Граф Суворов. Книга 3 - Шаман Иван - Страница 7

– Если его сиятельство запретит – не будешь, – заметил идущий впереди Василий. – Правила турнира они определяют, могут и отстранить.

– Это вряд ли, условия уже озвучены дворянскому собранию, и в сенате о них в курсе, – заметила Мария. – Не стоит менять правила после их озвучивания. Негативно скажется на репутации. А вот приказать в индивидуальном порядке не участвовать – могут. И нарушать такой приказ я бы не стала.

– Тоже верно, – кивнул Василий. – Будьте внимательны, выходим на адмиралтейскую набережную. Досмотру не сопротивляться.

Задавать глупых вопросов никто не стал, тем более что невозможно было пропустить жандармов, стоящих посреди дороги и запускающих дальше людей только по одному, сквозь рамку, не сильно отличающуюся по внешнему виду от металлодетектора в моем мире. Зашел – пискнуло, прошли по тебе палочкой – свободен.

Все вежливые, улыбающиеся, но на поясах я заметил не только дубинки, но и пистолеты, а сами полицейские, кроме формы, были одеты в бронежилеты и каски. Серьезно люди готовятся, хотя, учитывая, что переворот произошел всего несколько месяцев назад, я бы не удивился даже появлению на перекрестках бронемашин.

Хотя, если учитывать, что личная сила аристократов в этом мире не простой звук, а большая часть из находящихся на площади может одним резонансом такой броневик на части разрезать, особого смысла в бронетехнике и в самом деле не было. Разве что для вида и спокойствия граждан, но с этим и улыбчивые жандармы справлялись.

У нас, к слову, проверили пригласительные, дважды. Вначале у первой рамки – только у Строгонова, сверившись со списком, а затем – у каждого в отдельности, когда мы выходили с набережной на дворцовую площадь. И вот тут-то каждый на себе прочувствовал, что мы не просто бедные, мы нищие.

Дамы и кавалеры, общающиеся на дворцовой площади, были одеты… нет, не так – наряжены! Словно не стояли на улице, а беседовали в залах подсвеченного дворца. Соболиные шубы с оторочкой, открывающие голые плечи у дам, плавно перетекали в вечерние платья и туфли на высоком каблуке. Фраки и костюмы мужчин были идеально подогнаны и смотрелись элегантно и пафосно даже на забывших следить за своей фигурой жиртрестах, хотя таких и было немного.

Наша группка, еще недавно растянувшаяся на несколько метров и с восторгом озирающаяся по сторонам, сжалась и напоминала стаю ежиков, ощетинившихся в робкой попытке проявить себя. Даже Мальвина и Мария чувствовали себя не слишком уверенно и блекло. И единственное, что нас спасало, – форма.

Больше всего она напоминала форму гвардейцев, отличаясь только цветом. И учитывая, сколько среди приглашенных было военных, – это далеко не худший вариант. К тому же и Мария, и Василий повесили на грудь награды, которых оказалось немало. У Строгонова вообще полгруди в орденах.

Так что на нас смотрели без презрения, скорее со сдержанным любопытством. А стоило нам миновать кичащихся своим богатством господ и пройти ближе ко дворцу, как мы влились в нестройные ряды представителей множества ведомств и родов войск, которым было положено появляться на подобных мероприятиях в форме.

Не скажу за всех, но мне стало легче дышать. А после того, как к Василию подошли несколько человек, здороваясь, я даже немного повеселел. Пусть сам я никого не знал, это временное неудобство. Не в этом году, последний день остался, но я найду способ чувствовать себя в обществе нормально. И получение титула тут не единственное условие. Звание и чин или статус и деньги – вот в чем вопрос.

– Ваше сиятельство, – чуть поклонившись, приветствовал Строгонов подошедшего к нам мужчину, в котором я мгновенно узнал Долгорукого-старшего.

– Брось, Василий, не на плацу, – махнул рукой, мило улыбаясь, старик с пышными усами. – Идем, не должны твои воспитанники в углу стоять.

– Прошу прощения, ваше сиятельство, но мы ожидаем прибытия четы Суворовых, – поклонившись, ответила Мария.

– Вот как, – пожевав губу, проговорил Долгорукий. – Решили моим расположением пренебречь? Ваше дело.

– Еще раз прошу прощения, ваше сиятельство, – поклонился Строгонов, и я повторил его жест. А за мной и остальные кадеты.

