Песня Волчьей луны (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 4

Ирвин откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и повторил:

– Не слышу ее. Больше не слышу. Господи, помоги мне, неужели… – он помолчал несколько мгновений, а потом спросил: – Вам рассказывали о Песне Волчьей луны, Арьяна?

– Не успели, – холодно ответила Арьяна. - Вы появились очень невовремя.

– Раньше все хармиране слышали Песню Волчьей луны, – произнес Ирвин. – Когда она звучала, все могли обращаться и становиться волками. Беда оборотничества в том, что человек постепенно теряет разум и окончательно становится зверем. Нас спас ледарин – как только его обнаружили и начали добывать, Песня осталась только в легендах.

В коридоре кто-то вздохнул. Должно быть, Бейлин стояла возле двери, готовясь броситься на помощь. Арьяна сомневалась, что она будет стрелять в младшего князя, но решила, что Бейлин достаточно сильна, чтобы скрутить его, как охранник выпивоху, который буянит в баре.

– А вы?

– Есть поверье: как только мужчина встречает истинную пару, женщину, которая создана для него, Песня перестает звучать для них обоих, – продолжал Ирвин, словно не слыша вопроса. – Вот вы здесь – и Песня не звучит. А сейчас полнолуние, и несколько минут назад я был волком. Понимаете, о чем я говорю? Понимаете, почему видите меня человеком, а не зверем?

Поезд вошел в туннель, и снаружи стало светло: на серебристых стенах туннеля, прорубленного в горе, было множество ламп. Ирвин едва заметно улыбнулся, и Арьяна подумала, что он удивительно некрасив. Впрочем, в его чертах не было того безумия, которое она ожидала увидеть.

– Нет. Не понимаю.

– Вы моя истинная пара, – объяснил Ирвин и мечтательно улыбнулся. – Женщина, которую создал для меня Бог.

***

У нее были голубые глаза и волнистые светлые волосы, тонкий нос и четко очерченные губы – почти идеальная красавица, для идеала взгляд был слишком жестким и строгим. Она боялась – но за страхом Ирвин ощутил горьковатый запах сопротивления: его истинная пара боролась со своими чувствами, она сумела взять себя в руки после первых минут их знакомства и теперь смотрела спокойно, даже чуть насмешливо.

Песня Волчьей луны перестала звучать, когда Ирвин встал на рельсы – в какой-то миг ему сделалось все равно, успеет поезд затормозить или нет. Успел – в ту же минуту его вышвырнуло из волчьего облика в человеческое тело. Сделалось так тихо, что Ирвин слышал сбивчивый ход своего сердца.

Песня ушла, словно ее и не было. Он слышал ее с рождения, тихую незамысловатую мелодию, которая иногда звучала едва уловимым шепотом почти на грани слышимости, а в полнолуние грохотала в ушах так, что однажды Ирвин схватил с письменного стола остро заточенные карандаши – вонзить в уши, оглохнуть, никогда не слышать ни звука и  освободиться.

Его перекинуло в волка прежде, чем он успел себя изувечить.

И вот мелодия иссякла. По телу струился ледяной пот, в коленях поселилась вязкая слабость, как и всегда после обращения, но Ирвин знал, что пока принцесса Арьяна рядом, он будет человеком. Луна утратила над ним всякую власть.

Ирвин вслушивался в себя и никак не мог поверить в освобождение. Так, наверно, заключенный, который забыл о мире, лежащем за пределами камеры, стоит на пороге, получив свободу, и не знает, что делать дальше.

– Я ваша истинная пара? – уточнила Арьяна.

Ирвин кивнул. Принцесса устало посмотрела в окно – поезд шел через туннель, чтобы вскоре остановиться на Большом Ханосском вокзале, и там в игру вступит государь Киган, добрый старший брат. Времени было немного, Ирвин должен был успеть все решить.

– Совершенно верно. Если говорить так, как принято у вас на родине, вы моя вторая половина, – произнес он. – И я не собираюсь отпускать вас.

Песни не было. Ни звука. Ирвин вдыхал прохладный воздух своей свободы и никак не мог им надышаться.

– Меня отдают в жены вашему брату, – напомнила принцесса. Ирвин усмехнулся. Телеграмма, которую вчера прислали из Варандана, вызвала во дворце бурю. Киган рвал и метал; ему, конечно, придется смириться, хармиранский князь не принадлежит себе, как и варанданская принцесса, но тут были нюансы, с которыми следовало считаться.

