Заблуждения толпы - Бернстайн Уильям Дж. - Страница 56

Сколько Митчеллу приходилось платить продавцам, чтобы стимулировать их продавать акции и облигации? Немного, отвечал Митчелл, всего около 25 000 долларов в год (в то время средний американский рабочий зарабатывал 800 долларов в год). Как компания оплачивала труд своих руководителей? В соответствии с прибылью от продажи ценных бумаг, а не в соответствии с тем, насколько прибыльными эти бумаги оказывались для клиентов. Сколько денег принесла Митчеллу эта схема? Более миллиона долларов в год – неслыханный доход даже для самых высокопоставленных руководителей того времени.

Хуже того, выяснилось, что Митчелл продал акции «Нешнл сити» своей жене в убыток, а затем немедленно выкупил их у нее, благодаря чему смог не платить подоходный налог в 1929 году; что он участвовал в классических махинациях с акциями Ситибанка и выдавал дружеские «ссуды» высокопоставленным руководителям, одновременно вынуждая рядовых сотрудников приобретать акции банка в счет будущей зарплаты – по цене значительно выше рыночной. Когда же сотрудники полностью расплачивались за эти покупки, он их увольнял⁴¹⁹.

Чем чаще в газетных заголовках фигурировали шокирующие зарплаты и кредиты, налоговые махинации и принуждение сотрудников, тем яснее Митчелл, который изначально был уверен в своей победе, осознавал, что вляпался в серьезные проблемы. Впрочем, Пекоре было этого мало: он хотел выявить те порочные мотивы, которые подталкивают продавцов ценных бумаг как таковых, а не только сотрудников «Нешнл сити» продавать клиентам большие пакеты рискованных акций за заемные средства (ведь это был готовый рецепт банкротства тысяч трудолюбивых американцев). К этой задаче Пекора приступил на четвертый день слушаний и наглядно показал, что компания, имея полный доступ к списку обычных вкладчиков банка, «безжалостно», как прямо указывалось в наставлении продавцам, всучивала им акции и облигации⁴²⁰.

На шестой день слушаний, 28 февраля, Пекора сосредоточился на ущербе, нанесенном индивидуальным инвесторам. Перед слушаниями комиссия изучила сотни писем от разорившихся клиентов «Нешнл сити». Большинство пострадавших составляли расчетливые и бережливые люди, которым повезло, как они считали, обзавестись надежной финансовой «подушкой» в виде государственных облигаций и которых продавцы «Нешнл сити» умело разорили, неоднократно закупая рискованные акции и облигации с использованием заемных средств.

Пекора выбрал для дачи показаний Эдгара Д. Брауна из Поттсвилла, штат Пенсильвания, человека обаятельного и вполне публичного. Браун недавно продал сеть театров и хотел переехать в Калифорнию по состоянию здоровья, а потому решил обратиться за финансовым советом и материальной поддержкой в какое-нибудь федеральное финансовое учреждение. В журнале он наткнулся на рекламу следующего содержания:

«Задумались о поездке на дальние расстояния? Тогда вам будет полезно связаться с нами! Забудьте о советах местного банкира! Мы подскажем, как правильно вложить деньги, и будем внимательно следить за вашими инвестициями»⁴²¹.

Крайне важно отметить, что эту рекламу разместил Нешнл сити банк, но что с Брауном связался Фред Раммел из «Нешнл сити компани», который вызвался помочь с вложением припасенных 100 000 долларов, большую часть которых Браун получил от продажи сети театров. Четверть этой суммы уже была размещена в облигациях, в основном в государственных ценных бумагах США. Браун уточнил, что не хочет вкладывать средства в акции.

Раммел с разрешения Брауна приобрел разнообразные внутренние и внешние облигации на сумму значительно больше 100 000 долларов, и потому Брауну пришлось брать ссуды в нескольких банках, включая «Нешнл сити», на сумму 180 000 долларов. Когда портфель облигаций резко подешевел, еще до наступления кризиса, Браун пошел жаловаться.

Браун: [Раммел] сказал: «Это ваша вина, приятель, вы сами настаивали на облигациях. Почему бы не попробовать с акциями?» Что ж, фондовый рынок постоянно рос. В общем, я ухватил наживку и ответил: «Хорошо, покупайте акции».

Пекора: Вы уточняли, какие именно акции покупать?

