в последнюю очередь. И быстро сгорали.

Аспект, спасающий жизни, накладывал отпечаток на характер носителя. Редко встречался целитель, не проникнувшийся благородной идеей спасти абсолютно всех. К тому же развитие этой силы требовало либо уникальных случаев, либо долгой и кропотливой работы.

В общем, получался замкнутый круг. Чтобы возвысится, нужно спасать людей. Чем больше их спасаешь, тем сильнее тяга к самопожертвованию. Нужен стальной характер, чтобы найти баланс.

— Я в порядке, — ответил я, прищуриваясь на графа. — А вот вы, уж простите, выглядите неважно, Христофор Георгиевич.

— Позвольте, — тихо произнес целитель.

Сенатор отмахнулся, но мужчина не обратил на это внимания, тут же положив руку ему на плечо. Воронцов облегченно вздохнул, лоб его, исчерченный напряженными морщинами, разгладился.

— Благодарю.

— Больше пострадавших нет? — поинтересовался эскулап.

— Нет. Нет же, Александр Лукич?

Я помотал головой, поднялся и размялся. Всё тело затекло от усталости и не самой удобной постели.

Целитель разочарованно кивнул и засеменил к строениям.

— Ну и напугал же ты меня, Саша, — снова вздохнул сенатор. — Что случилось-то? Почему велел всем уходить?

— А вы почему вернулись? — с укором спросил я.

— Не волнуйся, у меня с собой защита, изготовленная на случай любого магического катаклизма, — граф похлопал себя по карману. — Пришлось, конечно, уйму бумаг подписать, чтобы взять её на время, ну да ладно. И лекаря, безусловно, я тоже соответствующе защитил. От тебя долго вестей не было, я забеспокоился.

— Спасибо вам, — искренне поблагодарил я.

Живительная магия приободрила меня весьма мощно. Я бы восстановился и сам, особенно дома, рядом с артефактом жизни, но забота сенатора и его бесстрашие мне были приятны.

— Так скажешь, в чем дело?

— Кофе.

— Что?

— Сначала кофе. Потом всё расскажу.

— Ах, ну да, — рассеянно улыбнулся сенатор. — Здесь уже безопасно?

— Абсолютно.

— Ну тогда пойдем в сторожку, у Захара точно есть неплохие зерна. Вот уж повезло тебе, Александр. Сторож мой не менее страстный любитель этого пой… напитка.

Кофе и правда оказался прекрасным. Темной свежей обжарки и невероятно ароматный. Кофемолка у сторожа была ручная, с жерновами и вся промасленная от многократного использования.

Я прогрел помол вместе с сахаром и щепоткой соли, и залил крутым кипятком. Недавно где-то увидел такой рецепт, да всё забывал попробовать. Красного жгучего перца ещё бы сюда…

Христофор Георгиевич терпеливо ждал, пока я не закончу ритуал.

Разлил по чашкам и сделал первый глоток, зажмурившись от удовольствия. Надо бы спросить у этого Захара, что у него за поставщики. Чудесный кофе!

Сенатор тоже пригубил и вежливо сообщил:

— Неплохо.

— Ну а теперь можно и к делу, — я вдохнул пьянящий аромат и начал рассказывать.

Граф Воронцов был в полнейшем восторге. И не верил своему счастью.

В его исключительно практичном мозгу уже рождались планы, как использовать свою собственность, внезапно ставшую сокровищем.

Самым прибыльным вариантом было небольшое переоборудование. Дополнить кузней и использовать стихию для чеканки под дальнейшее зачарование. Дополнением можно было сделать производство накопителей, но эта ветвь была не особо выгодной. Всё же огонь не такой редкий аспект. Для производства может быть затратным, а вот для продажи не настолько доходный.

Пока он мне с жаром рассказывал о своих планах, я думал об острове, плавающем неподалеку.

Изучить его нужно и хорошенько. Теперь я лучше понял, как обращаться с природными поглотителями. Стихии огня и воды, которые я собирался задействовать для маяка, мне уже не нужны.

А вот что там есть ещё…

— Конечно же я тебя не обижу, Александр, — говорил Воронцов, выведя меня из размышлений. — Контракт подпишем, всё по чести.

— О чем вы?

— Ну как же, а переустройство заводика? Тут же всё по новой делать нужно. Артефакты для управления, защиты, проводники…

— Обождите, Христофор Георгиевич, — ужаснулся я. — Тут же работы…

— На годы! — радостно воскликнул он.

Вот это меня не очень устраивало. Да, надежно и стабильно. Но… Скучно и однообразно. Погрязнуть в производственной артефакторике мне совершенно не хотелось.

— Я налажу первичные процессы, — решил я. — А дальше этим займется другой артефактор.

— Какой же? — недоуменно вскинул брови сенатор.

— Лука Иванович.

До полного исцеления деду осталось недолго, а такое занятие ему точно придется по душе. Тем более работать он будет с лучшим другом. В том, что патриарх займется любимым делом, я не сомневался. Тут же всё сошлось.

— И точно! — улыбнулся Воронцов. — Уж кому, а Луке я могу доверить свою жизнь, что уж говорить про заводик. Ну, значит, решено!

— Вы же сообщите имперским службам об аномалии? — напомнил я ему.

— Но премию тебе выпишу, не сомневайся. И достойную, — спешно перевел тему граф.

— Христофор Георгиевич, вы же понимаете, что об этом всё равно станет известно. Такое скрыть просто невозможно. Пусть вы в своём праве, но случай исключительный.

— Прав ты, Саша, — расстроено вздохнул Воронцов. — Сообщу, куда уж деваться. Набегут ведь умники, чтоб их. Газоны затопчут.

Я многозначительно взглянул на утрамбованный песок и гравий, которыми была засыпана вся территория возле строений. Но возражать не стал и сочувственно покивал.