– Зря, зря… ну, ваше дело, – кивнул старик, кажется, раздосадовано. С чего ему так расстраиваться, я не понял. Но спустя всего несколько минут в нашу сторону направились несколько молодых людей в дорогих костюмах, явно ничего общего с военным мундиром не имеющих.

Разговаривали они довольно громко, то и дело отвешивая нелицеприятные комментарии ко всем окружающим, совершенно не стесняясь в выражениях. И судя по тому, что остальные это терпели – детки относились к той самой золотой молодежи. Правда, в сторону военных, мимо которых двигалась веселая толпа, ругани не слышалось, возможно, мозгов у выпивох хватало, чтобы не довести до смертоубийства.

– Эти придурки в нашу сторону двигаются, – заметил Шебутнов, хотя и без его объяснения все понимали, что дело идет к конфликту.

– Таран, поставь щит-линию, – попросил я. – Просто на всякий случай. Не давить, не показывать, просто возле нас перекрыть дорогу.

– Если заметят, что мы резонанс используем – будут проблемы, – сказал Леха.

– Ну так сделай так, чтобы не заметили. Строимся в линию. Девушек прикроем, – отдал я команду, чуть сместившись, так чтобы стоять впереди.

– О, а это у нас кто? Какие милые щеночки, – донесся до нас гогот подходивших «господ». В нас чуть ли не пальцем тыкали. – Стоят, глазки грустные, наверное, вас не покормили? Хотите, мы вам косточку кинем? Смотри, какие с ними сучки!

– Держите себя в руках, – сказал Строганов.

– Что ты там тявкнул, твое неблагородие? – усмехнулся пижон. – Рылом не вышел мне указывать.

– За такое и на дуэль можно вызов получить, – достаточно громко сказал я.

– Это кто тут вякнул? – хохотнул мажор и тут же плеснул мне в лицо из бокала шампанским. – Ой, прости, я, кажется, споткнулся.

– Ага, и споткнулся, и обделался, – спокойно улыбнулся я, а вот мажор, поняв, что жидкость замерла в воздухе, слегка сбледнул. – Шли бы вы отсюда, голубки, пока вас гвардия за шкирку не вывела.

– Точно, гвардия, – нагло усмехнулся мажор. – Эй, стража, отбросы применяют резонанс рядом с государем!

Всего секунда, и возле нас, словно из-под земли, появились несколько гвардейцев во всеоружии. Посмотрели на говорившего, на нас, затем на Василия. И, к огромному удивлению мажоров, подхватили их под руки и потащили в неизвестном направлении. Те еще пытались что-то кричать и возмущаться, но бесполезно.

– Ого, оперативно их, – заметил Леха, когда золотую молодёжь приложили несколько раз, запихивая в черный автомобиль.

– Еще бы, сегодня безопасность обеспечивает личная гвардия Суворовых, – довольно усмехнулся Строганов. – Мы знали, что будут провокации, но, чтобы такие топорные… а вам – строгий выговор, за то, что щит вовремя не убрали. Его под углом держать надо, чтобы незаметно. Хорошо хоть, с размером не переборщили.

– Прошу прощения, буду знать, – ответил хмуро Таран.

– Смотрите – прожекторы! – воскликнула Ангелина, и мы обернулись в сторону, куда она показывала. В самом деле, все фонари на площади чуть приглушило, а те, что остались, сошлись на одном балконе зимнего дворца.

– С обращением к подданным выступает его императорское величество, богом данный царь Российской Империи, самодержец Петр Николаевич Романов, – прокатился хорошо поставленный голос по площади, и в то же мгновение она потонула в аплодисментах многотысячной толпы.

Двери на балкон отворились, и перед народом предстал правитель в белом в золотом парадном мундире. Мы стояли очень далеко, а потому из деталей я разглядел лишь аккуратную бородку и толстую перевязь с камнями. На голове императора переливалась всеми цветами радуги шапка Мономаха.

– Братья и сестры, дети мои и слуги, я рад приветствовать всех вас в этот последний день старого года, и вместе с вами встретить Новый год! Пусть этот год выдался непростым для империи, он подходит к концу, а следующий непременно будет лучше и стабильней, – уверенно говорил царь. Повернувшись чуть в сторону, я наконец увидел, что его речь транслируют на большом экране, где лицо императора снимали с близкого ракурса. Поразительно, как он похож на императоров прошлого, будто копия. Теперь стало видно, что за плечами императора стоят женщины, а еще чуть позади…