Браун: Никогда.

Пекора: То есть он сам покупал акции для вас?

Браун: Могу я ответить шутливо? Еще бы он не покупал!

Клерк, составлявший отчет, отметил «продолжительный смех в зале»⁴²².

Далее Браун представил комиссии столь объемный отчет о покупках акций, что Пекора не стал обременять клерков занесением этого списка в протокол. Браун рассказал, как ездил в штаб-квартиру «Нешнл сити» и жаловался на Раммела: мол, тот так агрессивно торгует, что, несмотря на рост фондового рынка, стоимость инвестиционного портфеля Брауна падает. Ему сказали, что компания рассмотрит этот вопрос и обязательно даст ответ.

Ответил Брауну сам Раммел, который посоветовал приобретать больше акций, в том числе акций «Нешнл сити»; к 4 октября 1929 года стоимость брауновского инвестиционного портфеля снизилась еще сильнее. Браун пришел в офис «Нешнл сити» в Лос-Анджелесе и потребовал продажи всех бумаг в портфеле; далее, по его словам, случилось вот что: «Я ощутил себя человеком, который пытается выгнать свою мать из родного дома. Меня сразу же окружили все продавцы, которые там присутствовали, и принялись убеждать, что я поступаю очень, очень глупо».

Компания все-таки продала акции Брауна – 29 октября, в «черный вторник», в разгар спада, оставив клиента ни с чем. Более того, все было проделано чрезвычайно дерзко: компания сама приобрела эти ценные бумаги по стоимости значительно ниже текущей рыночной.

Браун, который двумя годами имел 100 000 долларов, то есть около 1,5 миллиона долларов в сегодняшних деньгах, стал нищим. Как ни удивительно, он попытался получить дополнительную ссуду в размере 25 000 долларов, чтобы спекулировать акциями «Анаконда коппер компании». Банк, разумеется, отказал ему на том основании, что Браун был безработным и недавно разорился⁴²³.

До 1929 года успешные бизнесмены обладали почти культовым статусом верховных арбитров в вопросах общественного блага; но на какой-то срок после 1933 года «комиссия Пекоры» сделала Уолл-стрит главным врагом нации. В обиход также вошло уничижительное слово «банкстер» – за два поколения до того, как оно возродилось на волне мирового финансового кризиса 2007–2009 годов.

Слушания завершились 2 марта, всего за два дня до инаугурации Франклина Д. Рузвельта и на фоне массового банкротства банков, которое современные историки экономики приписывают в том числе предвыборной риторике Рузвельта, прежде всего его угрозам девальвировать доллар по отношению к золоту, что в конечном счете и было сделано⁴²⁴. Общественность жаждала мести, и через два месяца после слушаний Митчелл оказался под судом по обвинению в мошенничестве. Как и в случаях Бланта и Хадсона, Митчелл, вероятно, не совершал ничего такого, что противоречило бы мягким финансовым законам того времени, и его оправдали по всем пунктам обвинения, хотя позже ему пришлось договариваться с государством относительно задолженности по уплате налогов. За следующие два десятилетия он сумел даже восстановить некое подобие былого богатства и респектабельности; в его особняке на Пятой авеню ныне размещается консульство Франции.

Как в истории с крахом компании Южных морей двумя столетиями ранее, законодатели отреагировали с опозданием. Через пятнадцать месяцев после слушаний президент Рузвельт подписал целый пакет законов о ценных бумагах, разработанных по итогам заседаний «комиссии Пекоры», включая сюда и закон Гласса-Стиголла, который строго отделял инвестиционную деятельность от коммерческого банкинга; закон о ценных бумагах в редакциях 1933 и 1934 годов, который регулировал выпуск ценных бумаг и правила торговли; и закон об инвестиционных компаниях 1940 года, который определял рамки полномочий финансовых консультантов и инвестиционных фондов, прародителей сегодняшних паевых инвестиционных фондов.

По иронии судьбы первым председателем комиссии по ценным бумагам и биржам, учрежденной по закону 1934 года и призванной обеспечить выполнение его положений, был не кто иной, как завзятый инвестор-махинатор Джозеф П. Кеннеди-старший. Когда Рузвельту указали на это несоответствие, президент пошутил: «Чтобы поймать вора, нужен другой вор»⁴²⁵.