Канцелярская крыса. Том 2 - Соловьёв Константин - Страница 11

– Он сам вызвался построить на острове счислительную машину?

– Да, это был его прожект. Крайне дорогой, крайне странный, но мы с мистером Шарпером сочли возможным пойти на некоторый риск, обеспечив ему надлежащее финансирование. И не имели повода пожалеть об этом. До сегодняшнего дня.

– Профессор Нейман был главным проектировщиком?

– Я бы сказал, единственным. На острове не нашлось ни одного человека, который смог бы в полной мере усвоить его математические выкладки. Мне даже кажется, что не нашлось бы таких и в Европе. Слишком смело, слишком парадоксально… Разумеется, вся система монтировалась силами техников Канцелярии. У нас есть самые подробные и детальные схемы всех паропроводов, трансформаторов, котлов и реле, но это всего лишь совокупность узлов, не более. Профессор Нейман был единственным человеком, который доподлинно знал, как работает его машина.

– Вы строили то, чего сами не понимали? – недоверчиво спросил Герти.

Его слова вызвали на лице мистера Беллигейла странное выражение, которое сложно было трактовать из-за неверного освещения.

– Любой деревенский мясник знает, как устроена корова, но попросите его объяснить принципы работы ее органов, и он неизбежно сядет в лужу. Все узлы «Лихтбрингта» были понятны сами по себе, но в совокупности, будучи соединены воедино, они представляли собой нечто… крайне сложное. Даже парадоксальное.

– А теперь профессор пропал.

– Полгода назад.

– Бесследно пропадают лишь носки и запонки, – пробормотал Герти. – Но не люди. Не мог же он покинуть остров?

– Он не покидал острова, – твердо сказал мистер Беллигейл. – Это точно установлено. Ни морем, ни воздухом, ни каким бы то ни было способом. Но и на острове его нет. Мои крысы перекопали каждый дюйм, но без малейшего успеха. Ни единого следа.

– Похищение? Вы сами упоминали германских шпионов, может…

– Нет. Маловероятно. В его опустевшей квартире не было следов борьбы. В один прекрасный день он попросту вышел и не вернулся. При нем не было ни денег, ни вещей. Он не захватил даже чековой книжки или очков. И больше его никто не видел.

– Должно быть, чрезвычайный случай.

– Разумеется. Мистер Шарпер был в ярости. Мы перевернули город вверх дном, но не смогли найти даже отпечатка профессорского ботинка. Проверяли последние притоны в Скрэпси и самые захудалые гостиницы, допрашивали даже угольщиков, но тщетно. Совершенно необычный случай. Профессор умудрился обвести вокруг пальца наших опытнейших агентов, сделать то, чего до сих пор не удавалось даже профессионалам. А ведь он всю жизнь провел в кабинете и вдобавок страдал астмой. Поиски продолжаются до сих пор. Негласные, разумеется, нам ни к чему лишний шум. Но они по-прежнему безрезультатны.

– Разве не благоразумно было отключить машину, коль скоро единственный на острове человек, знакомый с ее работой, растворился без следа?

– Машина работала. Мы проверили все ее блоки и не нашли никаких отклонений от заложенных профессором алгоритмов. С создателем или без него, «Лихтбрингт» неуклонно выполнял все свои функции. Этого было достаточно. Кроме того, его монтаж обошелся совсем не дешево. Не в обычаях Канцелярии бросать деньги на ветер.

– Значит, у вас нет никаких предположений о его судьбе?

Мистер Беллигейл пожал плечами.

– Предположений множество, но подтвердить их не в наших силах. Наиболее вероятная версия гласит, что профессор Нейман отправился гулять по скалам вдоль моря. Как и полагается ученым, он был рассеян, да и немолод… Ну а тело унесло далеко в открытое море.

Герти мысленно усмехнулся. Профессор Нейман, кажется, все-таки нашел способ покинуть проклятый остров. Возможно, это был единственный способ, оказавшийся в его распоряжении… И, как знать, существуют ли иные?

Задумавшись, Герти весь остаток пути хранил молчание.

Против его ожиданий, сердце «Лихтбрингта» оказалось не в столь плачевном состоянии, как технические тоннели под Канцелярией. Еще на подходе к нему Герти ощутил, как меняется обстановка. На смену ледяной подземной сырости пришла неожиданная сухость, бетон свода оказался заключен в надежные стальные конструкции, а неверный свет редких ламп сменился превосходным освещением, которое изливалось из больших стеклянных плафонов. Пожалуй, это можно было даже принять за тоннель лондонского метро, если бы не отсутствие рельсов.

– Почти пришли, мистер Беллигейл, – сообщил один из техников, оборачиваясь.

Может быть, даже тот самый, что парой часов ранее ремонтировал терминал Герти. А может, и совершенно другой. Все служащие Канцелярии выглядели на одно лицо, и Герти давно бросил попытки распознать их. Это было не проще, чем распознать отдельных крыс в скученной крысиной стае.

Мистер Беллигейл кивнул, показывая, что услышал. Двигался он резко, порывисто, отчего казалось, будто под плотной черной тканью укрыты не мышцы, а стальные тяги и шарниры. Даже голову он поворачивал неестественно быстро, всякий раз застигая Герти врасплох. Может, он сам – обособленная часть «Лихтбрингта», оторвавшаяся от паутины проводов и живущая сама по себе?.. Герти не стал задумываться на этот счет, он и без того последние пару часов ощущал себя подавленно.

– На всю работу не должно потребоваться более двух минут, – ледяным голосом произнес второй заместитель, обращаясь к подопечным. – Я срываю пломбу, потом ввожу код, потом открываю дверь. И вы немедленно приступаете к работе. Отключаете от «Лихтбрингта» все четыре блока. Перекрываете трубопроводы, обесточиваете проводку, блокируете все контуры.

– Хватит и полутора, – ухмыльнулся один из техников, поигрывая разводным ключом. – Четвертуем мистера «Лихтбрингта» быстрее, чем он успеет моргнуть лампочкой.

Остальные негромко засмеялись. Их было около полудюжины, все похожи друг на друга, как родные братья. И все застывали под взглядом мистера Беллигейла, безотчетно стискивая зубы.

– Меньше самоуверенности, Ильям, – отрывисто сказал второй заместитель, разглядывая свой ожидающий команды крысиный выводок. – Он рассчитан на перебои с питанием и разрушение снабжающей инфраструктуры на пятьдесят процентов. Поэтому необходимо сделать все слаженно и быстро. Быстрее, чем главный вычислительный центр сообразит, что более ничем не управляет.

– Будет выполнено, мистер Беллигейл. В две минуты.

– Отлично. Проверьте свои инструменты, мы уже пришли.

Герти и сам это заметил.

Тоннель закончился внезапно, превратившись в настоящую подземную площадь, достаточно просторную, чтобы там уместился локомотив. Даже потолки здесь были высоки, отчего терзавшая Герти последние полчаса клаустрофобия ослабила свою хватку. Впрочем, более уютно он себя ощущать не стал. Свет гальванических ламп казался неживым, слишком едким, а высокие потолки не отвлекали от мысли о том, что над головой у него покоятся тысячи тонн земли и камня, пронизанные обжигающими трубопроводами и скрипящими валами.

Дверь во внутренние чертоги «Лихтбрингта» представляла собой огромный хромированный круг сродни увеличенной в десятки раз монете, поставленной на ребро. «Чтобы сдвинуть такую с места, надо потратить уйму сил, – подумалось Герти. – Впрочем, наверняка и здесь все механизировано».

– Вы находитесь в охраняемой зоне со специальным режимом доступа. Введите код или немедленно покиньте ее!

Герти вздрогнул, когда от стены отделились две фигуры. Секундой позже он понял, отчего не замечал их раньше. Они, как и стена, были металлическими. И, как сделалось ясно спустя еще половину секунды, не имели ни толики общего с существом человеческой природы.

Это были два громоздких автоматона, похожие на закованных в потускневшую от времени броню рыцарей. Разве что фигуры их были непропорциональны, руки излишне коротки и массивны, а ноги изгибались в обратную сторону, подобно птичьим. В глухих шлемах не было забрал, лишь небольшие прорези, прикрытые стальной решеткой. Автоматоны сделали по шагу вперед, и, хоть глаз у них не было, Герти вдруг ощутил себя в перекрестье чужого интереса, жгущего, как тавро, оставленное раскаленным металлом.