Остров сбывшейся мечты - Михалкова Елена Ивановна - Страница 12
- Предыдущая
- 12/63
- Следующая
А вот Вика знала – знала сразу, как только две одинаковые девушки в уродливых лимонных костюмах бросились к ней с предложением выиграть в лотерею, – что она непременно что-нибудь выиграет, потому что удача на ее стороне. Она уже выиграла – вырвавшись из своей семьи, получив отличную работу, найдя себе друзей, хотя всю предыдущую жизнь была уверена, что с ней никто никогда не будет дружить... Значит, ей могло повезти и в этот раз. Правда, что повезет так, даже она сама не ожидала.
Поначалу, когда утихли визги лимонных девушек, она стояла слегка оторопевшая и не очень понимающая, какие же эмоции испытывает. Удивление... недоверчивую радость... И лишь потом, когда в ее квартире появился представительный мужчина с тонкой черной папкой, на которой серебристым росчерком была выведена непонятная монограмма, и деловито осведомился о том, как ей предпочтительнее оформлять визу, Вика словно окунулась в счастье, в восторженное предвкушение оживающей мечты. Настоящей мечты, то есть такой, которая сбывается сама по себе. Не пришлось достигать ее тяжким трудом, не пришлось ничем жертвовать, ползти к ней, обдирая колени по дороге. Если бы пришлось ползти, то это была бы не мечта, а цель, а ставить такую цель Вика не хотела. Мечта прекраснее цели.
Она мечтала попасть на необитаемый остров с шестнадцати лет. И даже точно помнила момент, когда ее мечта родилась: когда она увидела у подружки книгу – братья Стругацкие, «Обитаемый остров». Вика не читала Стругацких, но название заставило ее остановиться возле застекленной книжной полки, с которой смотрели забавные стеклянные зверушки: собачонки, бегемотики, ушастые мыши. «Почему же „обитаемый“? – удивилась она тогда. – Нужно было назвать „Необитаемый остров“. И в ту же секунду, рассматривая желтый потертый корешок, поняла, что сама хотела бы оказаться на необитаемом острове, омываемом теплыми волнами. Ходить по нему в полном одиночестве, зарываться в песок, кричать во весь голос и громко распевать песни. Вика даже удивилась возникшему желанию: до тех пор самой сильной ее мечтой было залезть на чердак, закрыться изнутри и устроить там себе комнатку – с голубыми стенами, с синим диваном... И чтобы в дырочку в крыше было видно небо. Необитаемый остров... Как же она раньше об этом не думала?
Вика выпросила книжку «почитать на время», и следующие полгода не читала ничего, кроме Стругацких – и «Понедельник», и «Малыша», и «Улитку на склоне», и «Пикник на обочине»... «Обитаемый остров» оказался вовсе даже не об острове, но она знала книгу наизусть и временами начинала цитировать целые куски к месту и не к месту, чем жутко выводила из себя отца. Впрочем, отец из-за всего мгновенно выходил из себя. Ему нравилось само состояние – «я вышел из себя и сейчас пребываю в ярости».
Постепенно мечта заснула, притаилась в уголке души. Заново свой необитаемый остров Вика воочию увидела в один отвратительный день, когда на нее дважды накричали в метро, порвали новые колготки, а на эскалаторе ее толкнула какая-то бойкая баба, пробивающаяся наверх. Вика снова начала воспринимать человеческую массу вокруг как нечто враждебное, серое, пытающееся и ее сделать такой же серой, поглотить и разжевать, отрыгивая несъедобные пуговицы ярко-оранжевого цвета. «Уехать от всех, – твердила она, как заклинание. – Уехать от всех туда, где нет людей, где не толкают, не лезут в душу, не издеваются... На необитаемый остров».
Тогда она не сдержалась, нарушила свое правило и поделилась переживаниями с Антоном Липатовым, симпатизировавшим ей. От Антона можно было не ожидать предательства – она давно это почувствовала, только по старой привычке боялась с ним откровенничать. Но в тот день на нее навалилось столько гадостей и неприятностей, что она чуть не расплакалась и рассказала ему о своей мечте. Антон покивал сочувственно, сказал правильные ободряющие слова, а вечером прислал ей по электронной почте письмо – странное письмо, она даже не сразу поняла, что он пытается ей объяснить.
«Вика, – писал Антон, – я долго думал над тем, что ты сказала... про необитаемый остров. Знаешь, мне кажется, что ты пытаешься сбежать от действительности и сама придумала для себя красивую сказку. Не обижайся, пожалуйста, потому что я пишу так только потому, что мне хочется тебе помочь. Ты слишком уязвимая, Вика. Давка и ругань в метро – не повод для того, чтобы ненавидеть всех людей. Пойми, что твой остров – он внутри тебя! Если нет, его нужно создать. Это гораздо проще, чем напрасно мечтать о прекрасных и недоступных островах Тихого океана: белоснежных, теплых, бесконечно далеких от земли...»
Вика, прочитав послание целиком, сначала рассердилась на Липатова, который вздумал лезть не в свое дело, потом умилилась его романтичности и попытке писать красиво, затем прониклась жалостью. Ничего-то он не понял, этот благополучный Липатов. Да, впрочем, это и неважно – важно то, что он и вправду старался ей помочь.
И вот теперь она летела – летела, летела! – на остров – остров, остров! – с певучим названием Гуадалканал. Вика знала, что в аэропорту ее должны встретить, отвезти в гостиницу переночевать, а затем – отправить вертолетом на самый настоящий необитаемый остров. «Наверное, маленькая гостиница для богатых постояльцев, – представляла Вика, глядя, как облака поднимаются все выше. – Белая... под пальмами...»
Когда самолет вынырнул из облаков, у нее захватило дух от увиденного. Внизу простирались острова. Большие и маленькие, вытянутые и круглые – нескончаемая череда островов, и Вике захотелось высунуть голову из иллюминатора, чтобы разглядеть, где же она заканчивается. Из синего океана выныривали желтые и зеленые пятнышки, иногда сливались в одно целое.
– Это – Соломоновы острова? – с изумлением спросила Вика.
– Они, – подтвердила соседка. – Красиво, правда? Через десять минут, даст бог, мы с вами приземлимся в Хониаре.
В аэропорту было неожиданно тихо и как-то... скучновато. Человека с листом бумаги, на котором было выведено: «Виктория Стрежина» – Вика заметила сразу, как только вышла из зоны таможенного досмотра. Высокий молодой парень в гавайской рубахе, расписанной пальмами, с улыбкой смотрел, как она подходит к нему.
– Здравствуйте, рад вас видеть, Виктория. Меня зовут Глеб, я представитель фирмы. А заодно и ваш гид на ближайшие сутки. Как вы долетели?
– Все хорошо, спасибо, – ответила Вика, непроизвольно выхватывая взглядом из толпы чернокожую женщину, замотанную в яркую пятнистую ткань. Из прически женщины торчали в разные стороны три палочки, отчего ее голова была необыкновенно похожа на неаккуратное гнездо. – Просто... все так необычно...
– Вы привыкнете, – пообещал Глеб, по-прежнему улыбаясь и изучая ее реакцию. – Ну что же, добро пожаловать в Хониару. Пойдемте, нас ждет машина.
Оставшись одна в гостиничном номере, Вика медленно обошла комнату и остановилась напротив зеркала. Его украсили живыми цветами, похожими на шиповник, – яркими, но без запаха. В зеркале отражалось ее бледное лицо, а в глазах, казалось, застыло удивление.
– Все самое интересное только начинается, – радостно сказала она своему отражению, и оно улыбнулось ей во весь рот. – Только начинается!
На следующее утро Вика снова ехала в машине, зевая на ходу: ее разбудили в четыре утра. Город вокруг был таким тихим, пыльным и неинтересным, что она почувствовала разочарование. Серые коробки домов, мусор на улицах, скучноватые одинаковые пальмы... Вдалеке за городом поднимались горы, густо поросшие лесом. «Почему мне казалось, что остров будет желтым и солнечным? Не такой уж он и солнечный... Неужели и мой необитаемый такой же?»
– Вы раньше летали на вертолете? – прервал ее мысли Глеб, выглядевший так, словно безмятежно проспал двенадцать часов. Сегодня рубаха на нем была в мелких зубастых акулах.
– Нет, никогда, – покачала головой Вика.
– Тогда я советую вам принять вот это. – Гид протянул ей таблетку в серебристой упаковке.
- Предыдущая
- 12/63
- Следующая