– У моего брата уже есть жена. Пусть не по закону, а по старинным обычаям, но есть, – усмехнулся он. Лицо Арьяны дрогнуло – северная гордячка на мгновение превратилась в ребенка, которого жестоко обидели взрослые. Ирвин улыбнулся и добавил: – И двое детей. Он, конечно, откажется от нее и от них, чтобы ваш государь отец не наслал на нас новую чуму. Но жизнь ваша будет незавидна. Когда мужчина мечется между двумя женщинами, из этого обычно не выходит ничего хорошего.

Арьяна сжала губы. Приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. Снова сжала губы. Пальцы нервно пробежались по колену дорожного брючного костюма.

– Не понимаю, почему ваш отец решил так поступить с вами, – мягко продолжал Ирвин. – Мне кажется, он просто выбросил вас из жизни. Вы чужеземка. Пусть спасительница нашего будущего, но все же. Вам будет здесь несладко, и он это понимал.

Принцесса посмотрела ему в лицо – после минутной слабости взгляд снова обрел металлическую твердость. Ледарин, поднятый из земных глубин, был такого же голубого цвета.

– Я не его дочь, – сухо ответила Арьяна. – Он признал меня как родную, но теперь вот нашел способ избавиться.

– Даже так… – задумчиво произнес Ирвин. – В вас случайно нет хармиранской крови? Я просто удивляюсь, почему моя истинная пара – чужестранка.

– Нет, во мне нет хармиранской крови, – откликнулась принцесса. Пожалуй, Киган влюбится в нее: очень уж стойко она держалась, а брату всегда нравились сильные женщины, в которых сила сочеталась с нежностью. Кигану, в общем-то, некуда деваться. Лучше любить, чем терпеть и превозмогать - а брат всегда делал так, как лучше.

– Вы не просто разменная монета. Вы спасительница моей родины. Ваши с Киганом дети объединят обе страны, Хармиран станет частью Варандана и утратит независимость, а Варандан приобретет залежи ледарина. Ваш отец дальновиден, но тут в игру вступаю я, – сказал Ирвин. – Потому что я не отдам брату истинную пару и никогда не сяду на трон. Что будем с этим делать, ваше высочество?

Металлический блеск в девичьем взгляде сделался ярче.

– Я начну с того, зачем приехала, – ответила принцесса. Поезд замедлил ход – вышел из туннеля к перрону, и Ирвин увидел государственные флаги, почетный караул, толпу – впереди чиновники и военные, за ними простой люд, который пришел хоть одним глазком увидеть спасительницу детей. – И прошу вас не мешать мне.

– Ни в коем случае, ваше высочество, – улыбнулся Ирвин. – Позвольте сопровождать вас к князю и народу.

Они вышли из купе – телохранительница посмотрела на Ирвина так, словно ожидала увидеть убоину вместо принцессы. Пройдя по коридору мимо проводника, который торопливо открыл двери и опустил лесенку, Ирвин спрыгнул на перрон, мельком уловив тот ошарашенный, совсем не владыческий взгляд, которым его одарил брат, и протянул руку.

– Добро пожаловать в Хармиран, ваше высочество, – с легким поклоном произнес он. На его руку пришлось опереться – пальцы Арьяны были ледяными. Киган наконец-то очнулся – подошел к своей невесте и хотел было поздороваться и представиться, но принцесса довольно жестко оборвала его:

– Не будем тратить время на церемонии, государь. Где дети?

– Их свозят в генеральный госпиталь, – ответил Киган, и его правая щека едва уловимо дрогнула: после того, как сыновья заснули беспробудным сном, у князя начался нервный тик. Арьяна кивнула.

– Хорошо, – отрывисто сказала она. – Я привезла лекарства. Едем.

Ее пальцы пришлось выпустить – Арьяна взяла Кигана под руку, и они, сразу же окруженные охранниками в темно-синих мундирах,  быстрым шагом двинулись через толпу в сторону княжеского кортежа. Люди, взволнованные и напуганные, напирали со всех сторон, тянулись к принцессе – хотели прикоснуться к той, которая привезла спасение для детей. Когда они нырнули в сумрак княжеского мобиля, и Ирвин закрыл дверь, то князь хмуро осведомился: