Заблуждения толпы - Бернстайн Уильям Дж. - Страница 51

Доходы Инсулла зависели не только от Эдисона, но и от Дж. П. Моргана, который финансово поддерживал великого изобретателя. К тому моменту Морган достиг максимума влияния и, будучи поклонником передовых технологий и одним из первых энтузиастов электричества, оборудовал свой дом на Мэдисон-авеню (номер 219) лампами накаливания Эдисона. В отсутствие полноценной электросети это было сродни подвигу, и позже Морган приложил руку к исправлению ситуации, профинансировав строительство первой крупной электростанции и первой линии электропередачи на Манхэттене.

К несчастью для «Эдисон дженерал электрик», низковольтная система постоянного тока которой плохо подходила для передачи энергии на большие расстояния, она начала терять долю рынка, уступая высоковольтной сети переменного тока конкурента «Томсон – Хьюстон электрик компани», основанной в 1882 году инженерами-электриками Элиу Томсоном и Эдвином Хьюстоном. Тревожный звонок для Эдисона прозвучал в 1883 году, когда Великобритания зарегистрировала патент на трансформатор, который «понижал» ток высокого напряжения в сетях переменного тока для использования в жилых помещениях. Этот патент лицензировал в Америке Джордж Вестингауз, который внедрил британское изобретение в систему Томсона – Хьюстона.

Морган, совершив мастерский маневр инвестиционного банкинга, предотвратил крах компании Эдисона, объединив ее в 1892 году с компанией «Томсон – Хьюстон электрик компани» и учредив компанию «Дженерал электрик» (GE). Сам Эдисон никогда не признавал достоинств переменного тока; он продал свои акции GE в порыве досады, а когда позже ему напомнили, насколько те подорожали, философски заметил: «Что ж, что было, то было, но мы чертовски хорошо провели время»³⁷⁹.

У Инсулла обнаружился талант к управлению электроэнергетическими предприятиями, и за десять лет до слияния, итогом которого стало появление GE, он постепенно поглотил всех конкурентов Эдисона и добился монопольного статуса в Чикаго³⁸⁰. Ему доверили руководство чикагским отделением компании, но все пошло прахом после слияния 1892 года, и он остался не у дел. В следующем году он начал действовать самостоятельно, взял на себя управление осиротевшими операциями в Чикаго, умело приобретал и объединял малые коммунальные предприятия в более крупные организации. К 1905 году он расширил свою деятельность далеко за пределы Чикаго, на Средний Запад, управлял своими активами компетентно и в интересах общества. Растущие масштабы отрасли позволяли постепенно снижать ставки и предлагать потребителям пониженные цены вне пикового времени. Инсулл поддерживал законодательное регулирование отрасли, значимость которой становилась все нагляднее, и однажды даже заявил, что, если его компании вдруг не смогут должным образом обслуживать клиентов, их обязанности должно взять на себя правительство³⁸¹.

Довольствуйся он исключительно работой своих предприятий и освещением городов, его до сих пор поминали бы добрым словом. К сожалению, пристальное внимание Инсулла к нуждам потребителей электроэнергии не распространялось на акционеров его компаний. Типичным для ранних финансовых махинаций Инсулла стало размещение в 1912 году на бирже акций компании «Миддл Уэст ютилитиз»: это было сделано не для увеличения производства электроэнергии, а для привлечения капитала на иные операции. В основе его сложных финансовых махинаций лежал выкуп Инсуллом у компании «Миддл Уэст ютилитиз» всех ее привилегированных и обыкновенных акций за 3,6 миллиона долларов. Затем Инсулл продал все привилегированные акции – и лишь шестую часть обыкновенных акций – широкой публике за те же 3,6 миллиона долларов, фактически за бесценок завладев пятью шестыми долями акций компании.

Подобно Хадсону Инсулл не забывал об общественном благе и трудился не покладая рук. Как и Хадсон, он щедро жертвовал на гражданские проекты и поддерживал искусство, в частности, Чикагский оперный театр, известный местным жителям как «Трон Инсулла». Он построил поместье площадью 4445 акров в Либертивилле, к северу от Чикаго, где жители «возводили дома на земле Инсулла, водили детей в школу Инсулла, рожали в клинике Инсулла, использовали фонари Инсулла, готовили на газу Инсулла, ездили по дорогам Инсулла, хранили деньги в банке Инсулла и играли в гольф на поле Инсулла»³⁸². Этот микрокосм олицетворял собой его обширную империю, которая на пике своего развития состояла из множества компаний: 72 тысячи сотрудников, десять миллионов потребителей. Инсулл возглавлял или входил в правления шестидесяти пяти компаний, а в одиннадцати был президентом³⁸³.

Еще в 1898 году Инсулл интуитивно догадался, что надзор со стороны государственных органов предпочтительнее конкуренции со стороны городских коммунальных предприятий, и к Первой мировой войне, во многом благодаря личным усилиям Инсулла, коммунальные компании прочно контролировались государством³⁸⁴. Такое положение дел сказывалось на прибыли, но Инсулл, как и Хадсон до него, прекрасно понимал, что доходнее всего не предоставление товаров и услуг, а их финансирование.

Разнообразие компаний Инсулла сбивало с толка как большинство сторонних наблюдателей, так и, возможно, самого владельца. Он поделил эти сотни компаний на разные уровни, причем компаниям нижних слоев порой частично принадлежали те, что находились на самом верху. Историк и журналист Фредерик Льюис Аллен описал один крохотный фрагмент инсулловской «машины Руба Голдберга» ^[119] следующим образом:

«Маленькая компания “Андроскоггин электрик” в штате Мэн подчиняется “Андроскоггин корпорейшн”, которая находится под контролем “Сентрал марин пауэр компани”, а та выполняет указания “Нью Ингленд паблик сервис компани”, каковая контролируется “Нешнл электрик пауэр компани”, подчиненной “Миддл Уэст ютилитиз”»³⁸⁵.

Обыкновенные акции «Миддл Уэст ютилитиз», подразумевавшие владение и управление, к тому моменту принадлежали личной компании Инсулла «Инсулл ютилити инвестментс». В общем, налицо семиуровневая схема подчинения, в которой описанные выше практики активно применялись не только ради снятия, но и, по словам Аллена, ради снятия «супербогатых сливок» и «супер-супербогатых сливок» в результате объединения нескольких уровней схемы³⁸⁶. К 1928 году этот византийский по своей хитроумности конгломерат уже являлся не исключением, а скорее правилом. В том году из 573 компаний в листинге нью-йоркской фондовой биржи 92 были холдингами, 395 – операционными холдингами и всего 86 занимались операционной деятельностью³⁸⁷.

Продажа акций этих многоуровневых компаний широкой публике по завышенным ценам требовала обеспечить иллюзию прибыльности. Инсулл прибегал для этого к арсеналу финансовых инструментов, достойных Бланта и Хадсона. В первую очередь помогало то, что его компании покупали активы друг у друга по растущим ценам, а затем фиксировали каждую операцию как прибыль. Выглядело так, словно муж продавал своей жене за 1500 долларов «Шевроле», приобретенный ранее за 1000 долларов, а жена продавала ему свой «Форд» на тех же условиях; в итоге каждый получал прибыль в 500 долларов.

Подобно Бланту и Хадсону до него и подобно интернет-магнатам позже, Инсулл буквально купался во внимании публики и прессы. Его, так сказать, августейшее изображение дважды украшало обложку журнала «Тайм» в 1920-е годы; поговаривали, что сфотографироваться с ним перед зданием банка «Континентал» стоило миллион долларов³⁸⁸.

Продавцы Инсулла выступали последним звеном в заключительном акте этого фарса с привлечением заемных средств. В начале 1929 года специально обученный контингент впервые начал продавать публике акции компании высшего уровня «Инсулл ютилити инвестментс» – исходно по цене в десять раз выше стоимости ее активов, а затем и вовсе дороже в тридцать раз (настолько велик был энтузиазм общественности). Но эти схемы, как и трасты «Голдман Сакс», создавались для периодов экономического бума. Любые конвульсии экономики, способные сказаться на выплате энергетическими компаниями процентов и дивидендов по облигациям и привилегированным акциям (первыми подлежавшими погашению), были чреваты резким уменьшением дивидендов и обвалом цен на обыкновенные акции. Страдал и собственный капитал держателей обыкновенных акций, которые часто владели ими в кредит. Этот процесс ускорялся с каждым шагом вверх по холдинговой иерархии Инсулла.